– Соедините.

– Господин президент, господин премьер-министр, – церемонно отсалютовал головой, появившийся на экране человек. – Нам удалось выяснить, что означает последнее слово, записанное на найденном в вашей машине дискофоне. Тот человек крикнул: мафия и ВТК, то есть Всемирная Технологическая Компания. После последних событий это не вызывает сомнений.

– Не вызывает сомнений так же, что вы «выяснили», – саркастически подчеркнул последнее слово президент, – слишком поздно.

– Ясно так же, – смутившись, продолжал председатель экспертной комиссии, – что дискофон не подделка. Видимо, его хозяин хотел предупредить нас, что мафия, совершая похищение «космической находки», воспользуется полигоном ВТК.

– Мафия, мафия, – раздражённо повторил президент. – Это слишком расплывчатое понятие. Если называть мафией всех, кто берёт взятки или ещё как-то обходит закон, то любая страна Запада, это сплошная мафия. Меня интересует конкретно: кто это сделал, с какой целью и их дальнейшие планы. Что вы можете сказать по этим трём пунктам?

– В любом случае, – сказал председатель экспертной комиссии, – сделали ли мафиозные структуры это по собственной инициативе или по предложению кого-то ещё, всё равно, заключительным этапом этой истории должна стать передача «находки» в руки какой-либо страны или группы стран и получение за это вознаграждения…

Президент остановил говорившего, удручённо махнув рукой.

– А что произошло сегодня на Марсовом Поле?

– Отношения к «космической находки» это не имеет, – замялся председатель экспертной комиссии, в ожидании, что президент его остановит, – это было не на самом Марсовом Поле… Словом, какой-то сумасшедший обстрелял, идущих на траурный митинг, людей из автомата. Убитых, к счастью нет, – поспешно добавил он, – но есть тяжело раненные. Возникла небольшая паника, которую быстро удалось ликвидировать.

– Ну вот, – сокрушённо вздохнул президент, – это при том, что вся армия и полиция находятся в повышенной боевой готовности.

– Машина, на которой пытался скрыться этот садист, почти сразу была обнаружена и после недолгой погони преступника загнали в тупик. Но, когда ему предложили сдаться, он взорвал себя и электромобиль. Есть, правда, в этом одна странность. Когда машину потушили, то в ней не смогли обнаружить человеческих останков, хотя взрыв был не такой силы, чтобы превратить человека в порошок.

– Одно из двух, – усмехнулся премьер-министр, – либо он вознёсся, либо вы его потеряли по дороге.

– Полицейские утверждают, что висели у него на хвосте всю дорогу и больше, чем на несколько секунд, из виду не выпускали.

– Не слишком ли много странностей в последнее время? – устало проговорил президент.

– Удалось составить фоторобот преступника, – подождав немного в ожидании распоряжений, продолжил председатель экспертной комиссии. – Он получился очень похожим на одного известного нашего журналиста, некоего Фертрана. Возможно, что это он и был. По крайней мере, последний раз этого журналиста видели в здравом уме и светлой памяти примерно месяц назад. Мы размножили фоторобот преступника и раздали всем полицейским с разрешением, в случае сопротивления, открывать огонь.

– И всё же. Не может ли этот журналист как-то быть связан с похищением «находки»? – задумчиво спросил премьер-министр. – Я вспоминаю, что у него было довольно злые статьи о мафии.

– Трудно сказать, – удивлённо посмотрел на главу правительства председатель экспертной комиссии, видимо не предполагавший такой связи. – Но мы покажем фоторобот по телевидению и напечатаем во всех газетах с просьбой опознать, не видел ли кто его в день нападения на шоссе, где-нибудь в районе происшествия или в монорельсовом поезде. И последнее, – он взглянул на президента. – Наша комиссия пришла к выводу, что нет больше никакой надобности скрывать наличие дискофонной записи. Мы предлагаем также передать её в эфир. В оправдание замалчивания факта о дискофоне, можно сказать, что запись была совершенно испорчена, поэтому ему сразу не придали значения. Я не очень верю, что это что-то даст, но всё же любая возможность помочь поискам должна быть использована.

– Хорошо, – кивнул головой президент. – Действуйте.

Фертран открыл глаза. На него, улыбаясь, смотрел человек в белом халате и очках.

– Ну, вот нам уже и лучше, – довольным тоном сказал незнакомец, потирая руки.

– Кто вы? – спросил журналист и, не поворачивая головы, одними глазами огляделся вокруг.

По тому, что удалось увидеть, Фертран понял, что находится у себя дома. В этот раз, после «раздувания головы», потери памяти не было. Это немного успокаивало, правда, воспоминания о пережитых опасностях нависали над ним точно кусок чёрной скалы, готовый в любую минуту обрушиться на его голову.

«Значит, таксист довёз меня до дома, и мадам Тибо помогла пройти в квартиру, – удовлетворённо подумал журналист. – Нужно сделать ей какой-нибудь подарок и быть более терпимым к её причудам».

Он хорошо помнил, что прежде чем отключиться в такси, успел назвать свой адрес, хотя, тогда у него и страшно болела голова. Или нет. Головная боль, тогда, как раз стала проходить. Сейчас голова была в порядке. По крайней мере, он не чувствовал, чтобы ему что-то мешало.

– Я врач, – представился между тем незнакомец. – Фамилия моя Дюпон. Мсье Дюпон. Я знакомый вашей консьержке мадам Тибо. Лежите, лежите, – поспешно остановил он, попытавшегося подняться журналиста.

– Почему?

– У вас было сотрясение мозга, и нам стоило большого труда привести вас в нормальный вид. Было опасение, что ваша психика может совсем не восстановиться.

По тому, как врач, при этих словах, бросил взгляд за его голову, Леже понял, что в комнате есть ещё кто-то.

– Это вы мне помогли? – настороженно спросил он.

– Смею думать, что я, – последовал самодовольный ответ. – И ещё наша очаровательная общая знакомая, – и врач галантно улыбнулся кому-то за головой Фертран. – Как только она узнала о вашем несчастье, то не отходила от вас ни на одну минуту.

«Элен», – тепло подумал журналист и, улыбнувшись, задрал голову кверху.

Прямо в глаза ему спокойно смотрела Жозефина.

Врач ещё что-то говорил, щупал пульс, смотрел белки глаз, но Фертрану казалось, что всё это происходит с кем-то другим, а не с ним. И хотя журналист понимал, что присутствие здесь врача, это гарантия, хоть может и призрачная, его жизни, всё же он с нетерпением ждал его ухода. Фертран даже не попытался ни разу хоть что-то предпринять, понимая, что всё бесполезно. Наконец врач, ещё раз напомнив о строгом постельном режиме и пообещав зайти вечером, вышел.

Некоторое время стояла тишина.

– Ну?! – не выдержав томительной паузы, наконец сказал Фертран.

– Ты нарушил договор, – выходя из-за его спины, откликнулась Жозефина.

– И ты здесь, чтобы меня прикончить?!

– Я это могла сделать и без бесед с тобой. Хотя в этом акте нет никакой необходимости. Ты и так у нас в руках. Без нашего лекарства – ты ничто.

– Разве мне помог не доктор??!

Вопрос прозвучал до унижения откровенно. Фертран готов был отхлестать себя по щекам за то, что смалодушничал.

Жозефина показала ему пустую ампулу-шприц.

– Этой дозы тебе хватит на три часа. Этот болван доктор уже использовал тридцать шесть минут. Три минуты мы выясняем отношения.

– Что вам от меня нужно?

– Ты поставил одного нашего общего знакомого в неловкое положение. Он не дождался обещанного и поэтому решил поговорить с тобой лично.

– Мне не о чем с ним говорить. Пусть с ним прокурор поговорит!

– Ты зря теряешь время. Оно для тебя жизнь.

– Слава богу, своей жизнью я могу распоряжаться, как захочу!

– Своей, да.

– Что ты хочешь этим сказать? – уловив в ответе Жозефины недоговорённость, насторожился журналист.

Жозефина молча протянула ему снимок. На нём была снята Элен с перепуганным лицом, а рядом двое мужчин в масках, державшие её за руки.