Розовой фее, напротив, отлично спалось в той маленькой кроватке. Правда, ноги приходилось сильно подбирать, калачиком сворачиваться. Но ни на какой другой кровати она спать не соглашалась! И кукол никому не отдала - сама с ними спала, в обнимку. А вскоре стала посещать уроки и ходить на прогулки во дворе. И платье надлежащее надела - белое, праздничное. Ибо неумолимо приближался дворцовый бал.

   5.

   До бала оставалось десять дней, то бишь полторы недели. И барышни, и воспитательницы имели к дворцовому мероприятию интерес - каждая свой, секретный. Шушуканья по коридорам, классам и дортуарам превышали нормы, негласно установленные для обычных дней.

   Появление в институте новенькой мало кого удивило, ибо все, кроме обслуги, были заняты исключительно собой. Для такого равнодушия к вновь прибывшей ученице имелась и другая, более тривиальная причина: новенькие поступали в имперские благотворительные институты чуть ли не ежедневно, чуть ли не по пять-десять душ за раз. Ежели не в Смольный, так в Александровский, а не в Александровский, так... Большой разницы между подобными заведениями в ту пору уже не существовало. Сиротинушек благородного происхождения и не очень, приблудных всякого сорта, а также отринутых роднёй дочерей, племянниц или падчериц в те времена сдавали непременно в институты. Всё это было к вящему раздражению воспитательниц: сироток много, а казна-то не бездонна! Приходилось экономить. Доэкономились до того, что однажды сам государь-император, пожаловав на кухню с чёрного хода, обнаружил - о, ужас! - всего три рыбки в трёх огромных чанах, предназначенных для приготовления наваристой ухи.

   Однако ужас длился не очень долго, государь провёл показательную "порку", весьма щадящее воспитательное мероприятие, продемонстрировал личную заботу о барышнях и... Вскоре переключился на дела более важные. Так что можно было снова начинать экономить. Воспитательницы взяли это дело в свои руки, как обычно, всё наново пересчитали, вывели другие нормы раздачи пищи, ещё более суровые, словом, захлопотались донельзя. Все другие учётные операции вести было практически некому, так что новенькая пару дней походила в неучтённых.

   То ли воспитательницам лень было спросить друг-дружку, откуда взялась упитанная фея в покоях для бедноты, то ли фея успела их всех сразу, оптом, подкупить - кто знает. О суровых дамах-педагогинях самые разные слухи хаживали, мол, за деньги они готовы были закрывать глаза на самые вопиющие нарушения дисциплины! А вот безденежным ученицам приходилось держаться паиньками, на всякий случай. Кстати, это не всегда помогало: их то и дело жучили - буквально ни за что! - как нашкодивших щенят.

   Атмосфера грядущего бала, хоть и ненадолго, примирила конфликтовавшие стороны: воспитательниц с ученицами, богатых учениц с бедными "попрошайками", любопытных маленьких "кофейниц", рядившихся в коричневенькое-немаркое, с нервными "синими" девицами - ученицами средних классов, переживавшими переходный возраст. Одним словом, временно наблюдалось всеобщее "братание". Отстранённо держались лишь старшеклассницы, не носившие ни синего, ни коричневого. Им надлежало быть бело-голубыми и тихими как ангелы. Перед началом новой, взрослой, скорей всего замужней жизни...

   Прислуга тоже имела к мероприятию интерес - чисто познавательный, порождённый банальным любопытством. Но даже рьяно любопытствовавшие не замечали ничего из ряда вон выходящего. Прохаживаясь с метлами по подворью, заглядывая в коридоры-комнаты с целью проверки отопления и прочих тонкостей, никто из них не обнаруживал чего-либо более странного, чем всегда. Ну, разве что безденежные ученицы вдруг стали замечаться по углам с пирожными, коих ранее не пробовали, а также пахнуть дорогими сортами мыла. Пожалуй, всего лишь одна сцена, имевшая место в дортуаре, да и то всего один раз, могла привлечь внимание:

   - Что за синяки у вас, милочка, на талии? - спросила фея-ангел у бедной воспитанницы восьми лет, когда та переодевалась.

   Синяки те не были результатом побоев, ни в коем случае, просто-напросто, согласно институтским правилам, абсолютно все ученицы, независимо от возраста, обязаны были носить корсеты. Из китового уса. Но китовый ус - вещь дорогая, а как же экономия? Экономные воспитательницы стали закупать для девочек более дешёвые образцы, начинённые металлическими, а то и вовсе деревянными каркасами. Каркасы те, естественно, ломались, причиняя боль и оставляя синяки. А иногда и кровоподтёки!

   К счастью, в подарочных мешочках феи-ангела нашлось бесчисленное множество корсетов cамого что ни на есть наивысшего качества - видно, маменька, которая осталась дома, по ту сторону зеркальной перегородки, хорошо её проинструктировала.

   - Наденьте это, не стесняйтесь... - протянула новенькая свой очередной подарок.

   - Мерси, мадмуазель...

   6.

   К подаркам бедняжки быстро привыкли, и шума вокруг них не устраивали, так что даже самая любопытная прислуга не могла заметить в их поведении ничего особенного.

   Денежные ученицы были чуть внимательнее обслуги. Если раньше они в упор не замечали "замухрышек", то теперь стали прямо-таки льнуть к ним, выспрашивая, что да как.

   Вскоре и у денежных наступили изменения: на руках у них стали появляться перстни, на шеях - кулоны, на головах - кокетливые диадемы на манер тех, которые носили принцессы с обложек модных французских журналов. И это при том, что родителей они, как и все прочие, видели крайне редко.

   Денежные ученицы и пирожными не брезговали, поэтому подаренные феей корсеты стремительно уменьшались в размере - относительно тел. Приходилось менять их на новые чуть ли не каждые три дня. Старые корсеты складывались в общие шифоньеры - "на потом", в качестве гостинцев для младшеньких.

   Лишь за пару дней в качестве гостинцев ученицами, как бедными, так и богатыми, была получена такая масса всяких разностей, что вскоре узел, сделанный из простыни, похудел и сделался практически невидимым. То бишь, от него осталась только простыня.

   Как и ожидал Пётр Сергеевич, настало время розовому ангелу сбегать восвояси - за новыми подарками. Вновь решил он подежурить в чулане хозяйственного флигеля, притаившись за грудой хлама, и ни секунды не пожалел об этом - выведал всё, что хотел, всё, что не удавалось узнать раньше. Например, подтвердил свои догадки насчёт зелёненькой бутылочки.