Шофер вез продукты в столовую. Саше пришлось ехать стоя, выкроив место между ящиками и мешками. Машина бежала по весенней, залитой солнцем, пробуждающейся от зимы долине, окрашенной сочной зеленью, разноцветными подснежниками и другими полевыми цветами. Долина оживала после очередной зимы. То слева, то справа, паслись табуны лошадей. Как островки облаков, плыли на зеленом фоне стада овец, чайки рассекали безоблачное небо, сокол парил в вышине. Пастух татарин помахал рукою, а там, вдали за бегущей рекою, наконец-то на горизонте показался поселок. Сбоку от поселка, Саша заметил, как в небо устремился взлетающий самолет, и уже через минуту вихрем пролетел над его головой. Пришлось даже пригнуться.

Когда машина остановилась у здания училища, шофер пошутил:

– Видел, какие у нас, тут асы летают? Не хуже Чкалова! Это они подсматривают, что я в столовку везу. А тебе, курсант, вон туда, – шофер показал на красиво оформленные звездами ворота.

«И вот, после всего, чем жил Александр в последнее время, одел он, долгожданную форму курсанта школы пилотов». [7]

Жизнь в авиационной школе протекала армейская, суровая, в строгом, рассчитанном по программе распорядке.

В свободное от занятий время, писал Саша письма домой и Маше, с которой договорились, что как только окончит школу, станет настоящим военным летчиком, они поженятся.

В свободное время были экскурсии в Севастополь, с посещением музеев и кораблей Черноморского флота. Как и все курсанты, любил офицерский клуб, танцевал с местными девчонками. Любил бывать на встречах с артистами. Часто ходил на стадион. Обожал плавать в море.

Учиться в школе пилотов было немного труднее, чем в аэроклубе.

Теоретические и летные программы были напряженными и требовали от курсантов школы больших усилий. Учебная программа уплотнялась. И это не удивляло курсантов: тени фашисткой свастики нависли над Европой.

Как только занимался рассвет – оживал аэродром. У самолетов хлопотали техники, ожидали разрешения на полет инструкторы. Курсанты располагались группами, готовили учебные задания, горячо обсуждали предстоящий «воздушный бой». И не замечали будущие пилоты того, что в беседе они уже не относящейся к учению «воздушный бой» обсуждают, а события, которые в те летние дни 1939 года начались в степях дружественной нам Монгольской Народной Республики.

Там шли не учебные, а настоящие бои против японских самураев, пытавшихся еще раз проверить силу советского народа.

Учился Александр напористо, с большим рвением осваивал авиационное дело, изучал военные самолеты, а также самолеты противника. Преподаватели в один голос называли его одним из лучших курсантов летной школы.

Он настойчиво отрабатывал навыки вождения самолетов в неблагоприятных условиях, учился стрельбе по мишеням из неудобных позиций, приземлять самолеты с внезапно возникшими поломками, отрабатывал прыжки из аварийного самолета, изучал методику выживания в случае ранения, а также тактику выхода из окружения врага.

Добросовестно относился к занятиям, старался всюду добиться успеха. И добивался его. Всем удачам в летной школе, как отмечал Александр, он был обязан предварительным знаниям, полученным в Калужском аэроклубе.

Дни напряженной учебы в летной школе проскочили быстро.

Вначале он летал на учебных самолетах. Поднявшись вверх, видел вокруг ровную степь, уходящую от Качи далеко-далеко на восток, а за ней невысокие Крымские горы. Затем курсантам впервые доверили боевую машину «И-16 бис».

В хорошую погоду, поднявшись на этом самолете в воздух, даже с небольшой высоты он видел Евпаторию, Саки, а иногда и Симферополь. Какой живописной выглядела Мамашайская долина с ее богатейшими фруктовыми садами и Симферополь в 15 километрах от нее, со своими всегда оживленными, хлопотливыми бухтами.

Инструкторы любили Карпова за пытливый ум, усидчивость, напористость и старание. На выпускных экзаменах он получил круглые пятерки по теории и практике воздушных боев. Такой успех никого не удивил. Как исключительно способному курсанту-отличнику боевой и политической подготовки ему предложили остаться инструктором в летной школе. Но Карпова неудержимо влекло в истребительную авиацию, он мечтал о лучших современных самолетах-истребителях, на которых будет летать, и настойчиво просился в строевую часть: оперившийся сокол рвался в самостоятельный полет.

– Хочу летать в строевой части или в боевом полку, – сказал он начальнику школы.

Учитывая успехи в учебе и желание молодого авиатора, его досрочно выпустили из Качинской школы в качестве боевого летчика.

10 мая 1940 года ему было присвоено воинское здание «младший лейтенант». Инструкторы – авиаторы Качинсткой школы предсказывали молодому пилоту авиационное будущее. И они не ошиблись.

Прощай, «Кача» Прощай, хорошо знакомая по учебным полетам севастопольская земля. Прощай, любимый «Ишачок» ,так называли курсанты короткого, лобастого с небольшим размахом крыла «Короля истребителей» «И-16».

Обнимаясь, прощался с друзьями по учебе: Александром Калининым, Мартином Мишиным, Александром Жилкиным, Григорием Жучковым- теперь уже молодыми летчиками, так же как и он, выпущенными досрочно. Надолго в памяти останутся светлые воспоминания, об учителях, курсантах, училище, крымской земле.

Но как не велика была горечь расставания с родной школой, всеми своими мыслями качинцы уже находились на новом месте, на месте назначения для прохождения службы.

Младшего лейтенанта Александра Карпова направили в г.Армавир [8[8, в 161й истребительный полк. Это было его заветной мечтой, которую он выражал словами: «Хочу летать». В декабре того же 1940 года Александра Карпова перевели в 123 истребительный авиаполк МПВО.

Комсомольцы, работники Цеха №5 внимательно следили за учебой Александра Карпова, одними из первых поздравили его с окончанием Качинского летного училища, со званием младшего лейтенанта и новым назначением в истребительный полк в г. Армавире.

Является важным железнодорожным узлом: в нём функционируют станции Армавир-Ростовский и Армавир-Туапсинский Северо-Кавказской железной дороги.

В июне 1941 года, как пополнение, в первую эскадрилью 123 полка ПВО г. Москвы прибыл начавший службу летчик-истребитель Карпов А.Т.. Перед старшими товарищами, среди которых был командир полка Ф.И.Мищенко, по стойке «смирно» стоял он и докладывал:

– Окончил Качинскую авиационную школу. С декабря 1940 года по июнь 1941 года служил летчиком-истребителем в 161-м истребительном полку в г. Армавире. Прибыл для прохождения службы.

Комиссар первой эскадрильи, русоволосый, плотно сложенный капитан А.Д.Козлов,

присутствующий при этом, не без удовольствия отметил во внешнем виде юноши отличную выправку, подтянутость, четкость доклада. Переглянувшись с высоким, стройным, черным, как цыган, командиром эскадрильи капитаном Литвиновым, спросил:

– А до авиационной школы, где учились?

– Окончил Калужский аэроклуб.

– В боях учувствовали?

– Нет, товарищ Капитан!

– Еще успеете! Наш 123-й истребительный авиационный полк, уже имеет славную боевую историю. У нас служат храбрые беззаветно преданные Родине воины. Нам доверили защищать Москву. Не подведете?

– Не подведу, товарищ капитан! – уверенно отрапортовал Карпов.