Она продолжила так же вежливо и ровно:

   - Конечно, Димитри. Давайте повторим попытку.

   Лейшина появилась в резиденции наместника в последний день мая, пришедшийся на понедельник. И сразу пошла проверять, как там ее подруга.

   - Полиночка, как ты? - спросила с порога. - Выглядишь расстроенной.

   - Ох, Мариша, - подруга повернулась к Марине от окна, развела руками. - Я не знаю, смеяться или плакать. Я три дня назад все-таки воспользовалась этим их порталом в свою квартиру, очень удобно, один шаг - и я там. Сначала хотела просто взять несколько книг, вошла и отвлеклась, дохляков с окна составила на пол. Расстроилась, конечно, пошла руки мыть в кухню, смотрю на календарь - а там пятница, я не утерпела и сорвалась на милонгу. Если бы я этого не сделала...

   - Понимаю, конечно. Сначала чудом не расстреляли, потом пожизненное, считай, на ровном месте, вся привычная жизнь побоку... - Марина прошла по маленькому кабинету, присела на стул. - Шарашку они тебе подобрали классную, но это все равно лишение свободы, пока нет прямого определения их норм в нашем правовом поле. Конечно, сорвешься при первой возможности. Но это же нарушение режима.

   - Здесь дети, Марина, - вздохнула Полина. - И они ни в чем не виноваты. Хотя бы ради них я должна.

   - Я понимаю, - кивнула Лейшина и вернула подругу к теме. - Так и что с милонгой? Он тебя на этом заметил? И что теперь будет?

   - Да еще как заметил, - криво усмехнулась Полина. - Представь: прихожу я утром домой, а на кухне в моем кресле с моей книгой кто-то сидит. Я сначала думала, что Лелик покойный привиделся, после бессонной-то ночи, "добрым утром" проверила, как положено, а в ответ слышу человеческим голосом: "Вы где были всю ночь?" Наместник края. У меня дома. Куратор, чтоб его... Я ему намекнула, что вопрос бестактный, но ты же знаешь саалан.

   - Ну да, - сочувственно хмыкнула Марина. - С них станется в ответ спросить, с кем, сколько раз, в каких позах и сколько в минутах, да еще и какой-нибудь практический совет дать.

   Полина кивнув, продолжила то ли виниться, то ли жаловаться.

   - Вот, и он мне, мол, про любовника не надо песен, у вас даже помада не стерта, говорите правду. Пришлось сказать, пока опять магию не вменили, у них это прямо какой-то пунктик. А он, похоже, до сегодняшнего дня вообще не в курсе был, что тут танцуют и как, и почему ночью. Я рассказываю - он только моргает. Но они же упрямые, пока не поймет, не отступится. Пришлось открыть Ютуб и показать.

   - Ну допустим, я тоже была когда-то не в курсе, что это, но меня и не впечатлило, - заметила Лейшина. - Может, просто проверял соответствие их требованиям?

   Полина печально покачала головой, отметая версию.

   - Его впечатлило, Мариша. На второй день, вчера как раз, пришел ко мне сюда и просил... ну как они просят обычно... в общем, допустим, что просил, чтобы я его учила. Ну и вот... я вчера первый раз в жизни делала индивидуальный урок. Нет, это со всеми когда-то случается, но я это совсем не так себе видела и представляла. Первый раз человека учу танцевать. И вот насчет человека... - Полина махнула рукой, - в общем, как-то все навыворот.

   - Однако... - Марина качнула головой, крутя в руке зажигалку.

   Полина печально кивнула.

   - Понимаешь, ситуация не просто дурацкая, она два раза дурацкая. Эти занятия с ним и для меня тоже хоть какая-то практика. А то ведь вообще рехнуться можно. Я когда утром возвращалась, кроме книг взяла туфли и одежду для уроков, чтобы хотя бы по вечерам у стеночки пошевелиться немножко, комната не просматривается вроде. И вот вчера сижу, с работой заканчиваю, и вдруг он входит, такой весь из себя - мол, вы привлекательны, я чертовски привлекателен, так что зря время терять.

   Марина подхватила зажигалку, едва не вывернувшуюся из руки.

   - Поленька, ты все еще про танго?

   - Ну да, - подтвердила Полина, не видя удивления подруги. - Я думала, у меня глаза на стол выпадут от его заявки. А еще после работы, да откат от апрельского, только-только белок нормально усваиваться начал, и тут такое в конце дня. Ну и продавил, конечно. Я поняла, что сделала, только когда переоделась и вернулась. Что иду на урок именно с тем, кто мне сперва расстрел, а потом пожизненное подписал. То есть ни симпатии, ни приязни к нему во мне нет ни на волосок, но отыгрывать назад уже смысла не было. А потом думаю, ну какого черта, зашкварена ведь по уши. К нормальным людям идти нельзя, я им одним появлением неприятностей наделаю. А здесь же все вместе: его резиденция, школа, учебное школьное крыло и тут же жилое, где и дети, и преподаватели, тут же и казармы, и черта в ступе только нет. Режим - ну сама понимаешь. Там не стой, тут не плюй, сюда в это время суток смотреть нежелательно, вот тебе две половицы, чтобы походить, и ни в чем себе не отказывай. Не то чтобы невыносимо, но, понимаешь, утомляет. И вот, час практики в неделю, хотя бы и с новичком, который еле стоит и которого трогать не особенно хочется. И все-таки это час почти что жизни.

   - Знаешь, это чем дальше, тем больше напоминает дурной роман, - усмехнулась Лейшина. Усмешка вышла кривоватой.

   - Знаю, - без улыбки кивнула Полина. - Причем из моих любимых.

   Любимыми у Полины Бауэр числились в основном истории без счастливого конца в общепринятом понимании, и Марина Лейшина хорошо это знала.

   - Да типун тебе на язык! - отреагировала она и принялась утешать подругу. - Ты погоди паниковать. Кстати, я была у него на приеме, и ты знаешь, что я тебе скажу? Он показался мне вполне договороспособным. Там, конечно, сорок бочек арестантов, и мне еще предстоит разбирать, где правда, а где не очень, и где его, а где не его, но договариваться он заинтересован и хочет.

   - Да я не паникую, - вяло возразила Полина, - а окончательно перестала понимать, кто я и на каком свете.

   Марина положила руку подруге на запястье.

   - Полюшка, ты, главное, сейчас не наделай ерунды. Пожалуйста, не ссорься с ним больше, будь хорошей с детьми и с руководством, хочет он танцевать - ну учи его. Я уверена, что смогу вернуть тебе свободу уже к осени.

   - Мариша... - вздохнула та. - А, ладно, потом. Спасибо тебе, моя хорошая.

   Ингвар растет и уже начинает танцевать, но поскольку он наполовину землянин, то и танцует только под музыку, а без музыки не хочет. Я проходила дознание из-за участия в протесте против решений князя относительно мистрис Полины Бауэр, той самой, которая помогала растить Ингвара. Ее хотели казнить, но, к счастью, князь во всем разобрался, и сейчас она жива. Я надеюсь, что будет и свободна, потому что Ингвар уже опять входит в новый возраст, и было бы полезно поговорить с ней снова о том, как с ним себя держать и чему его учить. Оказывается, ребенок - это очень интересно, хотя и сложно. Ингвар совершенно обаял досточтимого, приходившего проводить дознание, смеялся ему и хотел взять в руки шар правды. Из-за него дознание проводили в краткой форме, мы справились за три десятка минут.

   Что же до протестов - разумеется, я не ходила к князю и не говорила с ним, и даже не писала ему. Но меня очень заботило то, останется ли жива мистрис Полина, потому что она нам нужна, мне и Ингвару, и даже Вадиму, хотя он, конечно, дальше от этого всего. Она учила меня быть спокойной, чтобы сын тоже не волновался от меня. Я и была спокойной! Я была совершенно спокойной, даже когда волновался весь город. Я просто клала каждый день меховые игрушки на мостовую около Дома Безопасности, как это делали все. А через десять дней князь вернулся и во всем разобрался. Иногда очень важно вовремя сказать, что ты против неверного решения. Когда Святая стража закончит расследование, мы обязательно приедем в гости, показать Ингвару снова дом и Чинку и повидаться со всеми вами.