– Ближе, – недовольно проговорил мужчина и я встала совсем рядом с ним. – А теперь руку дайте.

Я неуверенно протянула ему свою руку, и он взял мою ладонь в свою.

– А теперь глаза закройте, – все таким же беспрекословным тоном проговорил он.

Я закрыла глаза, и мужчина положил мою ладонь на лист бумаги, проведя пальцами по ее поверхности. В моей голове словно прошептал кто-то строки из какого-то письма и я испуганно открыла глаза.

– Это как так? – я посмотрела на лист бумаги, на котором был написан обычный текст, только кроваво-красными чернилами.

– Это специальные чернила, их готовит одна из ведьм–целительниц ковена Эндрагора. Потерявший зрение может читать написанное этими чернилами через пальцы, – ответил он.

– Но ведь ковен Эндрагора – враждебный нам, – проговорила я. – Как она может готовить вам такие чернила? Вы ведь наш союзник.

– У нее выбора нет. Она в заточении в нашей тюрьме, – спокойно проговорил фэйри, не отпуская моей руки.

– Ясно, – нахмурившись проговорила я и попыталась выдернуть свою руку из его, но он, крепко сжав ее, спросил, – кто ваши родители?

– Родители? – пролепетала я, не зная, что отвечать ему. – Папа был моряком, но он погиб, когда мне исполнилось шесть лет. А мама…мама шила одежду, – наконец сказала я, решив умолчать о том, кем была на самом деле моя мать.

– Почему врете? – спокойно спросил мужчина.

– Вру? Я не вру! – хрипло ответила я, внутренне выругавшись, поскольку напрочь забыла, что передо мной фэйри из клана темных охотников, а он мог на раз и два почувствовать ложь, стоило ему только прикоснуться к правой руке человека во время вопроса и если человек не сопротивлялся, то вся подноготная его ответа считывалась просто на ура.

– Врете. Не люблю ложь, – он небрежно отпустил мои пальцы, скривив свои красивые губы в презрительной усмешке.

– Иногда проще соврать, чем говорить кому-либо правду, – тихо ответила я.

– Я так не думаю. Правда всегда заслуживает уважения, в отличие от лжи, – ответил мужчина. – Почему вы сейчас соврали? Что такое ужасное в вашей правде о родителях, что вы вынуждены врать мне? – строго спросил он.

– Мне можно не отвечать на этот вопрос? – со слезами на глазах спросила я, поскольку просто не могла озвучить вслух то, что знала о своей матери.

– Нет, нельзя, – мужчина протянул мне свою раскрытую ладонь, – вы не представляете себе, в чей дом попали, мадмуазель. Мне не нужны здесь ненадежные люди, поэтому я вас и проверяю. Вы не фэйри и не полукровка, вы – человек, а я очень осторожно отношусь к вашему виду.

– Почему? – нахмурилась я.

– У меня есть на то свои причины. Ну так как, ответите мне на вопрос о ваших родителях? – уже более жестко спросил он, все так же держа раскрытой свою ладонь.

Я нехотя положили свою ладонь на его и ответила, понимая, что у меня просто не было выбора:

– Про отца я вам сказала правду. Про маму же…, – мой голос дрогнул, – когда папа погиб, мама вынуждена была пойти не очень хорошим путем, чтобы прокормить и меня и себя. Я не знаю, насколько это правда, поскольку я с ней не общалась с того самого времени, как она оставила меня в пансионе, но моя подруга сказала мне как-то, что моя мама – куртизанка. Поэтому я и не хочу говорить об этом. Я ее не осуждаю, но говорить об этом ни с кем не хочу, – по моим щекам покатились слезы, и быстро смахнув их ладонью свободной руки, я нервно выдохнула.

Мужчина молчал пару минут, затем задал еще вопрос:

– У вас нет никаких скрытых мотивов нахождения в моем доме?

– Нет, что вы! – воскликнула я. – Мне нужно выплатить долг и не более того. Меня направили сюда от пансиона. Господи, какие еще могут быть мотивы? Мне семнадцать лет, ваша светлость! Я мир наблюдала в своей жизни только в те редкие минуты, когда нас выводили в церковь или же когда ходила исполнять какие-то мелкие поручения директрисы! А вы мне про какие-то мотивы, – моему возмущению просто не было предела.

– Вот теперь правда, – он едва заметно улыбнулся, осторожно сжав мои пальцы. – И запомните, кем бы не были ваши родители, они у вас самое дорогое, что может быть. Куртизанка, королева, или же она шила платья…какая разница. Для вас она просто мама. Помните об этом, – он отпустил мою руку, и я облегченно вздохнула. – А теперь идите. Я хочу побыть один.

– Но я же вам ничем так и не помогала! – воскликнула я.

– На данный момент я в вас не нуждаюсь и хочу побыть один, – строго проговорил мужчина. – Селена, вы здесь не привязаны ко мне. Если мне нужна будет ваша помощь, я вам скажу об этом. А сейчас идите, до завтрашнего вечера можете быть свободны. Освоитесь, отдохнете и начнете тогда уже работать.

– Хорошо. Простите, – я сделала реверанс и вышла из кабинета, направившись в свою комнату.

– Да что же это такое, – из пелены сна меня вырвал громкий крик, который слышался вперемешку с судорожным кашлем из коридора.

Быстро вскочив с кровати, я выглянула за дверь и увидела ужасную картину. Женщина средних лет, схватившись за горло, кашляла и едва могла сделать хотя бы вдох, прислонившись к стене. Рядом с ней стоял тот малыш-фэйри, испуганно смотря на нее и хлопая своими длинными ресницами.

– Господи, что с вами такое? – сонное состояние вмиг как рукой сняло. – Да говорите же! – подбежав к женщине я с ужасом уставилась на ее синеющее лицо.

Женщина, не в силах что-то сказать, только прохрипела:

– Цветы!

Я подняла голову к потолку и поняла, что малыш специально подвесил туда букетик, зная, что его нянька так среагирует на них.

– Быстро сними их и выброси! – закричала я на него, дернув мальчишку за рукав.

Мальчик в мгновение ока был уже у потолка, отрывая букет ядовитых цветов оттуда, куда он так мастерски их прикрепил, затем быстро подлетел к открытому окну и швырнул их в него, захлопнув ставни.

– Ах ты проказник такой! – закричала я на него. – Что ты натворил? – кивнула я в сторону женщины, которая уже могла дышать полной грудью, постепенно приходя в себя.

– Не надо, – махнула женщина рукой. – Не кричите на него.

– Что значит не кричите! – возмутилась я. – Он же вас чуть не убил.

– Что здесь происходит? – услышала я за спиной строгий голос графа.

– Этот мальчишка вчера утром прицепил здесь цветы, а у его няни, оказывается, такая тяжелая реакция организма на них. Расскажи сам, для чего ты это сделал, – я ухватила ребенка за плечо и подтолкнула к мужчине.

– Дядя Драган, я просто хотел пошутить. Услышал, как мадам Таурина говорила о том, что не переносит их запах, ну и просто подвесил здесь. Я не думал, что так выйдет, – сопя носом проговорил мальчик, злобно покосившись на меня.

– Хорошо, я понял. Иди играй, – спокойно ответил мужчина.

– Что значит иди играй? – не удержалась я и вспылила. – Пусть извинится перед своей няней. Как так можно? Она же едва не задохнулась!

Малыш фэйри удивленно посмотрел на меня, граф же в свою очередь как обычно нахмурив недовольно брови отчеканил:

– Мадмуазель Селена, вы вмешиваетесь в то, во что вмешиваться вам не позволено.

– А ребенку значит позволено вот такое выкидывать безнаказанно? – не унималась я.

– Мадмуазель Селена, правда, не нужно никаких извинений. Простите, ваша светлость, я не доглядела сама. Больше такое не повторится, – извиняющимся тоном проговорила нянька, склонив виновато голову перед мужчиной.

– Вы смеетесь что ли! – я в недоумении наблюдала за этой картиной. – Да его выпороть за такое надо!

Мужчина подошел вплотную ко мне и проговорил недовольным тоном:

– Мы не бьем своих детей, мадмуазель. И впредь держите при себе свое мнение насчет всего этого. У вас свой круг обязанностей и сунуть нос туда, куда не следует, вам не позволено, – с этими словами он взял за руку мальчика и направился с ним на первый этаж.

Ребенок оглянулся и показав мне язык с гордо вскинутой головой пошел следом за графом. Я же повернулась к женщине и удивленно посмотрела на нее.