— Вэриан, – наконец тихо окликнула его Кэсс, прервав царящую в комнате тишину и тем самым вывев мальчика из грустных раздумий. – Послушай, у тебя есть полное право иметь какие-то секреты от меня, ведь я тоже не смогла рассказать тебе всё то, что ты так хотел знать. – Девушка вновь подняла на друга свои болотисто-зелёные глаза и от этого у парня по спине пробежал табун мурашек. – Но даже, если ты не рассказываешь мне всё, я должна знать, что ты в порядке. И сейчас я вижу, что это не так. – Кассандра подсела ближе и повернула к себе лицо алхимика, которое тот упорно прятал. – Прошу, скажи, что тебя тревожит, – прошептала она.
Вэриан, больше не в силах испытывать на себе столь пристальный и пронзительный взгляд, просто уткнулся носом фрейлине куда-то в районе ключиц и крепко прижал к себе. На глазах выступили едва сдерживаемые капли, что тотчас же полились по его щекам тонкими струйками. Он ненавидел слёзы, собственные слёзы. Сам не знал, почему. Или просто не помнил…
Сквозь слёзы алхимик поведал фрейлине о своих ночных кошмарах, которые так мучили его. Он описал всё до малейших подробностей, не желая более скрывать что-то от Кассандры. Он верил ей. Знал, что мог верить.
А Кассандра внимательно слушала, заботливо поглаживая свой маленький кусочек искреннего чистого света по его смолистой макушке. Она никогда не была человеком, что смог бы утешить вас в трудную минуту. Девушка вообще презирала разного рода нюни. Но рядом с Вэрианом она становилась другой: такой сентиментальной, нежной и заботливой. Смотря на него, она забывала тот немалый запас язвительных фраз, из которых можно было бы составить целый словарь. В присутствии алхимика ей не хотелось быть той ледяной глыбой, которой её все считали. Ведь каждый раз, стоило ему появиться и лишь взглянуть ей в глаза, как в душе приятно теплело, словно кто-то развёл яркий, пылающий костер. Это он растапливал её изнутри своим игривым огоньком.
—… а потом вдруг стало очень холодно и темно, и… и… – Вэриан, всё это время, прерывемый собственными тихими всхлипами, рассказывающий фрейлине о своих снах, внезапно умолк.
Парень высвободился из объятий девушки и, опустив взгляд вниз, сдвинул брови к переносице, напряженно думая о чем-то. А точнее, вспоминая. Как он мог забыть? Неужели кошмар, который он день напролет не мог выбросить из головы, сейчас рассеивался перед внутренним взором, словно мираж в пустыне? Почему это происходит именно тогда, когда ему так важно помнить, что произошло? А точнее, Кассандре нужно знать, что произошло. Ведь она и только она может дать ему ответы, которые он, увы, сам найти не сможет.
Алхимик всеми силами старался сосредоточится над тем, что видел буквально десять минут назад, но в памяти всплывали лишь размытые, темные силуэты, а сердце своими всё ещё учащенными ударами напоминало о той боли, страхе и ледяном холоде, что он чувствовал во сне. Стоило вспомнить те ужасающие ощущения, как вымученное тело вмиг отреагировало лёгким вздрагиванием, а его хозяин прерывисто вздохнул, набирая в лёгкие побольше кислорода. Кислород — полезен для мозга, он стимулирует мозг думать. По крайней мере, именно это вычитал любопытный мальчишка из одной толстой библиотечной книги.
Вдруг послышалось тихие приглушенные смешки, а вскоре за ними последовал и звонкий заливистый смех. Вэриан мигом поднял глаза на его источник и с немалым удивлением заметил, что им была Кассандра, всё это время преспокойно сидевшая рядом с ним и ждущая продолжения «истории». Она по неизвестной алхимику причине весело хохотала и тому ничего не оставалось, кроме как с недоумением глядеть на неё и ждать, пока фрейлина закончит.
— Извини, – еле выговорила девушка, изо всех сил стараясь укротить собственный смех. – Просто… ты так мило хмуришься, когда думаешь!
Алхимик с замешательством уставился на неё своими огромными «небесными» глазами. Сейчас он бы с радостью посмеялся вместе с ней, как делал это всегда, ведь мальчик, как бы не старался, не мог устоять перед улыбкой девушки, что уж там говорить про её прекрасный смех. Но на душе лежал тяжёлый груз, который мешал его губам хоть немного подняться вверх. Вэриан всё ещё не мог смириться с тем, что солгал самому дорогому ему человеку. Ложь — это то, что он презирал больше всего, но парень никогда не думал, что станет одним из тех презираемых им лжецов. И сейчас ему было стыдно, как никогда прежде.
— Кэсси, – тихо вымолвил он словно надломленным голосом, – я солгал тебе. – Этими сказанными собственным голосом словами он как будто пронзил свое сердце насквозь. – Что я должен сделать, чтобы вновь заслужить твое доверие?
Кассандра, всё это время сдерживающая рвавшиеся на свободу и не желающие успокаиваться смешки, услышав столь странный вопрос от своего друга, мигом вернула своему лицу привычную серьёзность и удивлённо взглянула на алхимика. Она смотрела на него так, словно тот только что ляпнул какую-то несусветную глупость, которой мир не видывал, но Вэриан смотрел на неё так твердо и основательно, насколько это было возможно, учитывая его милое слегка нахмуренное лицо, от одного взгляда на которое Кэсс хотелось улыбаться всем своим существом. Но самое интересное, что это была правда. Более глупого вопроса фрейлина в жизни своей не слышала. Как он сказал? «Вновь заслужить доверие»? Это звучало, как очередная шутка от Юджина, вот только на этот раз она была правда смешной. Разве маленькая ложь может подорвать доверие к самому дорогому человеку?..
Кассандру уже довольно давно мучала эта несчастная, гадкая мысль, что резала душу, лишь стоило услышать слово «лгать». Она не могла отделаться от чувства, что поступает неправильно, скрывая от алхимика правду. Правду о том, что случилось с его отцом, о том, кем он стал, о том, что он сделал. Но фрейлина помнила, как ей не хватало того счастливого, родного взгляда чистых голубых глаз, ещё не очерненных злостью и ненавистью, и поэтому не хотела потерять все эти жизненно необходимые чувства, которые она могла получить лишь от него. Кэсс в глубине души понимала, насколько это эгоистично — лгать кому-то ради собственной выгоды, но не могла ничего с собой поделать, а потому старалась не думать о том, что происходило когда-то и жить исключительно новой жизнью.
Девушка, как можно быстрее отогнав от себя неприятные мысли, вновь почувствовала на себе пристальный взгляд выжидающего ответа Вэриана. Он старался смотреть на Кассандру как можно тверже, ведь ему казалось, что девушка просто не восприняла его всерьез, ибо смех был не самым лучшим ответом на столь важный для него вопрос. Может, таким образом она хотела высмеять его слабость? Возможно. Но алхимика сейчас намного больше волновал ответ, которого он терпеливо ждал, своим твёрдым взглядом намекая Кэсс на то, что его ему желательно подать не смехом, а нормальным языком и человеческими словами.
У Кэсс возникло странное чувство, словно она — как заботливая мать, что вынуждена сообщить своему малышу о том, что им необходимо серьезно поговорить. Фрейлина прекрасно знала, что должна сделать, но эта задача становилась в разы сложнее, стоило ей только вновь взглянуть в эти глаза. Он так жаждал ответов, жаждал правды, и Кассандра понимала, что лгать ему, смотря в эти чистые голубые омуты — величайший грех в истории человечества. Ах, как же она ненавидела себя и ту ложь, что каждый раз, как ни в чём не бывало, должна сделать с её губ только ради одного — чтобы он остался с ней.
Но девушка осознавала, что сейчас юному алхимику нужны помощь и забота, а не жестокая, как и этот мир, правда. Она знала, что обязана своим видом показать ему, что волноваться не о чем, чтобы он мог спокойно жить дальше, не зная горя, пока она пытаешься защитить его от его собственного прошлого. Но Кэсс так хотелось хоть на миг стать маленькой девушкой, которой не нужно держать язык за зубами ради блага всего королевства, и просто броситься в объятья этого доброго мальчика, и сквозь слёзы рассказать ему всё, что так давно хотела. Она бы поведала ему о том, что случилось с ним на самом деле в тот день, когда он сбежал из тюрьмы, она бы извинилась, сказала бы, что вовсе не хотела этого, и призналась бы ему в том, как сильно она его любит…
