— Как можете вы — мужчина, взращенный в прогрессе и науке, на полном серьезе ссылаться на бога, которого уже много столетий никто не видел? — негодовал Аман.

— Признаюсь честно, мои потуги одолеть Священное Писание застряли где-то в районе первых пяти страниц, но ты-то его вроде как учил? «У Меня есть множество лиц и образов, и являюсь Я лишь в минуту нужды». Уж не знаю, какую картинку в доказательство божьего промысла ты ждешь, но свою могу озвучить довольно четко: молодой жрец верхом на колоколе вваливается сквозь витраж спасать меня в руинах Морайи. Вот тогда я впервые в жизни уверовал. Замечу, тогда, а вовсе не когда ты лечил меня от похмелья.

Дэрон молчал, потрясенный. Потом несколько отрешенно пробормотал:

— Не замечал в вас ранее такой набожности.

— Да я как бы и не. Просто когда вечно бегаешь на посылках у лазенисов или пытаешься отбиться от кошмаров очередного бога, сложно оставаться атеистом. Но, будем честными, без тебя я бы во все это безумие не ввязался.

Юноша чуть заметно улыбнулся своим воспоминаниям:

— Мне казалось, сама судьба отправила вас на этот путь.

— Ага, в первую же секунду выпнув к твоей телеге, — хмыкнул Кай. — Знала, засранка, чем пронять и как замотивировать. Поначалу, конечно, от твоей набожности да святости аж скулы сводило — тоже мне, очередной сахарный человечек. А потом пригляделся. И увидел кое-что другое.

— Это, — мрачно подытожил Аман, неопределенно махнув рукой на свой вид.

— О да. Именно. Непростую судьбу, на фоне которой мое любимое нытье о тяжкой доле сиротки из позабытого технатского городка звучит почти как сказка на ночь. Недюжинный ум, старательно спрятанный за вежливостью. Отвагу и храбрость, несгибаемость, умение идти до конца за дело, которое считаешь верным. Стремление помочь всем и каждому. Знаешь, мечтая вернуть тебя, я объездил весь мир и многое узнал — о твоем прошлом, трагедии в деревне Баньо-Пенца, наставнике Петере… И о том, как долгие годы ты не выпускал тьму — пока не встретил и не взялся защищать меня. И это дает надежду.

Бывший жрец растерялся:

— Надежду? О чем вы? Я перестал сдерживать мрак внутри.

— Неправда — ты попытался подчинить его светлой цели. В том безумном путешествии через моря и континенты меня вела демоническая красноглазая ворона — Проводник, как назвал её Амадей, один из застрявших в нашем мире лазенисов. По его же словам, внешний вид Проводника олицетворяет собой состояние мира в текущий момент. Если честно, при личной встрече с птичкой последнее, что хотелось, — её кормить. Но я смог — благодаря тебе. Ты стал моим светом, Аман, и я осознал смысл жизни.

Юноша печально улыбнулся:

— Остается вам только позавидовать: меня подобное откровение до сих пор не посещало.

— Боюсь, моя версия не особо поможет: мир нужен, чтобы бросить его к твоим ногам. Я… — Кай замялся было, но взял себя в руки и посмотрел бывшему жрецу прямо в глаза: — Я видел цветы на могиле Селии. Признаюсь, её чувства к тебе не заметил бы лишь слепой, и я честно планировал не мешать вашей паре: двое жрецов, она — милая девушка, чего еще желать? Но Селия не единственная, кто всем сердцем полюбил тебя, Аман. Прости, но я тоже.

После непродолжительного молчания дэрон сделал шаг назад. Как бы Каю ни хотелось, удерживать его он не стал.

— Мне сложно поверить в ваш рассказ. Вы говорите, несколько государств изменили свой строй?

— И медведица! Медведицу я тоже вылечил, — с максимально серьезным видом поспешил добавить Искатель. Видение наконец-то снова улыбнулось.

— Полагаю, у неё даже есть имя?

— Сэлли. И мы дружим.

— Ни на секунду не мог и помыслить иного исхода.

Сердце Кая запело — улыбка бывшего жреца по-прежнему творила с ним чудеса.

— Не ставь крест на мире, прошу. Он меняется и способен стать лучше.

— С вашего позволения, я хотел бы лично в этом убедиться, — чуть поклонился Аман и ушел было, но вдруг обернулся: — А пока я повторяю свой путь… Не дайте себя убить, Искатель.

Кай хмыкнул:

— Поверь, и захотел бы — не смог. Я не один нынче — нас много. Взять, к примеру, Репаро. Она из этих, силлианов: двудушная, и задницу мою спасает тоже за двоих. Бард, чуть что — и отлечит, и щитом прикроет. С такой не забалуешь.

— Зная ваше потрясающее умение влипать в неприятности, сударыне остается только посочувствовать.

— Ага, или краски для волос прикупить, пока окончательно с таким сопартийцем не поседела.

Юноша улыбнулся — видимо, вспомнил что-то из их прошлых путешествий. Легко махнул рукой — как когда-то — и растаял в тумане.

Искатель недолго смотрел ему вслед: очень быстро тени вокруг принялись сгущаться, и его поглотил очередной кошмар.

Чайка сонно встрепенулась, заметив, как склонившаяся над хозяином фигура внезапно зашевелилась. Незваный гость постоял у кровати еще какое-то время, с грустью и странным трепетом провел несколько раз рукой по волосам Искателя и, пробормотав что-то о неведомых путях Руфеона, исчез. Стоявший в углу посох, от которого пахло этим человеком, внезапно упал, наделав много шуму. Хозяин вскрикнул, вскочил, заозирался. Поставил посох на место и лег обратно.

К своим кошмарам.

========== Третий сон ==========

Чайка не без удивления наблюдала за незваным гостем. Нет, появился в комнате он привычно внезапно, словно из ниоткуда — но на этом, пожалуй, сходство и закончилось: если раньше тот прямиком шел к постели хозяина, то теперь внимательно изучал обстановку вокруг. Прошелся рукой по книжной полке, недоуменно достал потертый томик Священного Писания и, пролистав, вернул обратно, погладив корешок. Заметил на столе клочок бумаги, осторожно вытянул из-под карт, пробежался глазами. Аман не знал, от кого это письмо, но пахло оно так же, как и странный гость. Обычно Искатель носил его в кармане у сердца, перечитывая в особо тяжелые ночи, и сейчас неизвестный созерцал частично залитую слезами его версию. Отложил. Посмотрел на посох в углу. Без сил опустился на стул, спрятав лицо в ладонях, и на какое-то время затих. Вот плечи дрогнули раз, другой — беззвучный плач в этой комнате был частым гостем, и чайка спрятала голову под крыло — досыпать. Сквозь сон проследила, как, успокоившись, незнакомец наконец дошел до кровати, присел на краешек и осторожно лег рядом, прижавшись лбом к плечу Кая. Шмыгнул носом.

Хозяин заворочался во сне, сграбастал гостя и обнял, как часто поступал с одеялом. Тот не стал вырываться, только осторожно освободил руку и прижал ко лбу Искателя.

Очень скоро лицо того разгладилось, и он затих.

Кай отбивался от полчищ демонов, но те все перли и перли, словно решив задавить массой. Было бы проще, будь у стрелка возможность жахнуть чем посильнее да по площади, но Искатель медлил: слишком часто исходом подобного во снах становилась смерть Амана, всегда словно назло именно в этот момент оказывавшегося среди прочих фетранийцев. Оттого раз за разом Кай монотонно пускал стрелы, сперва пристально вглядевшись в лицо противника — видения, в которых он не узнавал любимого и случайно убивал в пылу сражений, тоже имелись в избытке. Демонов становилось все больше, Искатель явно переставал справляться, но тактику не менял. Вот враг хлынул очередной волной, повалил, подмял, вжимая в высокий ворс библиотечного ковра…

Они что, в библиотеке сражаются?

Кай заозирался. Фетранийцы все как один исчезли, вокруг — только вереницы книг до горизонта и ни одного книгочея. Пожалуй, именно так бы и выглядел рай его старого знакомого. А вот и сам Аман — взволнованно застыл у полок неподалеку, смотрит так, словно душу вынимает. И меняется постоянно — то в облике дэрона, то в привычном жреческом одеянии. Ну да, логично — странно видеть демона в окружении книг. Еще оклады когтями попортит, сам же потом и запричитает громче всех…