– Это я помню, – буркнул Фертран, недовольный тем, что кибер отвлекла его от интересной мысли.

– Имени синьора Скарелли не упоминай ни в коем случае, – не обращая внимания на его реплику, продолжала Жозефина. – Постарайся заметить побольше подробностей, конечно, не упуская из виду всей картины. Неплохо, если ты при этом вставишь свои впечатления о происходящем. Должна тебя сразу предупредить, что зрелище будет не для слабонервных.

– Я уже столько видел… – начал, уязвлённый подозрением в трусости, журналист.

– Во внутреннем кармане пиджака у тебя лежат перчатки, – прервала его Жозефина. – Надень их.

Доставая тонкие телесного цвета перчатки, упакованные в целлофан, Фертран заодно проверил и остальные карманы. Все они были пусты.

– Где мои документы и деньги? – повернулся он к киберу. – Я требую, чтобы мне вернули удостоверение журналиста…

– Тебя пропустят без него, – то ли шутя, то ли серьёзно, ответила Жозефина. – Надевай перчатки.

Подождав, пока журналист выполнит распоряжение, и забрав у него пластиковый пакет, который он хотел выбросить в окно, кибер продолжила:

– Всё это будешь записывать на дискофон, который лежит у нас на заднем сиденье.

Перегнувшись через спинку, Фертран достал портативный репортёрский дискофон. Повертев его в руках, положил на колени.

– А как со съёмками? Съёмки будут?

– Репортаж будешь вести из турболёта, – пропустив его вопрос, продолжала Жозефина. – Всё время будь на том месте, где тебе укажут. Ни шагу в сторону. Это опасно.

– О! А если мне будет не видно? – запальчиво воскликнул Фертран.

– Если ты сделаешь хоть шаг в сторону, тут же сделаешься помехой для других и тебя устранят, – терпеливо, как глупому ученику, объяснила Жозефина.

– Ну и порядочки у вас, – покрутил головой журналист.

– По окончании операции, по специальной команде, ты пересядешь в электромобиль.

– На ходу?

– На ходу!

– Просто боевик какой-то. А если я не смогу на ходу? Я ведь не каскадёр.

– Сможешь. Там всё рассчитано. Только выполнить команду нужно чётко и быстро. Если ты где-нибудь не уложишься, то станешь помехой и тебя устранят.

– Ты меня пугаешь. Я кажется, откажусь!

– Ты уже не можешь отказаться.

– Почему?

– Потому, что станешь помехой.

Фертран взглянул на Жозефину, пытаясь понять, шутит она или нет. Но та смотрела прямо перед собой на дорогу, и лицо её ничего не выражало.

«Чёртова желязяка! – мысленно выругался журналист. – Всё время сбиваюсь на то, что она человек. Ей убить, всё равно что…» – он задумался, подбирая слова пообиднее, но в голову, как назло, ничего не шло.

– Подъезжаем, – спокойно сказала Жозефина.

Фертан огляделся кругом. Местность всё так же была холмиста, но теперь по сторонам стоял ещё и лес. Сколько же они проехали? Наверное, не меньше ста километров. И всё время на восток. Хотя они и отворачивали в разные стороны, объезжая холмы и луга, всё же основное направление было на восток. Интересно, что за всё это время, Фертран не мог вспомнить ни одного встречного автомобиля.

Электромобиль свернул с накатанной дороги на просеку. В кустах журналист мельком увидел несколько человек с автоматами. Минут через десять они въехали на большую странно освещённую поляну. Фертран не сразу сообразил, что это из-за натянутой над ней маскировочной сетки. В центре поляны стоял большой грузовой турболёт, выкрашенный в зелёный маскировочный цвет.

«Что же, кроме овец, можно воровать в такой глуши?» – скептически подумал Фертран.

Жозефина подвела электромобиль к самому турболёту и, осмотрев журналиста, коротко сказала:

– Иди!

Фертан накинул ремешок дискофона на плечо и вышел из машины.

– Пресса, – шутливо сказал он стоявшему в дверях турболёта мужчине в синем хорошо подогнанном рабочем комбинезоне.

Хмуро осмотрев журналиста взглядом, мужчина отодвинулся и пропустил его в салон.

– Вот ваше место, – указал он на одно из кресел в хвосте.

Усаживаясь, Фертран окинул взглядом внутренность турболёта. Кроме нескольких кресел в хвосте, одно из которых в первом ряду у окна было отведено журналисту, салон был почти пуст. Только кое-где по стенам были укреплены не понятные для Фертрана приборы и агрегаты. Единственную вещь, которую журналист ещё как-то узнавал, была лебёдка, укреплённая посреди салона к потолку.

– Ремешок накиньте на шею, чтобы дискофон случайно не мог выскочить из рук, – сказал, наблюдавший за Фертраном мужчина.

– Не выскочит, – беззаботно ответил журналист, но встретив угрюмый взгляд говорившего, поспешил выполнить распоряжение. Убедившись, что всё в порядке, мужчина вновь отошёл к двери.

Фертран выглянул в окно. Электромобиля с Жозефиной уже не было. Окинув скучающим взглядом поляну, он, по теням, скользнувшим по траве, понял, что маскировочная сетка задвигалась – вздрагивая, она заскользила куда-то назад. В это же время из леса вышли пять человек, в таких же синих, ладно сидевших на них, рабочих комбинезонах.

«Униформа как в хорошем отеле, – невольно подумал Фертран. – Видать дело, действительно, поставлено хорошо».

Пропустив всех в салон и подождав пока все рассядутся в креслах в хвосте, встречающий мужчина закрыл дверь и прошёл в пилотскую кабину.

– Ну, что, ребята, отправляемся? – весело спросил журналист у своих соседей.

В ответ не прозвучало ни слова, только сосед Фертрана по креслу, гариллоподобный мужчина, окинул его взглядом, как бы прикидывая, с какого удара смог бы вышибить из него дух.

«Ничего! – уязвлённый подобным отношением, подумал журналист. – Мне запретили двигаться, но не говорить. Начнём репортаж со своих впечатлений!»

Он достал микрофон и укрепил его на лацкане пиджака. Включил дискофон и, слегка откашлявшись, начал:

– Итак, дорогой… – тут он запнулся, вспомнив, что Жозефина запретила ему упоминать имя «крестного отца». Немного подумав, Фертран продолжил бодрым голосом, нарочно отвернувшись к окну. – Итак, я начинаю свой репортаж с борта турболёта, почему-то выкрашенного в защитный цвет. Только что убрана маскировочная сетка, закрывавшая нам небо. Пилоты заняли свои места, а кресла в хвосте, рядом со мной, оккупировали пять человек, с виду очень похожие на профессиональных убийц.

Фертран затылком почувствовал, как все пятеро уставились на него сзади.

– И если женщины говорят, что взгляды некоторых мужчин раздевают, – немного повышая голос, продолжил он, – то взгляды этих пятерых, можно смело сказать, убивают.

Журналист выключил дискофон и, придав лицу бесстрастное выражение, медленно повернулся от окна. Все его соседи смотрели в пол, но, по тому как ходили желваки на их скулах, Фертран понял, что достиг цели.

Послышался приглушённый гул от заработавших двигателей. Корпус турболёта слегка задрожал. Постепенно свист, от вращающихся лопастей, перешёл в чуть уловимый звон. Турболёт, совсем немного приподнявшись над верхушками деревьев, плавно заскользил в прогалинах между сопок.

Минут через пятнадцать этого артистического полёта, практически по вершинам деревьев, из пилотской кабины послышалась команда:

– Подходим! Все по местам!

Трое, из соседей Фертрана, поднялись и встали у неясных пока для журналиста приспособлений по бортам турболёта. Он тоже, на всякий случай, включил дискофон и сказал:

– Подходим. Закончилась эта цирковая болтанка между сопками над самыми вершинами деревьев, где каждую минуту была опасность или зацепится, или врезаться. Все заняли исходные позиции. Только что перелетели какую-то реку, а теперь впереди слева показалось шоссе, – добавил он, опять взглянув в окно. – По нему приближается колонна машин. Похоже на то, что первая машина с эскортом. Да это же электромобиль президента! – удивлённо воскликнул он. – Уж не кортеж ли это с астронавтами?! Они приближаются! – в предчувствии чего-то недоброго с волнением продолжал он. – Боже! Что там? Взрывы?! Ведь там же люди! На шоссе пробка. В неё врезаются ещё несколько машин картежа. Они налезают друг на друга, словно льдины в ледоход, переворачиваются, горят! Но машина президента цела! Она только на мгновение притормозила в растерянности, но сейчас вновь рванула вперёд!