На его лице застыло такое серьезное сомнение, что Стивен невольно улыбнулся.
— Да, у нас есть поезда, много поездов, — ответил он Робби, но его улыбка исчезла, потому что он понял, что Робби уже знал об этом. Поезда были тем предлогом, который Дастин использовал для своего длительного пребывания в Лондоне.
Робби кивнул.
— Тогда все было бы в порядке, а теперь Па... — Выражение его лицо быстро изменилось, и он испуганно нахмурился. — Они наверняка посадят меня на стул. Человек не может просто убить своего отца.
— Я не знаю... — начал Стивен.
— Ты хочешь сказать, что мужчинам разрешается убивать своих Па в Ивропе? — спросил его Робби.
— Нет, но...
— По крайней мере мне грозит тюремный срок, так сказал мистер МакГи. Черт возьми, мы оба удивились, когда они позволили мисс Эмили вытащить меня под залог. Как только все это началось, они только и толковали об этой, как его… ограниченной вменяемости. Но, как по мне, они просто вежливо пытались не называть меня дебилом, как обычно это делал Па, — добавил он с легким оттенком грусти в голосе. Но потом снова улыбнулся, когда его внимание переключилось на высокую горку взбитых сливок, плавающих поверх какао. — Джини готовит самое лучшее какао, — сказал он и, взяв ложку, съел часть сливок. Затем, немного помолчав, добавил: — Возможно, Дасти был прав.
— Насчет чего? — спросил Стивен.
— Он часто говорил, что ему достались все мозги, мне — вся сила, а Дрю получил всю любовь. Не шибко приятно, но думаю, что это правда. Если бы молния тогда не ударила в меня, я, наверное, навалял бы ему, скажи он подобное, — пожал он плечами. — Точно не знаю, но та треклятая молния отбила мне мозги и все стало по-другому. Все изменились. Папа странно смотрел на меня. Мама все больше накачивалась наркотиками, и Дрю перестал приходить слишком часто. — Он вздрогнул, пытаясь подавить поток внезапных эмоций. — Я буду ужасно скучать по нему, мистер Стивен. Дасти сказал, что он всегда будет рядом со мной, как и положено старшему брату. После того, как случился тот несчастный случай с Дрю, никакой семьи не осталось, только я и Дасти.
«Несчастный случай?» — удивился Стивен. Возможно, Робби не знал, но они с Дастином обсуждали смерть Эндрю.
Как объяснил Дастин, через год после печально известного несчастного случая с Робби, вернулся Дрю, и они со Стюартом устроили настоящую пальбу, стреляя друг в друга через половицы их дома, в то время как Дастин и Робби в ужасе прятались в другой спальне. Эндрю стрелял в отца через пол своей старой комнаты, а Стюарт отстреливался через потолок. Они оба вели себя, как бешеные животные, безумствовали, проклиная друг друга за прошлые и будущие неудачи, перекладывая вину за свои ошибки на другого.
Раздался выстрел и в доме наступила тишина. Глухой удар заставил Стюарта с опаской посмотреть наверх. Он знал, что последний выстрел сделал не он. Громко позвав Дрю, и не получив ответа, он отбросил свой дробовик в сторону и с криком помчался вверх по лестнице.
После несчастного случая с Робби и его поспешного побега, это был первый и последний визит Эндрю. И, каким-то непостижимым образом, Стюарту удалось возложить вину за самоубийство Дрю прямо на плечи Дастина. По словам Стюарта, это была вина Дастина, это он превратил его единственного настоящего сына в педика, это он прогнал Эндрю, и Дастин был виноват, что эта сука, мисс Эмили, вмешивалась в их личные семейные дела.
— Каким был Дрю? — спросил Стивен, он не успел остановить себя и вопрос вырвался непроизвольно. Все, что рассказывал ему Дастин, лишь укрепило мнение Стивена об Эндрю, но, возможно, Робби мог бы предложить другую точку зрения. Может быть, вся эта трагедия имеет какой-то смысл.
— Дрю? — спросил Робби. — Ну, у него были свои проблемы, но в глазах Па и мамы он не мог сделать ничего плохого. Они даже и слышать не хотели ни о чем подобном. Никогда. Пару месяцев назад, после похорон Па, шерифы принесли мне его личные вещи, — сказал Робби, — часы, бумажник и ещё кое-что. В бумажнике у него была только одна фотография. Он вырезал нас с Дасти, оставил только Дрю, только одного из троих своих сыновей. Мисс Эмили сказала мне, что я должен выбросить, но я не стал. Так что, что греха таить, все было именно так, как и говорил Дасти. У него были все мозги, у меня — вся сила, а у Дрю — вся любовь. Видишь ли, Дрю родился первым, когда у папы все было еще хорошо, — объяснял он дальше. — Когда появился Дасти, все уже катилось под гору, и к тому времени, как родился я, они уже достигли самого дна. Па пил, мама накачивалась наркотиками, и между ними почти ничего не было, кроме того, что Дрю сиял, словно Божья благодать, которую они заслужили. Дрю разрушил и это, хотя мир на самом деле не принадлежал ему. Разве ты не слышал всего этого в суде? — спросил Робби. — Они вывесили там все наше грязное белье для этих сплетников. Мисс Эмили сказала, что они должны были, но тогда зачем? Все мертвы, кроме меня, так какой в этом толк?
— Я... Нет. Я не был в суде, Робби, — запинаясь, сказал Стивен. — Мне очень жаль. Когда я остановился у полицейского участка, чтобы спросить дорогу, офицер направил меня к зданию суда. — Он взглянул на часы. — Это было чуть больше часа назад.
Робби посмотрел на него в полном недоумении.
— Ты ничего не знал? Совсем ничего?
Стивен подавил рыдания и покачал головой, он пытался сдержать свои эмоции, совсем как там, перед полицейским участком.
*****
— Не могли бы вы подсказать дорогу к дому Эрлов? Дастин Эрл, — обратился Стивен к ближайшему «бобби» (прим.пер.: лондонский полицейский. Bobby от Robert; по имени Роберта Пили, реорганизовавшего лондонскую полицию в 1829 году), выходя из взятой напрокат машины. Но здесь их не называют «бобби»… Как они их называют? Шериф? Помощник шерифа? Офицер? Да, офицер.
Прежде чем во взгляде офицера отразилась естественная для его должности подозрительность, Стивену показалось, что он заметил, как тот на секунду удивился, и именно в этот момент его страх стал более отчетливым, и тогда он понял, что ему не стоило приезжать, следуя непрошеному совету Колетт. Он должен был остаться во Франции и просто позвонить сюда. И все.
— Ты тот самый лондонский парнишка? — спросил офицер.
Желудок Стивена сжался, когда он с опаской кивнул. Этот «бобби» не должен был знать его или даже знать о его существовании.
— Но я больше не живу в Лондоне. Я живу во Франции, — нервно пробормотал он.
Офицер безразлично хмыкнул, а затем сложил руки на крыше своей патрульной машины и внимательно посмотрел на Стивена.
— Дастин Эрл мертв. Убит. Три месяца назад, — произнес он через мгновение.
Стивен, пошатнувшись, привалился спиной к арендованной машине, пока офицер наблюдал за ним.
— Его трейлер все еще остается местом преступления, пока мы не закончим, хотя я думаю, это произойдет довольно скоро. Или, по крайней мере, после завершения судебного процесса. Это уже не настоящее место преступления, но Барни, эм… мистер Мердок, хочет оставить все, как есть, пока эта кутерьма не закончится.
— Судебный процесс? — спросил Стивен.
— Робби. Ты знаешь Робби? — спросил офицер.
— Его брат. Да.
— Ну, там, в здании суда, большой беспорядок. Робби убил Стюарта после того, как Стюарт убил Дасти. — Он повернул голову, провел языком по слегка приподнятой передней губе и сплюнул; то ли от отвращения к нему, то ли от отвращения к клану Эрлов, Стивен так и не понял.
Офицер пристально смотрел на него еще несколько секунд, затем как-то сжался и, казалось, изменил поведение.
— Здание суда находится чуть дальше по дороге. Лучше всего оставить машину на парковке и просто идти пешком. Весь проклятый округ собралось посмотреть, собираются они его поджарить или нет.
— Но он….
— Дебил? Да. — Рация офицера ожила, и оттуда раздался раздраженный женский голос. — Я уже иду. Я иду, — крикнул он ей. Он снова посмотрел на Стивена. — Чуть дальше разбитого участка дороги, — он указал на тротуар позади Стивена.
