— Моя фирма Novasider готова выступить посредником продаж этих скутеров, (от сленгового английского глагола «to scoot»).

Оборзевший. Надо на место поставить. Не зря его Тарасов позвал. Чувствовал.

— Почему сеньор Пьеро считает, что для продаж таких скутеров нужен посредник? Их будут разбирать прямо с прилавка, как горячие булочки, — улыбнулся эмигрантке кривовато.

— Сеньор говорит неразумные вещи. Он не знает рынка, — в ответ такая же улыбка, плюс превосходство наслоилось. Хороша чертовка.

— Сеньор создатель ансамбля «Крылья Родины» и автор песни «Хара мамбуру». Я могу снять рекламу или даже небольшой фильм, как певицы из «Крыльев Родины» катаются на этих скутерах.

Скорее всего, даже, без всякого сомнения, итальянский «посредник» был убит на повал. Он сказал:

— Ну, ни хрена себе! — на чистом русском языке. Почти на чистом. Не иначе жена научила. Нет бы чему хорошему. Ну, там: «Я восхищён вашим многогранным талантом». Нет. Материться выучился.

Дальше беседа пошла в конструктивном русле. В итоге договорились до следующего. Сейчас мы отгружаем итальянцам сто мотороллеров, они определяются с ценой. Пётр снимает рекламный ролик с дивами из «Крыльев Родины». Потом все мотороллеры отправляем им. Желательно увеличить выпуск. Сто это крохи. Нужно не меньше тысячи в месяц. Лучше десять тысяч. Товарищ имеет свою долю в десять процентов, которую тратит на покупку в СССР конского волоса.

— Конского волоса? Зачем? — Опешил поначалу сеньор.

— Продадите мебельщикам.

— Ну, ни хрена себе! — молодец. Ещё чище. — Кто вас учил торговать, я тоже хочу у него учиться.

— Девяностые, — не скажешь ведь.

Когда раскланялись, к Петру пристал возбуждённый Тарасов.

— Пётр Миронович, нужно звонить твоему французу, пусть делает по тысяче комплектов пластмассовых изделий в месяц, а лучше по две. Чем вот только с ним расплачиваться?

— Я знаю. Кедровыми орехами.

— Ну, ни хрена себе!

Вероятно, всякий предатель в душе считает себя разведчиком.

Цвигун повертел в руках фотографию, словно на белой, тыльной, стороне хотел обнаружить разгадку. Белая. Вздохнув, генерал уже было протянул её назад Семичастному, но потом отдёрнул руку и взял, прочитал вслух.

«Соскучились, засранцы?

Буду краток. Высылаю материалы по недобитым фашистам из Armata Neagră. Чёрная армия в основном сидит, но часть попряталась. Поддерживают между собой связь. Главный у них — Симион Маргаринт, скрывается у сочувствующей крестьянки Елизаветы Вартошу.

Теперь о грустном. Вы там бездари совсем зажрались и огромные жопы поотращивали. В Узбекистане с самого низа от председателей колхозов и совхозов и до руководства республики все втянуты в коррупционную схему по приписке урожаев хлопка. Не наведёте порядок, лично вас застрелю. Уж поверьте, у меня, говнюки, получится.

И на сладкое. Вот несколько предателей, приказываю немедленно арестовать и допросить с применением спецсредств.

Нелегал внешней разведки подполковник Евгений Рунге («Курт»), немец, Западная Германия, собирается сбежать в Америку.

Виктор Орехов — капитан КГБ, член «Демократического союза». Работает в 5-м управлении КГБ СССР, занимается делами правозащитников. Сообщает им о готовящихся арестах и обысках, даёт профессиональные советы, как обнаружить слежку, как вести себя на допросах.

Капитан внешней разведки Лялин Олег Адольфович. В этом году начал работать на британскую разведку МИ-5. Передал англичанам планы советских диверсий в Лондоне, полностью раскрыл агентурную сеть в Англии. Нужно взять живым и перевербовать. Найти болевые точки. Заставить гнать им дезу.

Ещё, с письмом и материалам по молдаванам, будет папка завербованных Абвером граждан СССР. Разбирайтесь сами, кто жив.

Презирающий вас Яков Сталин».

— Семён Кузьмич, хватит душу травить! Третий раз уже читаешь! Полегчало? — Председатель КГБ расстегнул пуговицу на рубашке и сдёрнул галстук.

— Как думаешь, Владимир Ефимович, может пристрелить? — Цвигун как-то с надеждой брошенной собаки посмотрел на начальство.

— Кто же ему, гаду, помешает? Пакет с документами нашли у меня в приёмной.

— Что адьютант говорит? — генерал тоже ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговку на форменной рубашке.

— Все свои были. Вчера был приёмный день, было несколько штатских. А может это Тишков занёс, он тоже вчера заходил.

— Зачем?

— Просил нескольких отставников. Хочет их к себе в министерство взять, какую-то «контрольную комиссию» создаёт по проверке деятельности «Сельхозтехники».

— Тишков? — Цвигун прикрыл глаза, — Человек он странный. Умный. Талантливый даже. Какие песни пишет. А книжки. Зачем ему? Он если чего узнает, то и так мне или тебе сказать может.

— А хлопок? Я поинтересовался, он три дня назад собирал совещание, как раз с хлопкоробами из Узбекистана.

— Ну, тогда точно не он. Не дурак же, такую улику нам в руки давать, — усмехнулся Семён Кузьмич.

— Да, это я так, от безысходности. Сегодня придётся Брежневу нести новое письмо. Чувствую, окажусь вечером в том же Узбекистане начальником районного отделения в звании капитана.

— А у нас ведь есть кое-какие материалы на этих «хлопкоробов», на ту же Ядгар Насриддинову, на Рашидова? — вскинулся Цвигун, — С собой возьми.

— Я как-то пытался намекнуть весной об этом Брежневу. Он разорался на меня, что не там врагов ищу, — Семичастный прошёл к сейфу и достал объёмистую папку, — Но документы, конечно, возьму с собой.

— Может, сейчас Леонид по-другому посмотрит на этих деятелей?

— Дай-то бог.

Боливийский анекдот: Бегущий по улице богач — это спортсмен.

Бегущий по улице бедняк — это вор.

Сукре. Маленький захолустный городок. Если бы! Столица Боливии. Прилетели в Ла-Пас — все его и считали столицей, но нет. Встретивший их военный в кричащей форме развеял эти предположения.

— Сейчас мы с вами загружаемся в автобусы и едем в столицу. Знаю, что все иностранцы считают ею именно Ла-Пас, но это ошибка. Столица находится в городе Сукре. Там вас примет президент, хоть резиденция у него как раз в Ла-Пасе. До вечера доедем до города Ориппо — там, на берегу озера Поопо, и будут, как я понимаю, проходить съёмки фильма. В Ориппо переночуем, и к обеду будем в столице.

Кадри Лехтла, глядя на офицера, всё время хотела мотнуть головой, отгоняя виденье. Серая фашистская форма, и петлицы такие же, и погоны. А три солдата, что были с офицером, — так вообще словно сошли с немецких плакатов. Даже каска один в один. Бред! Интересно, а почему так? Скопировали с германской, симпатизируя Гитлеру? Ну, Гитлер не очень хорошо закончил своё пребывание на Земле, и уж точно не в раю сейчас. Убийцы миллионов людей, и уж тем более самоубийцы, туда не попадают.

На их немаленькую команду боливийцы выделили два небольших автобусика и такой же крохотный, словно игрушечный, грузовичок. Дорога не асфальтирована, вьётся между гор, всё время карабкаясь над пропастью. Если в окно смотреть, то можно и инфаркт заработать.

А ещё нечем дышать. Клементе де ла Роча, встретивший их офицер, пояснил, что они сейчас на высоте трёх километров, и дышать будет сперва тяжело. Это была шутка. Ещё и похвастал, что вода здесь кипит при 90 градусах Цельсия. Тяжело?!

Началось с пищеварительной системы. Сначала возникло чувство полноты желудка, распирание в подложечной области, тошнота — а уже через час у всех начался понос.

— Привыкнете, нужно больше пить, — сочувственно покивал фашист.

Начали и глаза шалить. Словно в сумерках едешь — а за окном-то солнце вовсю шпарит.

— Новичок на такой высоте первое время ощущает недомогание, учащённое сердцебиение, лёгкое головокружение, небольшую одышку при физических нагрузках, сонливость, и вместе с тем плохо засыпает, — продолжал радовать де ла Роча, как будто они и сами это на себе не почувствовали. Осталось проверить только с засыпанием.