– Что же нового можно узнать в КИКе? – Фертран покосился на Алена. – Опять какая-нибудь авария? Или что-нибудь откопали?

– Откопали, – кратко подтвердил Франс, принимая свой обычный полусонно-невозмутимый вид.

Журналист начал уже жалеть, что поддался возбуждению партнёра и не выяснил все подробности сразу же по видеофону. Для такой поездки они могли найти кого-нибудь рангом пониже.

– Прямо! – очнулся ото сна фотограф, когда Фертран загодя стал оглядываться по сторонам в поисках переулка, в котором можно было бы приткнуть электромобиль.

– Какого чёрта?! – обозлился журналист, подчиняясь, однако, приказу. – Что если мы не найдём там стоянку? Тебе лень ноги размять, а я плати штраф?!

Возле входа в здание Управления уже стояло несколько брошенных для штрафа машин. Пожав плечами, Фертран пристроился в хвост одной из них. К ним тут же подошёл полицейский.

– Мсье, я должен вас предупредить, что, останавливаясь здесь, вы нарушаете правила.

– Пошли, – всё так же кратко распорядился Франс, выходя из машины.

Фертран виновато взглянул на полицейского и развёл руками.

Фойе Управления КИК напоминало растревоженный улей. Отвечая на приветствия знакомых журналистов, Фертран усиленно пытался войти в курс дела. Ален Франс ещё в дверях куда-то исчез, бросив напоследок, многозначительное: «Шеф на тебя надеется!»

Лёгкий шлепок по плечу заставил Фертрана обернуться.

– Привет! – перед ним стояла Элен. – В этот раз я тебя обскакала.

– Вот тебя-то мне и надо, – обрадовался Леже. – Сделай милость, объясни, что всё это значит?

Элен Смит, сто процентная англичанка, хотя родители её, как и она сама, родились во Франции, работала французским корреспондентом маленькой английской газетёнки, принадлежащей какому-то профсоюзу, на потеху Фертрана, кичащейся своей псевдо-независимостью. Отношения Фертрана с этой девушкой, начавшиеся лет пять назад, были запутаны и противоречивы. Периоды необузданной нежности, когда, казалось, они минуты не могли прожить друг без друга, сменялись порой почти враждебной холодностью. В моменты отчуждения, всегда болезненно переживаемые Фертраном, он не раз давал себе слово порвать с ней навсегда, но стоило им, остыв после ссоры, встретится вновь, как всё начиналось сначала. Особенно сильно раздражало Леже то, что «хлопанье дверью» Элен всегда брала на себя, за ним оставляя, исключительно только инициативу примирения. Порой ему казалось, что Элен специально подыскивает предлоги, чтобы в очередной раз от него уйти. Все её действия, как, впрочем, и работу репортёра, Фертран расценивал не более чем капризы избалованной девицы. Элен сама не раз признавалась ему, что работает не из-за денег. Рента с состояния, обладательницей которого она должна была стать после замужества, вполне хватало ей для безбедной жизни. Замуж же она не выходила исключительно потому, что родственники никак не могли подыскать ей жениха, такого же старинного замшелого рода, из которого происходили сами. То, что он со своим мелкобуржуазным происхождением, автоматически оказывался за кругом её потенциальных женихов, злило Фертрана и не раз бывало причиной их очередной ссоры.

Элен была высокого роста, на каблуках даже чуть выше Фертрана, с горделивой осанкой и копной густых каштановых волос, подстриженных короткой мальчишеской причёской. Но, если сзади, особенно когда она надевала бесполую спортивную одежду, её можно было принять за подростка, с которым так и подмывало снисходительно пошутить, то, встретившись с её спокойными чуть насмешливыми серыми глазами, любой, даже очень самоуверенный мужчина, невольно отводил взгляд в сторону, точно нашкодивший ученик перед опытным учителем. И хотя телосложения Элен была хрупкого с тонкими чертами лица, но из-за глаз, горевших неукротимой внутренней силой, она всегда выглядела основательно. Одного взгляда на неё было достаточно, чтобы определить, что перед вами человек, знающий себе цену.

– Это мило, – умерев его радость насмешливо-холодным тоном, всё-таки они, в очередной раз были в состоянии войны, протянула Элен. – Леже Фертран, по прозвищу «сенсация», ничего не знает о сенсации. Как же ты здесь очутился?

– Меня привёз Франс, – стараясь не замечать холодного душа, лившегося на него из синих глаз Элен, ответил Леже. – Но, из него же не вытянешь ни слова!

Фертран всем своим существом постарался изобразить вид побитой, раскаявшейся собаки.

– О, кей! – с выражением, с которым короли прощают побеждённого неприятеля, смилостивилась, наконец, Элен. – Меняю свой сенсационный материал на твой будущий. Полчаса назад отсюда было передано сообщение, что исследовательская экспедиция к Юпитеру, на каком-то из его спутников, обнаружила следы внеземной цивилизации.

Фертран невольно присвистнул. Понятно теперь почему «бегемот» сегодня больше походил на обезьяну.

В это время у белой мраморной лестницы, ведущей из фойе внутрь здания и словно перенесённой сюда прямо из сна Иакова, такое сходство просто бросалось в глаза из-за сходства статуй первых астронавтов, стоявших по краям, с библейскими святыми, послышался шум. Двое охранников стаскивали вниз кого-то из представителей прессы, попытавшегося опередить события. Из большой толпы журналистов, заполнивших зал, послышались подбадривающие крики и свист. Почувствовав поддержку своих соплеменников, человек на лестнице рванулся вперёд и, свалив преследователей, вновь устремился вперёд. Но тут на верхней площадке появился ещё один служащий. Пробежав несколько ступеней вниз, он с силой, всем корпусом, толкнул непрошенного гостя обратно. Потеряв равновесие, журналист опрокинулся на спину и, переваливаясь через голову, покатился вниз по ступеням. Несколько подбежавших человек помогли ему подняться. Послышались угрожающие выкрики. Не обращая внимания на настроения людей в фойе, охранники, с подоспевшей подмогой, стали оттеснять толпу от лестницы. Это вызвало ещё большее возмущение. Конфликт начинал переходить в потасовку. Кончилось тем, что служащим пришлось опустить пуленепробиваемую стеклянную стенку. Этой стеной, смонтированной ещё при строительстве Управления КИК для защиты от диверсантов, террористов и демонстрантов, не пользовались ещё ни разу. Возмущение не стихало. Скоро вся стена испещрилась надписями губной помадой с ругательствами почти на всех языках мира. Не желая отставать от прекрасной половины журналистской братии, мужчины начали кидать в стену комья земли, доставая их из горшков с цветами, во множестве расставленными по всему залу. Через несколько минут в стену полетели и сами цветочные горшки. Видимо боясь окончательного разрушения фойе, рядом с лестницей появился представитель КИК по делам прессы Роберт МакЛеннон. Поговорив о чём-то с охраной, он через устройство громкой связи, предложил всем дамам и господам пройти в пресс-зал, где он сделает небольшое заявление. Вскоре фойе, больше похожее на место побоища, опустело.

– Господа, – дождавшись тишины, весомо произнёс МакЛеннон. – Я уполномочен подтвердить первое наше сообщение о том, что действительно, наша экспедиция к Юпитеру, на его спутнике Ганимед, обнаружила, э-э-э… – он немного помолчал, подбирая слова, – следы внеземной цивилизации.

Переждав вспыхнувший в зале шум, он продолжил.

– Подробнее об этом будет сообщено на пресс конференции мистером Крафтмахером сегодня в половине первого.

Вновь переждав шум, вызванный сообщением о том. Что на пресс-конференции выступит сам президент КИК ЕЭС, представитель по делам прессы, откинулся в кресле и, как бы, между прочим, добавил:

– Я должен вас так же предупредить: за всем, что касается видео информации для ваших газет и телепрограмм, то здесь вам следует обратиться в Евровидение, которое закупило монополию на показ сегодняшней пресс конференции.

Не обращая внимания на возмущённые возгласы, Роберт МакЛеннон повернулся спиной и скрылся за дверью.

– Что ты обо всём этом думаешь? – повернулась к Фертрану Элен.

– Только то, что я хочу есть. «Бегемот» вытащил меня из постели. Ты не составишь мне компанию?