Он мудро заключил, что пытаться внушить это словами бесполезно. Надо было дать мне совершить собственные ошибки. После этого я твердо усвоил урок.

Я с огромным уважением отношусь к отцу и обожаю свою немного взбалмошную и своевольную маму. Поэтому всегда стараюсь навещать родителей не реже двух раз в месяц. Но в последнее время эти визиты стали меня напрягать.

Потому что мама взяла за правило донимать меня вопросом: «Когда ты, наконец, женишься?» Она и раньше периодически об этом спрашивала, но в последние месяцы это превратилось в настоящее преследование.

Она даже приглашала в гости дочерей своих подружек, зная, что я приду! Поэтому я стал заявляться без предупреждения.

Вот и сегодня так получилось. Я не позвонил заранее, хотя мы, из-за моей командировки, не виделись целый месяц. По своему обыкновению я вошел через черный ход, оставив машину у ворот.

– И это, по-вашему, каскад? – услышал я усталый голос родительницы.

– Конечно. Пять ступеней разного размера, каменная кладка, успокаивающий шум воды, – ответил ей достаточно молодой и дерзкий баритон.

– То есть вы слышите шум воды?

– Ну, если прислушаться…

Дерзости в голосе поубавилось.

– Я не желаю прислушиваться! Сделайте что-нибудь с напором воды. Я хочу слушать шум водопада.

– Тогда тебе надо ехать на Ниагару, – встрял я в беседу, вынырнув из кустов. – Здесь вряд ли получится его воссоздать.

– Саша! – воскликнула мама и схватилась за сердце. – Нельзя же так внезапно выпрыгивать, как чертик из табакерки!

– А чего нет-то? – Я заключил маму в объятия и чмокнул ее в щеку. – Зато парня спас от расправы.

– Здрасьте, – выпалила очередная жертва деспотичной хозяйки сада и оранжереи.

– Пойдем пить чай, – я потащил маму в сторону террасы.

– Кирилл, подумайте, как усилить напор воды! – успела она на ходу крикнуть вздохнувшему с облегчением ландшафтному дизайнеру.

Чаем не обошлись, пришлось уплетать плотный ужин. Я не стал ей говорить, что совсем недавно съел запечённую картошку в придорожном ларьке в обществе одной странной особы. Это бы ничего не изменило. Мама всегда пытается меня накормить, будто я до сих пор длинный худой подросток, стесняющийся своего роста и не знающий, куда девать разросшиеся конечности.

Она дала мне спокойно доесть, но потом все же оседлала любимого конька.

– Не нашел еще девушку? – спросила она сразу же, как только я положил вилку.

Нет, ну а что ходить вокруг да около, хочешь что-то узнать – спроси в лоб! Именно так обычно действует моя родительница.

– Мама!

– Что «мама»?

– Нет бы о делах спросить, здоровьем поинтересоваться…

– Здоровьем, – фыркнула она. – До этого вопроса еще лет тридцать как минимум. А работа твоя мне неинтересна. С отцом о ней говори.

– Ты сама деликатность.

– Ну а чего я буду притворяться? Нужна тебе моя вежливость?

– Не нужна.

Я помотал головой и улыбнулся.

– Так, значит, девушку не нашел.

– Да я и не искал еще…

– Так ищи!

– Ладно.

– Что значит «ладно»?

– Буду искать.

– Ну шути тут мне!

– Я серьезно.

Мама посмотрела на меня с недоверием. Она была уверена, что я блефую. Просто, чтобы она отстала. Но доказательств у нее не было.

Зато был последний аргумент.

– Не женишься в ближайший год – прокляну, – выдала она.

– Мама!

– Что «мама»? Я не вечная, хочу внуков понянчить, пока силы и здоровье есть.

– Твоих сил и здоровья хватит еще лет на пятьдесят. Ты прекрасно выглядишь. Излучаешь свежесть и неземную красоту.

– Вот только не надо грубой лести!

Она приосанилась и поправила прическу. Конечно, она догадывалась, что я пытаюсь перевести разговор. Но слушать комплименты всегда приятно!

– Сегодня была у косметолога, – призналась мама. – Так что не надо тут мне.

– Но ты, правда, сияешь…

Я все же не смог ее отвлечь.

А она для верности добавила еще одну угрозу:

– Не женишься – буду звать Васей.

– Мама!

– Даже не сомневайся.

Она прекрасно знала, как меня бесит это прозвище. В детстве меня все друзья так звали – от фамилии никуда не деться. Некоторые и сейчас продолжают, кстати. А я всегда хотел быть Алексом. Не Сашей, не Шуриком и, конечно, не Васей.

Отец появился, когда я уже собирался уезжать. Вошел, ругая пробки, прислушался к нашему разговору, хохотнул и потребовал ужин.

А потом мы по традиции уединились в беседке «покурить». Батя лет двадцать как бросил, я вообще табаком не баловался, если не считать экспериментов в пятом классе. Но это почему-то называлось именно «покурить».

Обычно отец расспрашивал меня об очередных проектах и выслушивал новости с большим интересом. Как старый охотничий пес, у которого уже не осталось былой прыти, но любовь к охоте не угасла.

Но сегодня разговоры о бизнесе были недолгими. К моему удивлению, отец заговорил о… женитьбе.

– И ты туда же! – возмутился я.

– А что, ты думаешь, если я молчу, то не согласен с матерью? Еще как согласен! Тебе, между прочим, уже за тридцатник перевалило. Когда мне было столько, ты уже в детский сад ходил.

– Ну, это ты…

– Скажи еще: сейчас другие времена.

– Другие. Люди позже женятся.

– Ага. А потом на выпускной своих детей приезжают в инвалидном кресле и с капельницей.

– Чего сразу в кресле-то?

– Все надо делать вовремя, вот чего. Ну, скажи, тебе, и правда, не надоели все эти гулянки и случайные девушки? Прямо вот нравится такая жизнь?

– Ну… – неопределенно протянул я.

– Это хорошо, – неожиданно отозвался отец.

– Что хорошо?

– Что «ну». Значит, начинаешь задумываться. Давно пора.

– Начинаю, – пришлось признаться мне.

– Ты молодой, внешностью бог не обидел… красавчик, прямо скажем.

Я удивленно уставился на отца. С чего вдруг такие разговоры? У нас не принято было отвешивать друг другу комплименты, тем более по поводу внешности.

– Спасибо, конечно, – произнес я.

– Богатый к тому же, – продолжал отец.

– Ты к чему клонишь? Чую подвох.

– Правильно чуешь. Есть подвох.

– Ну и в чем он?

Батя снял очки и потер переносицу. Я знал, что этот жест означает сомнение и неуверенность. Отец не уверен, стоит ли мне что-то говорить… Становится интересно.

– Ты не умеешь строить отношения с женщинами. С нормальными женщинами. С такими, на которых женятся.

– Что?

Я от души расхохотался.

Отец водрузил очки на нос и посмотрел на меня сквозь сверкающие в закатном солнце линзы.

– Конечно, ты известный донжуан, или, как сейчас говорят, мачо…

– Но… я не знаю какого-то важного секрета?

Я откровенно потешался. Отец вздумал давать мне уроки соблазнения. Кто бы мог подумать!

– Не знаешь.

– Но ты же мне его откроешь?

– Открою. Когда будешь готов.

– Я готов. Правда. Говори!

Он только покачал головой.

– Тебе все шуточки. А брак – дело серьезное.

– Вы с мамой расписались через неделю после знакомства! Видимо, были очень серьезными и ответственными.

– Расписаться дело нехитрое. А вот тот факт, что мы почти сорок лет вместе…

– Сорок… Как это возможно? Сорок лет с одним и тем же человеком! И ведь я знаю, что ты не… у тебя же никого на стороне не было? Я уже взрослый, можешь сказать.

– Насчет твоей взрослости я не уверен. Но сказать могу: не было. Хотя возможностей было… сам понимаешь.

– Так в чем же ваш секрет?

Мне стало по-настоящему интересно.

– Будешь готов – скажу.

Вот ведь упрямец! И уговаривать бесполезно. Если отец что-то решил – не отступится.

Алиса

Я услышала звук хлопнувшей двери и сразу вскочила с кровати, на которую уселась в ожидании, когда Алекс Васин уйдет.