© Векслер А.Ф., 2021

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2021

Говоря о Невском проспекте, этой «всеобщей коммуникации Петербурга», «самой знатной улице», обычно имеют в виду лишь его часть от Адмиралтейства до площади Восстания[1]. В этом проявляется некий петербургский феномен, состоящий в том, что горожане считают менее респектабельную часть Невского проспекта, ведущую от площади Восстания к площади Александра Невского и слегка отклоняющуюся от основного направления проспекта, вполне самостоятельной улицей, несмотря на единую нумерацию домов в пределах всей магистрали от Адмиралтейства до Александро-Невской лавры. При этом горожане привычно называют эту часть Невского проспекта Старо-Невским. Даже когда Невский проспект на двадцатилетие потерял свое историческое имя, эта его часть продолжала бытовать как Старо-Невский. Тому существуют и исторические обстоятельства. Дорогу к Невскому монастырю начали прокладывать одновременно и от Адмиралтейства, и от загородного монастыря, предполагая встретиться на старой Новгородской дороге в урочище Пеньки, современной площади Восстания (здесь и происходит изменение трассы Невского проспекта). К 1718 году дорога к монастырю была в основном закончена и 20 апреля 1738 года на участке от Адмиралтейства до реки Мойки в числе первых проездов Санкт-Петербурга получила официальное название Невской Прошпективой улицы, распространенное через год и до Новгородской дороги[2], а в 1740-х годах и на весь проезд. Заинтересованные в увеличении числа прихожан монастырские служащие постоянно благоустраивали «свою» часть дороги, а в 1733 году начали прокладывать другую, более короткую и удобную дорогу по трассе современных Тележной и Гончарной улиц[3]. В 1753 году ее назвали Новой Першпективой улицей (название, впрочем, осталось только на бумаге!). К 1760 году она была соединена с Невской Прошпективой под небольшим углом близ Слоновой улицы, тогда еще не выходившей на нее. За проложенным ранее участком в городском обиходе закрепилось название «старой перспективы», или проще – Старо-Невского проспекта. С 1776 года стало официально употребляться название всего проезда от Адмиралтейства до Александро-Невского монастыря – Невский проспект, а к середине XIX века введена общая нумерация домостроений. К этому времени застройка Старо-Невского проспекта носила провинциальный характер (ее примером служат сохранившиеся два двухэтажных дома, построенные в конце XVIII века И. Е. Старовым), прерывалась Торговой площадью Александровского рынка и значительными незастроенными пространствами, принадлежавшими Александро-Невской лавре. Вплоть до последней трети XIX века Старо-Невский оставался провинциальным предместьем, заселенным, как увидит читатель, мастеровыми, чиновниками невысоких рангов, средней руки купцами; вблизи Александро-Невской лавры жили служители культа, преподаватели Духовной академии и семинарии, служащие консистории.

Само название «Старо-Невский» – один из устойчивых микротопонимов Петербурга наряду с Песками, Пятью углами, Лиговкой, Мокрушей, Чекушами и другими, сохранению которых способствовал еще один петербургский феномен – вера горожан в патриархальное равновесие и ветхозаветную устойчивость. Более того, топоним «Старо-Невский» означал для петербуржцев не только название части Невского проспекта, но распространялся на целый район между Невским и Калашниковской набережной. Так, племянник художника И. И. Бродского Иосиф Анатольевич Бродский в своих «Воспоминаниях о Корнее Чуковском» (М., 1977) пишет: «…Еще раз мне довелось встретить Корнея Ивановича в доме Семена Осиповича Грузенберга (на Старо-Невском проспекте), у которого устраивались в 1920-е годы литературные „пятницы“». Отметим, что Грузенберг долгие годы жил в доме 39 по Дегтярной улице!

Старо-Невский служил границей Рождественской и Каретной (впоследствии Александро-Невской) полицейских частей Санкт-Петербурга. При этом к Рождественской части относилась четная (в современной нумерации) сторона проспекта и часть нечетной стороны от дома № 151 до площади Александра Невского. При переименовании в 1865 году Каретной части в Александро-Невскую к последней была отнесена уже вся нечетная сторона Старо-Невского, что ускорило замену прежней «полицейской» нумерация домов на постепенно вводимую в городе «поуличную» нумерацию[4], непрерывность которой нарушилась только на конечном участке проспекта из-за укрупнения участков для строительства протяженных зданий взамен мелких построек на землях, когда-то принадлежавших Александро-Невской лавре.

На рубеже XIX–XX веков на Старо-Невском появились здания, сооруженные ведущими зодчими Санкт-Петербурга П. Ю. Сюзором (дом № 170), А. С. Хреновым (дома № 140, 176), Д. А. Крыжановским (дом № 142), П.Н. Батуевым (дом № 147) и многими другими.

Сооружение железной дороги Санкт-Петербург – Москва с пассажирской станцией на Знаменской площади превратило прилегающие к площади кварталы в огромный караван-сарай: меблированный дом «Пале-Рояль», гостиницы «Метрополитен», «Знаменская» (обе на Лиговском, 43) и Щукина (Лиговский, 71), «Балабинская» (Невский, 87), множество меблированных комнат на Лиговке и на обеих частях Невского. Мечтавший о карьере молодой провинциальный актер, только что представленный чиновникам Дирекции Императорских театров (будущий знаменитый актер!), принятый в академию из гарнизонной глуши штабс-капитан (будущий полковник!), провинциальный литератор (будущий классик русской литературы!), а то и примитивные певички и кокотки, поселившись в таких «меблирашках», спешили сообщить не искушенным в петербургской топонимике родным и знакомым свой новый адрес: живу, мол, на Невском! С тех пор как Петербург соединился с Европой регулярным железнодорожным сообщением, здесь прибавилось заезжих иностранцев. Немецкие промышленники и коммивояжеры, американские молодожены, жадно впитывающие культуру Старого света, эксцентричные британские джентльмены проездом через Петербург во Внутреннюю Монголию, гастролирующие дивы из «Фоли-Бержер», скромные шведские инженеры в поисках работы на здешних заводах – тысячи иностранцев ежемесячно прибывали в российскую столицу. Первая забота всякого приехавшего – найти кров над головой. Обладавшим солидными средствами путеводители рекомендовали первоклассные гостиницы: «Большую Северную», «Европейскую», «Париж», «Францию». Цены за номер в сутки («с прислугой, электрическим освещением и отоплением») здесь были от полутора до 30 рублей в сутки (жалованье чиновника средней руки – 150 рублей в месяц). Обед в ресторанах таких гостиниц из шести блюд (без вина) обходился в полтора рубля, завтрак из двух блюд – в 75 копеек (примерно столько получал в день рабочий средней квалификации). Средний класс, стремившийся к комфорту в рамках бюджета, предпочитал гостиницы, где номера стоили от рубля до пяти за сутки. Таковыми считались «Балабинская» братьев Ивановых на Знаменской площади, в доме, углом выходившем на Старо-Невский, и «Московская» Я. Н. Иванова на Гончарной, 9, две «Невских» гостиницы на Старо-Невском – И. В. Марагаева и М. В. Петрова в доме 99 и Ф. М. Столбихина в доме 95, гостиница М. В. Петрова и Ф. И. Орлова на Полтавской, 8, «Суворовская» И. Г. Германова на Суворовском, 2а, «Трансвааль» Н. Я. Казеннова на Суворовском, 14, «Яхта» С. С. Вишнякова на Суворовском, 5, Г. И. Чванова на 1-й Рождественской, 7. Приезжающим с более скромными средствами приходилось пользоваться помещениями в меблированных комнатах, имевшихся в достаточном количестве в любой части города. Заплатив 1–2 рубля за номер в сутки, здесь можно было иметь вполне приличную комнату без добавочных расходов на белье, самовар и свечи.