Когда я взяла в руки очередную вещь, которую я заберу с собой, в комнату вошли, но я не обернулась.

- Что ты делаешь?

- Собираю вещи, - всхлипнув сказала я. Голос задрожал, и от этого я разозлилась еще больше. Я не позволю вытирать об себя ноги. Максон знает что-то о понятии верить?

- Зачем?

- Я здесь больше ни минуты не останусь. Я уезжаю, - я попыталась всунуть в сумку коробочку, но небольшая сумка и без того была заполнена и не хотела вмещать в себя еще что-то.

- Америка, послушай… - Максон встал и подошел ко мне. Он все еще немного растрепанный, в темно-сером костюме и бледно-желтой рубашке. Он как всегда прекрасен. Как же я давно с ним просто не говорила. Так, Америка, опомнись, ты уезжаешь и увидишь его в следующий раз разве что на экране телевизора.

- Нет, это ты меня послушай. Мне надоело это все. Ты или со мной или с ней. Я не игрушка, я же живой человек. Где твоя любовь? Куда она делась? Ты оставил меня одну, совсем одну. Всю эту неделю я была очень одинока и подавлена. Ты обо мне забыл. Словно меня и не было. И это ничего, я бы может и дотерпела бы до конца, но поцелуй…. Максон, я так больше не могу. Отпусти меня, - я злюсь, даже больше того, я в ярости и смятении, я унижена и растеряна, но в то же время есть еще одно чувство, которое сильнее остальных – боль. Сильная душевная боль. Под ее весом я сгибаюсь все ниже и ниже.

- Америка, пожалуйста…, - Максон хотел что-то сказать, но замер, увидев выражение моего лица. Мы оба прекрасно понимаем, что если я решусь окончательно уехать – я уеду.

Дверь открывается, и в комнату входит Эрин с целым ворохом одежды. Получилось так, что с двери видно только меня. Максон же стоит скрытый шкафом. У меня закрутилась голова, и я хватаюсь за столбик кровати. Это не осталось незамеченным ни для Максона ни для Эрин. Только вот моя служанка отреагировала раньше принца. Эрин поспешила ближе ко мне со словами.

- Леди Америка, Вы все-таки не сказали Его Величеству о ребенке? Хватит Вам уже изводить себя. Вам сейчас забота нужна, а не напрасные волнения. К тому же он – отец и имеет право знать о ребенке, - Эрин проходит немного ближе ко мне, и только тогда она замечает, что я не одна. Она смущается, совершенно точно осознав, что только что сделала, - Простите, леди Америка, я не знала, что Вы не одна. Ваше Величество, - Эрин кланяется Максону, кладет на кровать стопку белья и поспешно ретируется, осознав, что она сейчас тут совершенно лишняя.

Думаю, не стоит говорить, что момент, когда я скажу Максону о ребенке, я представляла совершенно по другому. Это все должно было произойти по-другому, и Максон должен был быть более счастливым, чем растерянным.

- Какой ребенок? Ты беременна? – карие глаза широко раскрываются, а рот немного приоткрывается, что при других обстоятельствах можно было бы счесть забавным, но вовсе не сейчас.

- Да. Я беременная. Я ношу под сердцем ребенка. Твоего ребенка, - на последних словах я различаю благоговение от мысли, что отец моего ребенка – Максон, вперемешку с болью от осознания того, что он предал все, что было между нами.

- Теперь ты совершенно точно не можешь уехать, я не отпущу тебя, - растерянность и удивление Максона сменяются непоколебимой решимостью.

Я совершенно точно не собираюсь оставаться и дальше терпеть предательство и унижения. Я устала от этого, очень устала. С меня хватит, - я достала из тайного карманчика в платье кольцо и с болью, раздирающей сердце положила его на кровать в сторону. Он словно не понимает, насколько я сейчас серьезна. Я действительно больше не могу. С меня хватит. Лицо Максона искажается, словно он только сейчас понимает, насколько все серьезно.

- Я люблю тебя, - тихо надрывающимся голосом говорит, почти шепчет, Максон, и у меня начинают трястись руки и подгибаться колени. Так хочется подойти и утешить его, забрать себе все плохое, но что будет потом? Он с таким пылом целовал Крисс, что он еще с ней делал? Что он говорил ей? Я не хочу даже задумываться, сколько из нашего рая было ложью.

- Ты ей это тоже говорил? - я хотела бы, чтобы голос звучал язвительно, но получилось так, что он оказался скорее уязвимым, растерянным и подавленным.

Я злюсь еще больше оттого, что не могу даже уйти из его жизни, из нашего будущего, высоко подняв голову. Я запихиваю еще несколько вещей в сумку, прежде чем Максон оказывается возле меня и, выхватив у меня из рук фоторамку, кладет ее на сумку и берет мои руки в свои.

- Я не говорил ей ничего, потому что не люблю ее. Мне нужна только ты, – я допускаю одну из самых серьезных ошибок и смотрю ему в глаза. Несколько мгновений, может даже секунд, мы смотрим друг на друга, глаза в глаза. Злость и боль смешались воедино, и их ничем не разбавить. Я теряюсь и не знаю, что делать. Мне нужно бежать, бежать, чтобы не было большей боли, но меня тянет к нему, тянет немыслимо. Я закрываю глаза, разрывая контакт и собираю все силы, которые только остались у меня, и уже открывая глаза, надеюсь, что сил хватит, чтобы уйти от Максона. Максон бледнее, чем когда пришел. Мне приходиться напомнить себе, что он делал с Крисс, чтобы не броситься ему на шею. Прежде, чем я могу отступить, происходит немыслимое. Максон Каликс Скрив, наследный принц Иллеа, опускается передо мной на колени.

- Пожалуйста, - тихий, едва слышный шепот слетает с его губ, в нем столько отчаянья и мольбы, что мое сердце гулко застучав, падает вниз. Когда он обхватывает мои бедра руками, и утыкается лицом мне в живот, мои ноги подкашиваются, и я едва удерживаю равновесие.

- Зачем? Что изменится, если я останусь? Ты уйдешь к Крис, а я снова буду тут одна. Ты будешь целовать ее, а я буду сходить с ума. Ради Бога, не будь ко мне так жесток. Я словно перестала существовать для тебя, стоило нам улететь из Каролины. Ты выглядел таким счастливым рядом с Крисс, - мой голос ломается на последних словах. От Максона исходят волнами жар и тепло, способные лишить меня воли. Я его люблю, и не могу ничего с этим поделать.

-Я играл. Все это было для отца, он не должен был знать вплоть до последней секунды, что я выбрал тебя. Я не могу рисковать и потерять тебя. Только не сейчас, и потом тоже я бы не смог, - в голосе Максона столько муки. Я не могу противиться ему. Я все больше и больше понимаю, что если не уйду прям сейчас, не уйду никогда.

- Ты уже потерял меня, - я тянусь к его рукам чтобы расцепить их, выбраться из хватки и уйти, Максон лишь судорожно прижимается ко мне. Свою гордость он отставил в сторону, а я, идиотка, все еще цепляюсь за свою.

- Нет. Еще нет. Я не могу потерять тебя. Ты нужна мне. Я не смогу без тебя. Прошу тебя, останься.

- А я не могу больше терпеть. Я уезжаю.

- Останься. Вы мне нужны. Если ты уйдешь, королевский род так и прервется на мне. Мне не нужен никто кроме тебя. Раньше я искал кого-то, кто мог бы заменить мне тебя, если ты уйдешь, но сейчас понимаю, насколько напрасно это было. Нет никого, кто заменил бы мне тебя. Мой женой и матерью моих детей станешь или ты или никто, - Максон проводит нежно по моим бедрам и вниз до щиколоток, я едва не падаю на подогнувшихся ногах. Вместе с тем, как я опускаюсь возле него на колени, падает и моя решимость и растет злость на себя, на него, на весь мир. Он притягивает меня к себе, а я бью его кулачками по груди, слезы текут рекой.

- Ты обещал мне любить меня одну. Обещал быть со мной рядом, а сам? Если все было для твоего отца, почему ты так поцеловал Крисс? Почему? Ты обещал, обещал мне не делать этого, но сделал, - Максон не сопротивляется, просто поддерживает меня, пока я вымещаю злость и боль на его груди. Его рубашка становиться мокрой от моих слез, но кто на это обращает внимание?

- Она заслужила нормальный поцелуй, но он для меня ничего не значил.

- А я? Я заслужила? Ты себе не представляешь, что я пережила за все эти дни. Как мне было больно.

- Прости. Вы – самое ценное, что у меня есть. Я не могу отпустить вас. Я люблю вас, люблю обоих. Пожалуйста, останься.