Страховка.

И отпечатки пальцев…

Черт побери, подумал Пеллэм, ведь это он сам сообщил о цвете пламени и количестве дыма, столкнувшись с брандмейстером Ломэксом на месте пожара.

– Наша прокурорша направила в страховую фирму почерковеда, чтобы установить, действительно ли страховку заполняла Этти. Определенно сходство почерков есть. – Бейли кивнул вслед вышедшему Клеггу, посланнику в зеленой куртке. – Я получу копию заключения одновременно с тем, как оно ляжет на стол мисс Коупел. Если бы Этти не отпиралась от страховки, возможно, все было бы не так плохо.

– А что, если Этти отпиралась потому, что никакой страховки не оформляла? – спросил Пеллэм.

Бейли ничего не ответил. Пеллэм снова вернулся к изучению отчета брандмейстера.

– Страховая выплата переводится прямо на банковский счет. Тут нет ничего странного?

– Нет, это очень распространенное дело. Если дом или квартира сгорят, страховая компания переводит деньги прямо в банк. Тогда не приходится высылать чек по адресу, которого больше не существует.

– Значит, тот, кто оформлял страховку, знал номер банковского счета Этти.

– Совершенно верно.

Блокнот Бейли от времени пожелтел и выцвел на солнце.

– Ну, а оружие? – спросил Пеллэм, не отрываясь от отчета. – Как вы думаете, что это означает?

Бейли рассмеялся.

– То, что здание находится в Адской Кухне. И больше ничего. Здесь оружия больше, чем во всем Лос-Анджелесе.

К последнему утверждению Пеллэм отнесся очень скептически. Вслух он спросил:

– Вы установили, кто владелец здания? И внесено ли оно в перечень исторических достопримечательностей?

– Именно поэтому я отправил Клегга разносить подарки со словами благодарности.

Порывшись в папке, Бейли бросил на стол ксерокопию документа с печатью прокуратуры штата. Судя по всему, адвокат считал этот документ очень важным, однако Пеллэму он показался набором юридической тарабарщины. Пожав плечами, Джон поднял взгляд.

Бейли объяснил:

– Да, здание являлось историческим памятником, однако это не имеет никакого значения.

– Почему?

– Потому что оно принадлежало некоммерческому фонду.

Полистав документ, адвокат нашел нужную страницу и ткнул пальцем. Пеллэм прочитал: «Фонд Святого Августина. Тридцать девятая Западная улица, 500».

В Адской Кухне не было человека, который не слышал бы о церкви Святого Августина. Этот католический костел с домом священника и воскресной школой находился в самом сердце района и, казалось, стоял там испокон веку. Если у Адской Кухни и была душа, то ей, несомненно, являлся храм Святого Августина. Однажды Этти рассказала Пеллэму, что Френсис П. Даффи, капеллан знаменитого 69-го стрелкового полка, прославившегося в Первую мировую войну, перед тем, как стать пастором церкви Святого Распятия, читал проповеди в церкви Святого Августина.

– Вы снимаете с фонда подозрения только потому, что он принадлежит церкви? – скептически спросил Пеллэм.

– Тут главное не религиозная составляющая, а то, что фонд некоммерческий, – объяснил Бейли. – Все средства, которые зарабатывает некоммерческая организация, должны в ней и оставаться. Их нельзя распределить между владельцами акций. Даже в том случае, если организация прекратит свое существование. Кроме того, прокуратура и налоговая инспекция всегда очень внимательно проверяют бухгалтерскую отчетность некоммерческих организаций. К тому же Фонд Святого Августина застраховал здание на минимальную сумму – то есть на сто тысяч. О, не сомневаюсь, на свете полно священнослужителей, по которым тюрьма плачет, и все же никто не станет рисковать из-за подобной мелочи.

Пеллэм кивнул на бумаги:

– А кто такой отец Джеймс Дейли? Директор фонда?

– Я звонил ему час назад – отца Джеймса не было на месте. Он ищет временное жилье для жильцов сгоревшего дома. Как только он перезвонит, я дам вам знать.

Помолчав, Пеллэм спросил:

– Вы можете выяснить фамилию страхового агента, с которым общалась Этти?

– Разумеется, могу.

«Могу». Этот глагол потихоньку становился самым дорогостоящим словом английского языка.

Пеллэм протянул адвокату еще двести долларов, хрустящими новенькими двадцатками. Порой у него возникала мысль, что банкоматы перед выдачей наличных обязательно должны предупреждать держателей кредитных карточек: «Вы уверены, что собираетесь потратить деньги разумно?»

Пеллэм кивнул в окно на строящийся небоскреб. Контора Бейли находилась в двух шагах от сгоревшего здания, где жила Этти, и сверкающее хромом и стеклом здание было задернуто дымкой, до сих пор висевшей над пожарищем.

– Роджер Маккенна, – медленно произнес Пеллэм. – Этти сказала, будто в тот вечер, когда произошел пожар, рабочие со стройки находились в переулке за ее домом. Что они там делали?

Бейли закивал так, словно это известие его нисколько не удивило.

– У них здесь кое-какая работа.

– Здесь? Вот в этом здании?

– Точно. Маккенна – один из его совладельцев. Это его люди сейчас работают наверху – они производят шум, который вы слышите. – Юрист кивнул на потолок, дрожавший от гула отбойного молотка. – Новый Дональд Трамп собственной персоной – он делает ремонт в этом здании.

– Зачем?

– Можно только догадываться. Мы думаем, что Маккенна готовит на втором этаже гнездышко для своей любовницы. Уж его-то вы не станете подозревать, а?

– А почему он должен быть вне подозрений?

Бейли взглянул на бутылку с вином, но решил все же воздержаться от глотка.

– Не могу поверить, что Маккенна пойдет на что-то противозаконное. Такие крупные подрядчики, как правило, стараются держаться подальше от сомнительных делишек. Зачем ему пачкать руки о такую мелочевку, как поджог старого дома? У него отели и офисные здания по всему Северо-восточному побережью. Не далее как на прошлой неделе Маккенна открыл казино в Атлантик-Сити… Похоже, я вас не убедил.

– У голливудских сценаристов есть правило: если работаешь над второсортным боевиком или триллером и не хочешь тратить много времени на разработку образа негодяя, сделай его акулой рынка недвижимости или нефтяного бизнеса.

Бейли покачал головой:

– Маккенна – птица слишком высокого полета, чтобы нарушать закон.

– Разрешите сделать один звонок.

Пеллэм взял телефон.

Адвокат, судя по всему, передумал насчет вина и изящным движением снова наполнил стаканчик. Пеллэм покачал головой, отказываясь, и набрал длинную последовательность цифр.

– Мне Алана Лефтковица, пожалуйста.

После нескольких щелчков и долгого ожидания из трубки раздался веселый голос:

– Пеллэм? Джон Пеллэм? Черт побери, ты где?

Испытывая лютую ненависть к самому себе, Пеллэм перешел на голливудский жаргон.

– В «Большом яблоке».[12] Чем у вас сейчас пахнет, Лефти?

– Варим одну вещичку со студией «Полиграм». Наверное, ты слышал. С Кевином Костнером в главной роли. Я как раз убегаю на съемки.

Пеллэм не смог навскидку вспомнить, обязан ли ему чем-нибудь получающий многомиллионные гонорары продюсер Алан Лефтковиц, или, наоборот, он сам перед ним в долгу. Пеллэм решил занять позицию кредитора.

– Лефти, мне нужна кое-какая помощь.

– Понял. Вываливай, Джонни.

– Ты ведь знаешь всех крупных шишек здесь, на Правом берегу.

– Ну, знаком кое с кем.

– Мне нужен Роджер Маккенна.

– Встречались пару раз. Он входит в совет директоров «Ко-ламбия пикчерз». Или в какой-то попечительский совет. Или еще куда-то. Точно не помню.

– Мне необходимо с ним встретиться. Или лучше скажем так: мне нужно на него посмотреть. Где-нибудь на территории Маккенны. Не на поле боя.

Собеседник на противоположном побережье помолчал.

– Вот как… И зачем это тебе понадобилось?

– Провожу кое-какие исследования.

– Ха. Исследования. Всюду суешь свой нос. Подожди минутку.

Не положив трубку, Лефтковиц начал дышать часто и порывисто, словно занимаясь любовью, хотя Пеллэм знал, что на самом деле он только перегнулся через массивный письменный стол, листая записную книжку.