Вдруг в дальнем углу возникло неяркое свечение, а в его лучах обозначился силуэт большого шкафа. То был простецкий деревянный шифоньер с зеркалом во всю дверь.

   Пётр Сергеевич собрался было подойти поближе к шифоньеру, заглянуть вовнутрь, но произошло событие, не давшее ему этого сделать. Из шкафа выскочила барышня в розовом платье, не худая и бледнолицая, как смолянки, а что называется "в самом соку" - шикарная длинноволосая блондинка. Правда, несколько прозрачная: сквозь неё можно было видеть все предметы.

   "Уж эту-то кормят хорошо! - подметил Пётр Сергеевич. - Только что она здесь делает? И почему сквозь неё можно смотреть, как сквозь розовые очки?"

   Таинственная барышня вдруг шутливо хлопнула себя по лбу, будто забыла о чём-то, и снова запрыгнула в шкаф. Тут только Пётр Сергеевич сообразил, что никакую дверцу она не открывала, а оба раза, туда-обратно, шастала... через зеркало!..

   Девица, между тем, снова появилась. На этот раз с поклажей: словно мул, она была нагружена разноцветными нарядными мешочками, отнюдь не прозрачными, а плотными, тугими и тяжёлыми, набитыми непонятной всячиной. Поставив ношу на пол и отправив в сторону зеркала воздушный поцелуй, она произнесла:

   - Спасибо, маменька!

   Затем барышня достала из-за пазухи носовой платок, который моментально увеличился, превратившись в простыню. На неё она свалила всю свою поклажу. Крепко связав концы простыни, она легко взвалила огромный узел на плечи и направилась к выходу. Пётр Сергеевич следил за этим представлением с восторгом: розовое привидение без труда несло мешок, который не всякий грузчик согласился бы взять на спину!

   Неожиданно, у самой двери, девица остановилась, бросила узел на пол и снова хлопнула себя по лбу. Что ещё она забыла сделать? На её розовом платье был поясок, к которому крепился небольшой букетик из искусственных цветов. Под букетиком, как оказалось, притаились две бутылочки цветного стекла, два пузырька на серебряных цепочках: зелёненький и красненький. Глотнув из красного пузырька, барышня вдруг перестала быть прозрачной, приобрела вполне плотский вид. Потом она снова взвалила узел на плечи и, наконец, покинула флигель.

   Пётр Сергеевич ещё некоторое время сидел недвижимый и неозвученный, решая, что же делать дальше. Затем он осторожно подкрался к шкафу. Тот оказался пуст! Тогда граф решил поскорее выйти из флигеля, дабы последить за девицей, пока она где-нибудь не спряталась.

   А девица и не собиралась прятаться. Когда Пётр Сергеевич вышел во двор, она стояла в лунном свете, как розовая фея или сошедший на землю ангел, и вертела головой, словно бы ища кого-то. Узел находился чуть поодаль.

   - Скажите, - обратилась она к графу, - вы работаете при этом монастыре?

   Пётр Сергеевич облегчённо вздохнул. Барышня-призрак не догадалась, откуда он вышел, а значит, не почувствовала слежки. "Хоть и потусторонняя она гостья, а элементарного чутья не имеет! - подумалось графу. - Стало быть... её сверхъестественные таланты испарились, лишь только она отхлебнула из красного пузырька?"

   Жидкость в зелёном пузырьке, видать, имела обратное действие. Предусмотрительность барышни была вполне понятна: вдруг что не по её - имелся шанс удрать тем же макаром! Оставалось проверить, насколько она внушаема.

   Граф направил на розовую фею своё магическое око. Подействовало! Барышня зарделась, покачнулась, схватилась за его плечо - чтобы не упасть. Дыхание сделалось прерывистым и шумным, отнюдь не ангельским.

   4.

   Хотя Пётр Сергеевич и усвоил болотную теорию, ещё там, в деревне, от колдуньи, однако же не сразу сообразил, что та барышня, должно быть, тоже болотнянка. Ведь Санкт-Петербург построен на топях, держится на многих и многих тысячах свай, а значит и все его пресловутые призраки, те, которые смущают жителей богатых дворцов и бедных подвалов - все как есть болотного происхождения. А коли обрела плоть девица, стало быть, она, так же как и граф с Авдотьей, послана к людям на поиски счастья. Бог в помощь! Попробуй-ка, найди истинное счастье среди насельников этого безумного и алчного мирка.

   - Как зовут вас, юноша? - спросила розовая фея-ангел.

   - Неважно, я чернорабочий, - ответил граф. - Нам запрещено знакомиться с воспитанницами. А вот на первый ваш вопрос отвечу с удовольствием: это не монастырь, сударыня...

   - Да? А что же?

   - Это школа для девиц.

   Пётр Сергеевич хотел добавить: "казарменного типа", но сдержался. Дабы не спугнуть неведомую птицу, залетевшую в бывший монастырь из более благополучного болота, чем его родное. Если в то болото можно возвращаться, подумалось графу, то оно куда более таинственное, чем все известные ему болота, а обитатели его, вероятнее всего, общаются с подземными владыками.

   Несомненно, барышня была не из простых, хотя и притворялась душечкой. Пётр Сергеевич планировал последить за ней подольше, ибо оставался ещё месяц из отведенного капитаном срока. Ему хотелось выведать про несусветное земное счастье, тайна которого от них с Авдотьей была пока сокрыта.

   - Вам, барышня, может быть, воспитательницу позвать?

   - Если это и вправду школа при монастыре, как мне маменька сказывали, то я буду весьма и весьма благодарна вам за услугу. Позовите мне кого-нибудь из бонн!

   "Эвона, словечки-то какие знает! - удивился Пётр Сергеевич. - Будто уже успела один раз пожить при церковно-институтской богадельне!"

   Граф сделал, как ему велели, позвал кого следует. Он был уверен, что самозванка, одетая не по форме, уже наутро будет выгнана за пределы института. Но этого не произошло. Барышня спокойно поселилась в одном из полупустых дортуаров, что интересно - на знаменитой Шурочкиной кроватке, которой все так боялись. По крайней мере, никому на той кроватке ни разу не удалось поспать спокойно. Никому кроме кукол, положенных туда в большом количестве, в память о пропавшей сироте. Ходили слухи о прозрачной розовой вороне, которая ночами садилась на подушку.