Получалось, что обиженный губителем тайный граф сам постепенно стал губителем, и число его жертв росло. Но получалось также, что не виноват он. Так уж сложилось. Бог судья!

   Каменное сердце Петра Сергеевича отбивало несусветный ритм. То был знак приближения несусветнейшего счастья - так ему казалось. В этом сумасшедшем ритме графу удавалось не только убивать, но и делать несколько дел попроще, параллельно, как например: ежедневно отправлять, опять же через посыльных, письма в Смольный. Кому - не трудно догадаться. Все когда-то забракованные им письма и сонеты, все до единого послания молодого князя, отбывшего на Урал, перевязанные ленточками и окропленные "слезами вперемешку с кровью", вскоре очутились в ручках у феи-ангела. Узнав любимый почерк, бедняжка поверила, что её простили и вот-вот увезут из институтской серости куда-нибудь в более уютное место. Для тайного венчания. Городские сплетни в Смольный не доходили, розовая фея была уверена, что любимый в городе и тоскует.

   - Стало быть, он не в обиде на меня за мой поступок? За мою неуклюжесть... - то и дело повторяла сама себе барышня, прижимая ворох писем к груди. Она, конечно же, могла и к матери вернуться, в Зазеркалье, а затем, передохнув и успокоившись, заняться поисками нового жениха. Но кто ж ей позволил бы это? Пётр Сергеевич, любитель делать несколько дел сразу, выдумал столько способов удержать красотку в Смольном "до поры, до времени", что любой другой, менее изощрённый и менее испорченный ум вряд ли придумал бы и половину всего этого. Шкаф, к примеру, был тайно, ночью перевезен в полуподвальную лачугу, в убогое жилище, стены котрого, как ни странно, всегда давали Петру Сергеевичу вдохновение для несусветных подвигов.

   Настал момент, когда барышня готова была на всё или почти на всё, а уж граф - тем более...

   В те роковые дни в обслуге Смольного стало одним рабочим меньше, а в полуподвальной лачуге, что у самой Александро-Невской Лавры, родился великолепный образец графского подобия: крашеный блондин, бывший натуральный, обладающий накладными бакенбардами - того же цвета, что и красиво уложенные кудри.

   Чёрненькие накладные усики валялись теперь в углу, в куче мусора, там же находилась и бутылочка из-под красителя. Не сразу восстановишь свой природный "альбиносовый" колер, коли уж довелось сажей мазаться, да так долго, целых два месяца, поди.

   Благодаря деньгам, изъятым на квартире капитана, часть которых была выделена Фросеньке, граф и пахнуть-то стал по-другому. Голос тоже пришлось сменить - прежний чистый баритон себе вернуть. А как же! Нельзя всю жизнь разговаривать с хрипотцой.

   Все эти благоприятнейшие перемены создавали почву для дальнейших радостей, опять же временных: графу, теперь уже почти что настоящему, надлежало освободить "сестру-блондинку" из ненавистного институтского заключения, вывезти для "дальнейших отношений" в Петергоф, где уже была присмотрена дешёвенькая гостиничка. Шкаф отправился в ту местность ещё раньше - он был главным реквизитом в той мудрёной пьесе. Все лишние персонажи были успешно удалены со сцены, а остальные серьёзно готовились к выходу. Назревал последний акт. Спектакль, разрушавший души, судьбы и тела, продолжался.

   ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

   "НЕСУСВЕТНЫЕ ИНТРИГИ"

   1 .

   Ювелирно выточенная система графа имела, всё же, некоторые недостатки. Он наивно полагал, что петергофским шпикам во время царской панихиды будет не до мелких забегаловок. Заблуждался! На царских дачах всегда было достаточно шпиков, а посему и частные гостиницы, сиречь доходные дома, построенные близ монарших летних резиденций, весьма часто попадали под пристальное наблюдение, особливо во времена торжеств. В такой обстановке никакие разговоры о подпольной делёжке наследства с кем бы то ни было, а тем паче с малознакомой девицей, не представлялись возможными. Выходит, зря уповал Пётр Сергеевич на "спасительную суету"? Да, для такого рода дел нужны не суета, а спокойствие, тишина и... нега. По возможности.

   Кроме того, у Анны не было надлежащих документов. Чем снабдила её маменька, какой такой бумагой или верительной грамотой, было непонятно, ибо девица даже фамилии своей не сообщала, а лезть в душу к такой благородной барышне... В любом случае не мешало взять тайм-аут, дабы хорошенько всё обдумать. Уже у нового нотариуса, обзавестись "сестрой". На эти хлопоты ушёл почти месяц. Всё это время Анна оставалась в институте. А куда ей было деваться, ежели из флигеля странным образом испарился шифоньер? А молодому графу было не то, чтобы не до неё, но и недосуг. Временно. Однако встречи с ней он жаждал, ох, как жаждал! Хозяин непременно выдаст шикарной парочке свой наилучший покой, единственный во всём заведении "номер люкс", даже несмотря на то, что предыдущий ещё не оплачен.

   От предыдущего интерьера тоже покамест рано было отказываться, ибо там находился шифоньер, то бишь дверь, ведущая к заоблачному успеху, к алмазным копям, в болотные выси.

   "Болотные выси" - словесная абракадабра, нонсенс, уморительная глупость, сущий смех. Но такое понимание вещей свойственно лишь людям ограниченным, кто не знаком с потусторонним миром, с зазеркальным раем, с подземными царствами и прочими тайными закоулками. Южный Полюс ничуть нее хуже Северного, а низ, если хорошенько разобраться, ничуть не порочнее верха. Противоположности, как известно, притягиваются - именно сей принцип и удерживает вместе такие разные миры: нижний и верхний, сокрытый до поры и ежедневно видимый оком. Благодаря этому, столь любимому учеными единству противоположностей, вселенная и существует - компактно и более-менее гармонично, иначе бы давно распалась. Что касаемо радостей жизни и всяческих там удовольствий, то "нижние", плотские утехи ничуть не позорнее "верхних", духовных. Любовь основана и доселе зиждется на этих двух китах. Животная страсть ничуть не постыдна, ибо животные много лучше людей. Сия нехитрая философия укоренилась в душе Петра Сергеевича довольно рано. Само имя его, данное при крещении, давало право так фривольно мыслить - ведь апостол Пётр, его небесный покровитель, был распят вниз головою не случайно. Для нижнего мира, мира отражённого, он распят правильно, ибо то, что для нас низ, для подземных обитателей есть верх. И тот факт, что Петру Болотникову, Главному Болотнянину крупнейшего болота воронежских земель, колдуну, магу и высококлассному гипнотизёру, было суждено поселиться в граде Святого Петра, являлся, несомненно, символичным: "Высокочтимое Имперское Болото", как он его нарёк, определённо знало, с кем водить дружбу, а кого гнать взашей. Вот, например, как выгнало оно молодого князя Люлина, Юрия Петровича, его недавнего соперника. С фамилией "Люлин" в столице вообще нечего делать. Нюням и размазням одна дорога из Петербурга - вон, да подальше, на Урал либо в Сибирь. Либо к японцам, на их маленькие, но чересчур гостеприимные острова - вон сколько их там набежало! Ведь если здраво рассудить, никто нигде не селится без причины, раз набежали - значит надо им было. Вот и в Петербург все мчатся, будто оглашенные, несмотря на промозглую погоду, неприветливые облака, наводнения, эпидемии и прочее. Во всём есть свой скрытый здравый смысл, даже в опасностях, так что нечего бояться риска - раз послал его Бог, значит так надо было. Испытывает Бог человека, как же без испытаний-то? А что иные хотят спокойно всю жизнь прожить, не замаравшись - в том кроется низкое кокетство.