А. Б. Ганике (1836–1923) известен как автор популярных книг по естествознанию и спорту. Атлас минералов, составленный доктором И. Г. фон Курром, с текстом Ганике (СПб., 1871) до сих пор популярен в среде профессионалов и естествоиспытателей-любителей. В 1910-х годах – помощник попечителя школы императора Александра II, товарищ председателя общества «Богатырь», вице-председатель Общества взаимного вспомоществования на случай смерти. Его сын Евгений Александрович Ганике – физиолог, сотрудник И. П. Павлова, заведующий физико-физиологической лабораторией Института экспериментальной физиологии до июля 1948 года.

Братья Синягины после продажи дома занимались коммерческой и благотворительной деятельностью. Аркадий Алексеевич был членом учетной комиссии Государственного банка и председателем правлений Товарищества братьев Синягиных и Товарищества А. И. Галунова (с Галуновыми Синягины были связаны родством – дядя братьев Синягиных был женат на Марии Ивановне Галуновой), старостой церкви Св. Бориса и Глеба на Калашниковской набережной, уполномоченным Министерства земледелия по Санкт-Петербургу, председателем совета Русско-Голландской биржи; жил в доме 2 по Калашниковскому пр. Владимир Алексеевич занимался делами страхования в качестве инспектора Страхового общества «Россия», Николай Алексеевич был членом комиссии по народному образованию и попечителем городских училищ 14-го школьного участка.

В 1895–1917 годах в доме жили петебургские обыватели различных рангов, первый этаж и надворные постройки занимали торговые заведения и мастерские.

Жили в 1934 году: служащий Управления Мурманской железной дороги[55] Артемий Петрович Григорьянц, управляющий и директор треста «Госкартмонополия» Вацлав Адамович Зайковский, инженер Вячеслав Вячеславович Ивков, специалист Деревообрабатывающего завода имени Халтурина Павел Федорович Калеев, член Володарского райсовета Серафима Алексеевна Кривцова, кандидат в члены Володарского райсовета Петр Алексеевич Миротворский, Елизавета Арнольдовна Мяэ, кандидат в члены Ленсовета Александра Федоровна Спиридонова, персональный пенсионер Иван Дмитриевич Спиридонов, Соломон Давидович Шайкевич.

Ныне в доме находится один из мини-отелей «Ринальди», входящий в сеть петербургских гостиниц, на 12 номеров.

В середине XIX века участок принадлежал Сергееву. Затем участком владел купец 2-й гильдии Семен Агафонович Гостев.

В 1865-1875 годах здесь жили художник коллежский регистратор Петр Иванович Балашов, редактор военной хроники коллежский секретарь Павел Платонович Жарков и его помощник коллежский регистратор Александр Яковлевич Кузьмин, отставной генерал-майор Александр Федорович Шлендер, обер-кондуктор Николаевской железной дороги Иван Ефимович Шмидт, чиновник Министерства путей сообщения статский советник Александр Львович Элькан. Михаил Семенович Малихов содержал съестную лавку, Василий Иванович Стулов – торговлю крахмалом.

П. И. Балашов, живописец-пейзажист, гравер, ученик С. М. Воробьева. Участник многих выставок Академии художеств 1850-х – 1860-х годов. С 1859 года – неклассный художник, с 1867-го – художник 1-й степени. В 1863 году создал «Собрание видов местностей Валаама», «рисованных с натуры и изданных усердием Валаамского настоятеля игумена Дамаскина с братиею» (26 литографированных листов). Умер художник 12 января 1888 года и был похоронен на Митрофаниевском кладбище, ныне не существующем.

П. И. Балашов. Большой скит с южной стороны. Лист из «Собрания»

С 1880 года участком площадью более 330 кв. сажен, слегка сужающимся к задней границе, владел купеческий сын Илья Семенович Гостев. Пятиэтажный доходный дом на его участке построил в 1882 году техник-строитель В. А. Рейс, используя те же приемы архитектуры поздней эклектики, в которых он годом ранее построил дом Н. Т. Соколова на Невском, 129: широкое использование рустовки в сочетании с изящными карнизами и сандриками, выделение центральной части фасада мощным эркером, богатая отделка третьего этажа. На участке были возведены три каменных флигеля. Архитектор Петербургского кредитного общества А. А. Бертельс оценил домовладение в 238,4 тысячи руб., отметив богатую отделку лицевого фасада дома. При этом долг домовладельца перед Петербургским кредитным обществом составил 133 597 руб. В 1889 году домовладение приобрел петербургский купец 1-й гильдии Константин Васильевич Чистяков[56]. В 1881 году В. А. Рейс построил каменные службы на участке Д. А. Дмитриева по Гончарной ул., 24[57]. Здесь в 1894–1895 годах жили артисты Императорских театров Татьяна Ивановна и Иван Федорович Горбуновы. 24 декабря 1895 года умер драматург и артист Иван Федорович Горбунов (1831–1895). Он был похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. В 1936 году прах перенесен в Некрополь мастеров искусств, в 1951 году установлен надгробный памятник. Похоронив мужа (отца?), Т. И. Горбунова переехала в дом 7 по Коломенской ул., а затем оставила сцену.

Вот как об И. Ф. Горбунове рассказывал А. Ф. Кони в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона: «Иван Федорович, знаток народного быта, известный рассказчик, писатель и драматический артист, родился в Московском уезде в семье дворового человека помещицы Баташевой, учился в московской 3-й гимназии, но вышел из 6-го класса, посещал затем университет и самостоятельно изучал русскую историю и древнюю письменность. Знакомство, в начале пятидесятых годов, с молодой редакцией „Москвитянина“, имевшего на него большое влияние, побудило его записывать свои наблюдения над сценами из народной жизни. Писемский и Тургенев, слышавшие его устные рассказы, уговорили его переселиться в Петербург, где в нем принял большое участие князь В. Ф. Одоевский, представивший его великой княжне Елене Павловне, которая помогла ему поступить на сцену Александринского театра. Как драматический артист он выделился лишь в немногих ролях (например, Кудряша в „Грозе“, Афони в „Грех да беда“ и других пьесах Островского), но как рассказчик был своеобразным и чутким художником, умевшим возбуждать неудержимый смех и в то же время избегать всего пошлого, банального, подражательного и избитого. Русская жизнь и русский человек в его рассказах представлены в самых разнородных сочетаниях, всегда не только правдоподобных, но поражающих своей верностью во всех отношениях. Поверия и обычаи русских людей, их доброта и их слабости, проявления их душевной теплоты, а подчас и нравственного падения, их отношение к власти, к суду, к церкви и науке, будни и праздники, скорби и трагедии их существования, сменяя друг друга и переплетаясь между собой, проходят пестрой вереницей в его рассказах. Любовь к русскому человеку, несмотря на трезвый взгляд на его слабости и недостатки, теплится и сквозит в этих рассказах. Не закрывая глаз на неприглядные стороны русской жизни, резко оттеняя внутренние противоречия и „безобразия“, которыми иногда проявляет себя русский человек, Горбунов не забывает про тяжелые исторические условия, оставившие, даже и отойдя в область прошедшего, свой след на нравственном складе и многих сторонах „поведения“ этого человека. Крепостное право и дореформенное бессудие наряду со стремительностью и непосредственностью начальственной расправы, тяжкая многолетняя военная служба и мрак невежества, не только не рассеиваемый, но иногда любовно оберегаемый, находят себе место во многих рассказах Горбунова. В области общественной жизни, публичных развлечений и различных торжеств творчество Горбунова и его способность подметить, в юмористической форме, выдающиеся внутренние моменты находили себе обильную пищу. Таковы описания им фантастического заседания уездного земского собрания по вопросу о прибавке к жалованью станового пристава ста рублей, заседания „Общего собрания общества прикосновения к чужой собственности“ – чествования в Москве в 1866 году американских моряков и т. п. Некоторые из рассказов Горбунова, так же, как и отдельные его выражения, как, например, „от хорошей жизни не полетишь“ (в рассказе «Воздушный шар»), приобрели громкую известность. Таковы „Безответный“, „Нана“, „Затмение солнца“, „У квартального надзирателя“, „С легкой руки“, „Травиата“. Особняком от созданных им типов и фигур стоял в его рассказах отставной генерал Дитятин. Горбунову пришла счастливая мысль дать живое изображение отставного военного николаевских времен, окаменевшего в своем миросозерцании, прочно установившегося в своих наполовину бессознательных взглядах и чувствах, окруженного со всех сторон изменившейся действительностью, на проявление которой ему невольно приходилось отзываться по-своему. Из рассказов Горбунова постепенно создался образ, разработанный с особой любовью и тончайшей наблюдательностью. Мало-помалу генерал Дитятин в лице Горбунова сделался любимым посетителем всех кружков и собраний, в которых участвовал последний. Речь генерала, полная своеобразных указаний на историю и положение нашей литературы, сказанная в 1880 году на литературном обеде, данном „отставному коллежскому секретарю Ивану Тургеневу“, представляла своего рода совершенство и пользовалась чрезвычайной популярностью в литературных кругах. Живая наблюдательность Горбунова и его способность всматриваться во внутреннее содержание явлений русской жизни, влагая его в яркое изображение, не ограничивались настоящим и недавним прошлым, но заставляли его представлять себе и далекое прошлое в выпуклых и жизненных образах. К изображениям недавнего прошлого принадлежат превосходные и довольно обширные очерки и рассказы „Из московского захолустья“, „Мысли на парадном подъезде“, „Забытый дом“ и „Дневник дворецкого“, а также в „Сказании о некотором зайце“, вымышленная переписка между архимандритом Фотием и князем А. Н. Голицыным, ярко рисующая печальное время сочетания воедино аракчеевщины, лицемерия, сентиментального бездушия и мистицизма. Знаток бытовой истории древней Руси, Горбунов в таком совершенстве владел языком XVII и XVIII веков, что ученый исследователь старины Савваитов счел „Письмо из Емса“, написанное языком XVII века, за копию подлинного статейного списка. В письмах, грамотах и челобитных, написанных старым языком, Горбунов поражает не только знанием бытовой истории и способа выражений, но и способностью глубоко войти в соответствующее времени миросозерцание царского воеводы, посланного за границу боярина, дьяка приказа разбойных и татебных дел, верхового скомороха (т. е. актера). Так, например, умел он описать победу генерал-лейтенанта Комарова над афганцами на Кушке (18 марта 1885 г.) или в царской грамоте „окольничему нашему Анатолию Феодоровичу“ подробно изложить весь ход современного уголовного процесса с участием присяжных заседателей с точки зрения и в пределах понимания русского человека второй половины XVII столетия. Живо интересуясь историей театра, Горбунов посвятил ей одиннадцать очерков, разработанных по редким и многочисленным источникам, подвергнутым им строгому критическому разбору. Знакомство с рассказами и очерками Горбунова во всей их совокупности заставляет видеть в нем не только ценного бытописателя и неподражаемого юмориста на почве окружавшей его действительности, но и человека, в творениях которого „сквозь видный миру смех“ слышатся если не „невидимые слезы“, то, во всяком случае, скорбь сердца, любящего свой народ и болеющего за него. Сочинения Горбунова изданы им при жизни дважды, а после его кончины вместе с ненапечатанными дотоле произведениями вошли в посмертное издание, сделанное А. Ф. Марксом. Кроме того, графом П. С. Шереметевым они изданы в роскошном виде с иллюстрациями русских художников. Личные воспоминания о Горбунове Т. И. Филиппова, А. Ф. Кони и графа П. С. Шереметева, напечатанные в „Новом времени“, в „Вестнике Европы“ и изданные отдельно, содержат в себе подробные сведения о личности Горбунова и ее характеристику».