Димитри послушно выполнил ее указания, пытаясь понять смысл происходящего. Полина кивнула, подтверждая, что все верно, и продолжила:

   - В общем, это не очень важно, потому что контакт партнеров обеспечивается не соприкосновением рук.

   После этого она сделала спиной какое-то неуловимое движение, и Димитри ощутил, что под его ногами поехал пол. Женщина тянулась к нему, казалось, не только телом, а и самим сердцем, но при этом твердо стояла на ногах и едва прикасалась к его плечу рукой. Она была совсем рядом и в то же время слишком далеко. Это ударило в голову, как крепкое вино. Он предпочел убрать руки и отойти на полшага. Она продолжила стоять, почти не меняя позы, только улыбнулась ему с легким удивлением:

   - Что произошло?

   Димитри помолчал, подбирая слова.

   - Произошло то, что я не понимаю вас. Я не верю, что вы намерены таким образом предложить мне почувствовать ваши женские качества, и... - он замолчал, не зная, как продолжить.

   Полина задумчиво кивнула:

   - Ах, вот что. Нет, не беспокойтесь. Это мне в отношении вас вообще бы в голову не пришло. Но правила игры таковы. Так будет стоять и двигаться любая женщина, с которой вы будете танцевать. И хорошо бы, чтобы любая, танцуя с вами, чувствовала то, что вы почувствовали только что. Хотя бы это.

   Вот как. Значит, то, что едва не снесло ему контроль к крысьей матери, только правила игры, общие для всех, да еще и всего лишь начальный уровень. А лично к нему как к кавалеру - "и в голову не пришло бы". Он понял, что заинтригован, удивлен и немного обижен. Пару вдохов пришлось потратить на возвращение к равновесию:

   - Хорошо, давайте продолжим.

   Она подняла ладонь:

   - Одну минуту. Перед тем, как мы начнем снова - послушайте меня. Видите ли, это танго, - последнее слово она слегка выделила голосом, он в ответ наклонил голову, как делала она, показывая готовность слушать объяснение, и Полина продолжила. - Это танго, и мы не отходим от партнера сразу, если только он не безнадежно плох. Если партнерша отбегает от вас, едва вы ее отпустили, вы совершенно точно что-то сделали не так. То же самое справедливо и для нее: если вы ушли, едва закончилась мелодия, - все плохо. Все очень плохо, и продолжения не будет ни сейчас, ни позже, ни когда-нибудь вообще. Поэтому, если вас не обидели смертельно и если у вас нет цели обидеть смертельно, - не делайте больше никогда так, как вы сделали только что. Хорошо?

   Князь не сразу смог собрать слова для ответа, оглушенный пониманием. У него в руках было сокровище. Настоящее сокровище. Город расплатился с ним за восемь лет своего злобного тупого упрямства сполна. Это то, что можно было везти на Кэл-Алар даже не как трофей, а как драгоценный дар. Чем дальше, тем больше он убеждался в этом.

   - Да, Полина, конечно. Я не буду никого оскорблять. Ненамеренно - не буду. Давайте продолжим.

   Через двенадцать дней Лейшина не появилась, в списке просивших о приеме ее тоже не было. Димитри посмотрел на календарь, увидел на нем пятое июня и взялся за телефон. Она ответила, сказала, что как раз собиралась связываться с его приемной и, по ее прикидкам, получилось бы, что примерно через неделю она бы оказалась у него. Он посмотрел на календарь, поморщился...

   - Марина Викторовна, а как вы посмотрите на то, чтобы я сам у вас появился? Хорошо посмотрите? Можно прямо сейчас? Спасибо.

   Он сориентировался на ее голос, поставил портал и через несколько минут действительно был в коридоре ее квартиры, темноватом, с высоким потолком и лепниной на нем, почти наполовину скрытой оплывами то ли краски, то ли штукатурки. Хозяйка, в плотной фланелевой пижаме сиреневого цвета и меховом жилете поверх, обутая в цветные шерстяные носки и войлочные валяные тапочки, как раз вышла из кухни в коридор, мазнула по нему взглядом, сделала еще шаг, остановилась, развернулась к нему лицом, покрутила головой и сказала:

   - Вот хорошо, что у меня потолки высокие.

   Димитри стоял в коридоре, не очень представляя себе, что делать дальше. Марина Лейшина с очень большими глазами стояла напротив него и молчала. Похоже, она растерялась или испугалась. Приветствовать хозяйку вроде бы было уже поздно. Чем еще из обязательных действий можно пренебречь, он не знал. На его счастье, Марина довольно быстро пришла в себя:

   - Ну вот что. Сейчас ты разуваешься, берешь что-нибудь по размеру в ящике, мы идем в кухню, и я снова ставлю чайник. У меня есть свежий земелах, надеюсь, что ты такое ешь. И давай-ка сразу на ты. Разводить политесы с человеком, появившимся в моей прихожей, как солнечный лучик из окна, я смысла не вижу. Кстати, как ты это сделал?

   - Это наши высокие технологии, я на твой голос шагнул.

   Димитри покопался в ящике с войлочными явно гостевыми тапками разного размера и цвета, отчаялся выбрать что-то подходящее и прошел на кухню в одних окрэй, оставив броги в прихожей.

   - А, ну ладно. - Марина легко приняла ответ.

   В темноватой кухне, размером не меньше пятнадцати метров, был выделен маленький островок уюта и гостеприимства: стол, два кресла, надежно застеленные пледами и немолодыми овечьими шкурами, светильник в плетеном абажуре, укрепленный на стене над столом. Под кресла были задвинуты тарные ящики, изнутри обитые ковролином. Хозяйка указала на них и сказала как о чем-то само собой разумеющемся:

   - Выдвигай ящик, ставь в него ноги, у меня сквозняки, пол ледяной, не хватало еще тебя простудить тут.

   Димитри улыбнулся:

   - Уже чувствую себя как дома, на севере, в детстве. Только мы ставили ноги на... гм... на собак.

   Марина ставила чайник, доставала чашки, то подходя к столу, то отходя от него:

   - Ну и чего ты застеснялся? Мы тоже тут держали собак в домах, пока это все не началось. Потом стало нечем кормить, весной полезли оборотни, и стало страшно гулять, многие с ними и уехали, но не все. Немногие оставшиеся делились с собаками человеческой едой, пока могли и пока было с кем. С ними теплее, конечно, но выгул... А особенно еда. А сейчас в городе уже и щенка не найти, как ни ищи.

   Димитри усмехнулся:

   - Эти наши собаки прокормили бы нас сами. Даже здесь. Но концепция, - кивнул он на ящик, - отличная.

   Марина подвинула ему кружку с крепким горячим чаем, поставила на стол вазочку с ромбиками песочного теста, посыпанными сахаром и корицей:

   - Угощайся, вчера пекла. И давай сразу к делу.

   Кружка приятно грела руки, печенье было действительно свежим и в меру сладким. Несколько минут он наслаждался покоем и ее молчаливым принятием, потом сказал:

   - Ну если сразу к делу, то... Марина, скажи, из чего я могу выбирать? Если ты заметила, мой предшественник был порядочным засранцем, и часть вашего справедливого отношения к нему достается мне потому, что вам его некуда больше отнести. Доказывать вам, что я не он, я за восемь лет... - он замолчал подбирая слово

   Марина из-за своей кружки с чаем кивнула ему головой:

   - Ты затрахался. На твоем месте кто угодно бы затрахался на пару лет раньше. Мы не будем сейчас говорить о том, что ты сам для этого сделал, хотя оно все равно всплывет. Но пусть это будет не теперь. Давай сосредоточимся на поправимом. Сейчас любой наблюдатель видит на списке действий администрации империи несколько крупных политических клякс, которые вполне могут стать пятнами на твоей репутации. И первая из таких клякс - это Алиса. Еще в апреле была Полина, но сейчас этот вопрос хотя бы заморожен.

   Димитри почти минуту задумчиво крутил кружку в руках.

   - Марина, - сказал он наконец, - в ситуации с Алисой мне понятно только то, что мне самому в ней не все понятно. Я бы с удовольствием привез тебе ее дело прямо сюда, но моя служба безопасности меня не поймет, а шагать вот так сюда из Приозерска с этой папкой под мышкой тяжеловато, она толстая. Ничего, ты прочтешь, когда приедешь ко мне. Что же до Полины, - наместник посмотрел на кружку, пожал плечами и поставил ее на стол, - похоже, я один не вижу проблемы и все время озадачен. Один из моих консультантов так беспокоился, прочитав ее прощальное письмо в блоге, что даже просил меня об изменении приговора, хотя в его собственном положении это было довольно странно, но в чем состояли мои риски, я так и не понял. Я хотел просто поговорить с ней в мае, но ты помнишь, что вышло. Это все тем более странно, что Полина Юрьевна достойный враг - умный, честный, последовательный. Она играет открыто и стоит на своем до конца. Такая вражда - большая удача и повод для серьезной гордости. И если быть откровенным, мне перед ней несколько неловко, потому что эта отсрочка приговора унизительна для нее. Для меня тоже, но это другой вопрос. Я знаю, что заслужил все, что она швырнула мне в лицо во время нашей майской встречи. И огрызался я совершенно зря, и пощечину получил справедливо. Я попытался исправить дело, но не преуспел. Видимо, начал как-то не так...