Демельза поманила его, и, сделав глубокий вдох, он медленно пододвинулся к ней, словно вдоль края отвесной скалы. Он уставился на её открытие с открытым ртом.

– О, Демельза, пожалуйста, не открывай его. Давай лучше вернёмся сюда завтра, когда не будет так темно? В любом случае, наверняка он закрыт.

Но Демельза не могла отвести глаз от своей находки, разгоревшееся любопытство, будто раскалённая кочерга, толкало её вперёд. Она сжала пальцами ручку двери и уже собралась повернуть её по часовой стрелке, как вдруг…

– Ай-ай-ай!

Хлёсткий поток белого жара пронизал её руку, словно молнией, и дверца люка распахнулась сама собой, как на пружине. Демельза отшатнулась, скривившись от боли.

– Ай! Ай! И «ай» в периоде!

– Демельза? – воскликнул Перси, подбегая к ней. – С тобой всё в порядке? Что случилось?

– Я… Я не знаю, – сказала Демельза, в недоумении бросив взгляд на люк. – Рукоятка сделалась жутко горячей, а затем… она просто открылась сама… – Она поёжилась от боли, лелея обожжённую ладонь.

– Ох, не нравится мне это, – сглотнув, сказал Перси. – Совсем не нравится!

– Я… Я уверена, что этому есть совершенно логичное объяснение, – сказала Демельза, вставая. Она явно пыталась убедить саму себя, равно как и друга. Поглядев внутрь люка, она увидела шаткую приставную лестницу, ведущую вниз, во мрак. Она медленно поставила ногу на верхнюю ступеньку, словно пробуя воду в горячей ванне. – И похоже, есть один лишь способ найти его. – Она глубоко вздохнула и начала спускаться. – Я недолго, обещаю. Если увидишь что-то странное, кричи, о'кей?

– Демельза, нет! – завопил Перси.

Но было слишком поздно.

Всё ниже и ниже спускалась Демельза, хватаясь потными руками за металлические перекладины лестницы, и сердце бешено колотилось у неё в груди. С каждой ступенькой воздух становился всё тяжелее, наполненный запахами пряностей, дыма и старого пергамента. Как далеко ей придётся спускаться? И что она найдёт внизу? Демельза задышала полной грудью, уговаривая себя сделать ещё и ещё один шаг в неизвестность.

Спустившись, она оказалась в небольшом каменном склепе. Здесь было абсолютно пусто, если не считать единственной деревянной двери, которая была чуть-чуть приоткрыта. Демельза подкралась к двери и, охваченная любопытством и страхом, немного толкнула её.

Она мгновенно отскочила в испуге. «Осциллирующие орбиты!»

Её взгляду открылась напоминающая пещеру комната, освещённая одними свечами. Она казалась наполовину антикварной лавкой, наполовину аптекой: полки, уставленные необычнейшими предметами, протянулись от пола до потолка, как витрины в самых великолепных музеях. Те редкие участки стены, которые можно было рассмотреть, были покрыты узорчатыми обоями, кое-где отклеивающимися, а сама комната пахла чем-то сладким и затхлым.

Демельза не знала что и думать. Из всех открытий, которые обещало ей этой ночью воображение, ни одно не могло сравниться с этим. Что это за место? А бабуся Мадб вообще знает о его существовании?

Демельза позволила взгляду перескакивать со стены на стену, пытаясь уложить увиденное в голове. Экзотические маски стояли рядом с взблёскивающими кристаллами, а из стеклянных витрин таращились ряды глазных протезов. Огромные крапчатые яйца (из одного такого мог получиться самый большой на свете омлет) были расставлены по размеру, а в банках из-под варенья плавали похоже светящиеся в темноте морские гады. Старые книги лежали стопками между бутылочками чернил, выцветшие карты криво висели в тяжёлых рамах.

Но самым удивительным из всего был медный тигель, побулькивающий над огнём, разведённым внутри круга из человеческих черепов. Зубы у них были кривые, височные кости выпирали остро; следили черепа за помещением, словно костяные горгульи.

– Демельза! – зашептал сверху Перси. – Что происходит? Мне тут одному не нравится. Возвращайся!

Но Демельза ничего не ответила.

Потому что из кладовой в дальнем конце комнаты появилась из теней фигура. На ней была золотая маска в форме черепа, которая в свете свечей переливалась, как вторая кожа.

Демельза зажала ладонью рот.

Даже не видя лица фигуры, она нисколько не сомневалась, кто это.

Длинные-предлинные седые волосы, покрытые морщинами руки…

Это была бабуся Мадб.

Демельза теребила прядку своих волос. Смятение, паника и отрицание закружили разом у неё в голове. Хотя логика побуждала её ворваться в дверь, что-то удерживало её на месте так крепко, что могло показаться, будто ноги у неё вросли в землю, словно она надела старинный водолазный костюм.

Она следила за бабусей Мадб, которая ковыляла к стоявшему возле огня треногому столику, на котором стояла каменная ступка с пестиком, едва ли не превосходившим по размеру её голову.

– Так, что мне понадобится в первую очередь? – пробормотала она и сверилась с большущей книгой в кожаном переплёте, прежде чем потянуться к стеклянной витрине у себя над головой. Полки были уставлены банками, бутылками и настойками всех цветов и размеров, и бабуся пристально оглядывала каждую из них. – Налёт с лесных грибов?.. нет… гной из аппендикса тройной очистки?.. нет… Ага! Рубленые мозги рыбы-капли! Да, они отлично подойдут для того, кто умер на море.

Она потянулась за шестиугольной банкой и, зачерпнув чайную ложку чего-то розового и склизкого, плюхнула в ступку. Затем она выбрала круглый горшочек, наполненный чем-то вроде бугристых тёмно-зелёных камешков, и бросила пригоршню.

– Затем немного маринованных натоптышей, заготовленных в тот год, когда он умер. Вот и ладно…

Глядя, как бабуся Мадб перетирает свои ингредиенты, Демельза содрогнулась. Бог весть, что там готовилось, но неприятное предчувствие говорило ей, что это не аппетитное рагу из ягнёнка. Что задумала бабуся? Она планирует какой-то сюрприз на Хеллоуин? Но почему она спрятала его здесь?

– Ладно, а теперь снимем пробу, – сказала бабуся Мадб, откладывая пестик. Она поднесла ложку зелья к морщинистым губам и громко причмокнула. – Ммм… да… идеально сбалансировано. – Она перелила содержимое ступки в тигель и отступила на шаг. – Так, а теперь небольшая вещица, принадлежавшая ему самому, и мы готовы начать.

С этими словами бабуся Мадб сунула руку в карман фартука и достала чёрное как смоль перо, вероятно, выдернутое из хвоста ворона. Она позволила ему скользнуть между пальцев и упасть в варево в тигель с чмоканьем и потрескивающим шипением.

Практически немедленно свечи в комнате затрепетали и замерцали, и бабуся Мадб принялась раскачиваться взад и вперёд. Она взмахнула руками в воздухе, словно дирижируя невидимым оркестром. Гортанно откашлявшись, она принялась декламировать, поначалу тихо, а затем всё громче и громче:

По мере того как голос бабуси Мадб нарастал, воздух делался ледяным. Казалось, нечто высасывало из атмосферы все тёплые молекулы, как будто зима пришла до срока. Невыносимый холод сковал всё тело Демельзы, каждый мускул её тела затвердел, словно схваченная морозом капля дождя. Нервы её трепетали, в голове роились кошмарные мысли. Неужто бабуся Мадб была кем-то вроде ведьмы или колдуна? И что бы она там ни делала, как это связано со звуками, которые она слышала прошлой ночью?

Тонкая прядь бирюзового тумана начала кружиться над тиглем. Демельза смотрела, как она обвилась вокруг тела бабуси Мадб, словно притянутая неведомой силой. Она замерла у головы старушки, словно психоделическое облачко, меняя цвет от золотисто-охристого до рубинового, а затем до белого.

Демельза запихала в рот кулак, чтобы не закричать. «Нет, этого не может быть, – говорила она самой себе. – Тебя обманывает собственный разум. Это просто оптическая иллюзия. Ты же учёный. Думай как учёный. Думай как учёный…»