— Лучший выбор для тебя это «дядя Эяль», хороший скупщик, — произнес усатый, смотря на его рюкзак. — Прямо так и говори, ищи именно Эяльчика. Он не кидает, оценивает серьезно. Его многие хвалят. Кстати, у него же можешь всё оформить: номер или отдельный теремок, соску выбрать, хавчик, водяра. Нисим, помощник его, всё сделает. Покер, рулетка, всё есть. Сейчас у нас где-то гостей тридцать. Скучно не будет. Всё есть. Сдавай оружие и топай веселись.

Через пятнадцать минут Лихой уже сидел напротив пожилого еврея и доставал из рюкзака золото и камни. Эяль сразу же всё осматривал, взвешивал, что-то подсчитывал. Насим, средних лет, бородатый и хмурый, стоял рядом, внимательно смотря на татарина.

От номера в гостинице Лихой отказался выбрав отдельный теремок. Описав какую ему надо девчонку, он закинул кэш в рюкзак. Затарившись в магазине одеждой, водкой, сигаретами и продуктами он поплелся к своему домику.

Уже приближаясь к веранде, он увидел выходящего из дома с веником, шваброй и ведром Наглого. Испугавшись Гайфулина, засранец бросил на тропинку все свои орудия труда и сиганул за веранду.

— Выходи козлина! — проорал Лихой.

Наглый рванул через кусты, унося ноги.

На крики татарина подоспел патруль. Двое молодцев с окаменелыми лицами подошли к Лихому.

— Ты чё разорался? — спросил амбал с обвислой губой. — Чё орешь-то?

Гайфулин выдержал паузу, смотря патрульному в глаза. Ухмыльнувшись, произнес:

— Всё путем. Идите своей дорогой.

— Смотри, у нас тут никаких разборок. Вся возня за воротами. Тут всё мирно. Здесь люди отдыхают.

— Ребят, топайте.

Войдя в дом, Лихой скинул одежду. Всё для отдыха имелось. Интерьер разделен на три части: кухня, спальня и уборная. Включив воду, Лихой рассмеялся. Убрав водку в холодильник, он откусил от палки колбасы большой кусок и пережевывая мясо прошел в душевую кабину.

Под вечер в дверь поскребли.

— Открыто! — проорал татарин, закуривая сигарету.

В дом вошла девушка и прикрыв дверь, встала в прихожей. Лихой растянул довольную улыбку смотря на её милое лицо и пряди черных волос. Поняв, что его всё устраивает красавица улыбнулась и смело вошла в кухню. Взяв со стола пачку сигарет, она закурила. Бросив взгляд на ополовиненную бутылку водки, путана всмотрелась в его глаза.

— Привет, я Ведьма!

— Ну чё, с допами? — похотливо улыбнулся Гайфулин.

— Гонишь? Я чё «инди»? Плевать: всё и без гандона, — обыденно произнесла брюнетка.

Легкая тень её манящей улыбки. Томный вздох, влажный, искрящийся взгляд. Подойдя к ней, Лихой сжал губы и откинув голову назад довольно зарычал. Схватив её на руки, он унес её к кровати.

Очнулся татарин от сильной, острой боли в груди. Открыв глаза, он увидел склонившегося над ним Наглого. Ведьма в это время поправляла под ним полиэтиленовое полотно. Из грудного щита торчал нож.

— Наглый! — проорал стоящий у двери, тот усатый охранник с КПП. — Ты че не завалил его!? Одна дура, бля, «клофелина» пожалела, второй, косой мудак! Вы чё, придурки, разучились работать?

— Не пи. ди! — взревела на усатого путана. — Я ему лошадиную дозу дала!

— А я вроде в мотор, вогнал! — оправдывался Наглый.

— Дебил! — зашипела Ведьма. — В жопу ты вогнал. Бей суку, убей эту мразь! Дай я ему хер отрежу!

Прохрипев, пуская кровавые пузыри от прикушенного языка, Лихой резко перевернулся. Нож вошел глубже. Это хана. Сделав усилие, Лихой пополз по целлофановому настилу к своей сумке. Она стояла у кровати в двух метрах от него. Тянула его одна вещь, которая сейчас стояла в голове спасительным контуром…Всё нутро говорило ему о том, что это единственный шанс на спасение.

Наглый пнув его в голову, рванулся к охраннику, контролирующему входную дверь теремка, превратившегося в разделочный цех. Вытащив из пакета приготовленный тактический томагавк, он вновь кинулся к Лихому.

— Дурдом! — смотря на всё, заключила уставшая Ведьма.

Лихой тем временем уже вырыл из своего рюкзака шкатулку патриарха «Дзиен Ша Дже». Отломав резную крышку, он успел сорвать с бутылька колпачок и влить в горло всю «зеленку» Старого корня.

Подлетев к татарину, Наглый опустил топор ему на шею. Перевернул на спину и вновь подтянул к клеёнке.

— Давай живее! — рявкнул охранник, приглаживая зачесанные назад волосы. — Чё возишься?

— Да рукожоп, бля, — махнув в сторону Наглого усмехнулась Ведьма. — Ребенок…

Вырвав нож, Наглый принялся с озверением колоть тело татарина, не давая бывшему боссу шансов на выживание.

— Давай кровь спусти, дурко! Не торопись! — прохрипела брюнетка, смотря безумным взглядом на труп татарина. — Кровь…кровь, — возбужденно дышала через хрип Ведьма. — Хер отрежь, дай отрежу!

— Рот закрой, мымра! — прошипел Наглый, орудуя ножом.

Ведьма потянула руки к расплывающейся по целлофану бордовой луже. Опустив в кровь ладони, она довольно заурчала, и начала закидывать разливы тряпками и приготовленной ветошью.

Закатав рукава, охранник взял второй нож и подошел к полиэтилену. Через час, разрезанный на части труп Лихого, лежал в двух китайских баулах.

Ведьма наводила порядок. Скрутив полиэтилен, запихала его в «рисовку».

Охранник делил на троих деньги Гайфулина. Наглый пил из бутылки водку и довольно ржал, расчесывая гнилые «арыки» на предплечьях, покрытых черными дорогами.

— Так, второй час ночи! Все готово, — заключил усатый, приглаживая прическу, закрывающую залысины. — Поднял он хорошо, «дядя Эяль» половину суммы «бакарями» догнал, удивительно. Ещё говорят евреи хитрые и жадные. Далее, расклад такой. Через полчаса можете выдвигаться с сумками. Второго я отправлю отдохнуть, на воротах буду один. Сначала утяните ко мне сумки. Уже от меня, пойдете к болотам! Домик, че с ним? Насколько он его снял?

— До обеда, — ответила Ведьма.

— Мы сюда ещё вернемся, да? — подмигнув ей, щелкнул пальцами Наглый.

Ведьма сверкнула влажными глазами, закусив измазанную кровью Лихого нижнюю губу, она улыбнулась и уставилась в наркомана.

— С утра придет Нисимчик. Проверить чё да как, предложить что-нибудь, — черноусый посмотрел на Ведьму. — Отдашь ему ключи и скажешь, что этот конь свалил в третьем часу ночи. Если не придет, сама отнеси ключи с утра и говори то же самое. Я подтвержу. Всё шито-крыто. Красиво сделали. Сейчас осталось от баулов избавиться, но это мелочи.

— Не в первой ведь! — хлопнув по карману, забитому кэшем понтовался Наглый.

Сознание его не покидало, он всё видел и слышал, понимал что с ним произошло. Татарин смотрел в черноту, окружающую его. Он слышал шелест и голоса. Наглый с Ведьмой довольно угорали. Татарин знал, что он, «разобранный» как подбитый секач, находится в китайском бауле, с которого капает его злая кровь. Всё началось в «большом ломбарде» отлично, закончилось херово. Гайфулин осознавал, что он убит, расчленен и самое страшное, он все ещё может мыслить, видеть и слышать. Это ад. Даже если твари повесят его башку на какую-нибудь болотную иву, он продолжит всё осознавать, сгнивать, но всё ещё чувствовать и понимать. Что это за жижа, которую он успел накатить перед тем как ему разрезали сердце, бандит знать не хотел. Гайфулин мог сказать одно: к этому бутыльку китайского колдуна, его потянуло как к спасательному кругу. Подсказка в подсознании всплыла в башке сразу.

Бросив баул на заросли багульника и росянки, Наглый почесал свою покрытую прыщами лысину и вытащив из кармана «штакет», протянул Ведьме. Обслюнявив конец забитой «гильзы», девушка щёлкнула пьезой, поднеся огонек к «залеченной» закрутке.

Продолжая ржать, парочка раскурилась и принялась доставать из рисовой сумки «расчлененку».

Гайфулин видел руку Наглого, достающую его из баула. Охватив взглядом, болотистую местность, татарин понял что он уже летит. Плюхнувшись в перегнившую жижу болота, он начал тонуть.

В рот, уши и ноздри врывалась черный, гнилой кисель. Гайфулин видел свисающие корни кувшинок, которые подхватив его голову, начали опутывать её своими корневищами. Татарин видел как оплетающие его отломанную башку водоросли и странные организмы поднимают его на поверхность.