Чист был Константин перед августейшим младшим братом Николаем, ныне правившим и здравствовавшим, чист, как стёклышко, да и доживал, как выяснилось позже, свой последний год на белом свете. И обитал-то он почти рядышком - в шикарном Константиновском дворце, до которого было рукой подать, так что ежели хотел бы, давно устроил бы покушение на брательника, но ему всё это было без надобности. Великий князь Константин боялся быть удушенным, как и его отец, покойный Павел Петрович. Потому и отказался царствовать. Опасался он не только этого, многого в ту пору приходилось опасаться. А самого его могли опасаться только женщины, да и то не теперь, а в молодые годы, ибо был он тогда охоч до прекрасного пола. Но преклонный возраст уничтожил и этот, последний страх относительно его персоны.
Вслух такие мысли высказывать было ни к чему, поэтому Пётр Сергеевич перешёл к более приятной теме:
- А что, говорят, будто в этот раз где обедня будет, там и обед состоится - в Большом Дворце? - снова слукавил он, так как решительно ничего на эту тему ни от кого не слыхал.
- Пока ничегошеньки не известно, - ответил незлобивый кучер, - может в Большом дворце, а может, и в Коттедже Марии Фёдоровны, что в парке Александрийском. Ежели желаете, я вас целый день буду возить от дворца к дворцу, возьму не дорого...
Пётр Сергеевич жестом подозвал его поближе. Кучер приободрился, ему явно нравились панибратские манеры графа.
- Так прокатимся, барин, сперва до Коттеджа? Коли там ничего интересного не будет, никогда не поздно и назад вернуться...
Граф нетерпеливо прервал его:
- Мне к Смольному! Да поживее! Дело весьма хлопотное, времени потребует...
Кучер опешил.
- Мало кто отсюда прямо в Смольный заказывает, - бормотал он, заправляя удила. - Это ж пока до столичной околицы доберёшься, а потом ещё и через весь город рысачить... С окраины на окраину... Успеем ли сегодня же вернуться?
- Не успеем, сам знаешь, что не успеем, да мне сегодня возвращаться и не нужно, а вот к завтрашнему вечеру успеем, полагаю...
Кучер решил испробовать последний аргумент:
- А ведь моросит как! Да и новые тучи надвигаются, скоро дождь во всю хлынет, а там и слякоть разгуляется...
Граф ничуть не смутился.
- Вот и поторопись! Заплачу прилично, останешься доволен.
Вскоре бричка тронулась, затряслась по неровной дороге, ведшей в обход. Константиновский дворец, тот самый, вышеупомянутый, как на грех, находился между Петергофом и Санкт-Петербургом, так что из-за родственной процессии, нужно было теперь делать огромный крюк.
5.
Прибытие государева родича ожидалось вечером, но уже с утра все дороги и всевозможные мелкие подъезды были перекрыты конницей. Ведь сколько покушений уже было на российских императоров - не перечесть! Так рассуждал кучер. Вслух. А Пётр Сергеевич поддакивал ему кивками. ДорОгой граф не собирался разговаривать, раскрывать душу перед всякими там извозчиками, но как-то так само собой вышло, что слегка разболтался, разоткровенничался. Объездная дорога была полна ухабов, а кучер - невысказанных откровений. Поэтому разговор затеялся как бы сам собою. Постепенно.
- А ведь правду говорят, будто у нас две беды! - крякнул бы возница, ежели бы к тому времени были известны в России "Мёртвые души". Но им ещё лишь предстояло быть написанными, а посему он, чисто для начала разговора, с сердцем вымолвил:
- Ну, и дороженька, сударь ты мой!
Ответа не последовало, но незлобивый кучер не терял надежды на продолжении беседы.
- Так вы и вправду в Смольный изволите ехать или...
- Или что?
Помедлив, кучер выдал третью по счёту тираду:
- Многим неохота мелочи добъяснять, дают сперва один адрес, а позднее, уже в пути, передумывают, заказывают другой, который в том же направлении, только дом уже совсем не тот, вот я и подумал, может, смените вы свои намерения...
- Не сменю. В Смольный еду. Аккурат туда и направляюсь.
- Дело там какое, али...
- Еду родственницу проведать.
- Эка напасть! Все нынче повадились родственников проведывать, как перед концом света, будто боятся, что не успеют свидеться. Вот даже к императору - и то с визитом родственничек едет...
На том дебаты могли бы завершиться. Кабы не сломалось колесо.
- Тьфу, ты, нелёгкая, везёт же мне сегодня! Уже второе колесо за один день, а ведь бричка новая... Не поверите - новьё!
Что бричка новая и колёса новьё, у Петра Сергеевича сомнений не было. Граф Скобелев знал толк в бричках, ибо, как это ни странно, сам ещё недавно работал кучером, пока графский титул за ним не закрепился - официально, на бумаге с вензелями. Волокита с обретением вензеля и фамилии была страшная, вот уж намаялся он с этими бумажками! Нотариус попался - зверь.
Пётр Сергеевич по жизни не обладал чрезмерными амбициями, но без графского титула ему к Смольному приближаться никакого резона не было, не дали бы ему свидание с благоприобретённой сестрицей, а уж чтобы вывезти её куда-нибудь на целую неделю - этого точно не позволили бы. Нравы и порядки в Смольном существовали строгие, одинаковые для всех. Родители видели девиц раз в год, по праздникам, да и то не всякий год. Об этих нравах тайный граф Скобелев знал не понаслышке - ведь он успел там поработать, перекрасившись для такого случая в брюнета. Исполнял он и должность истопника, и на разных прочих чёрных должностях работал, включая извозчицкую. Ещё тогда шпионить научился, так что сыщицтво было у него теперь в крови. Плебейская работа не оказалась без толку: благодаря длительному шпионажу в институте, он теперь планировал отхватить солидный куш. Посредством фальшивой сестры, согласно фальшивым же документам, якобы подтверждавшим их, якобы кровное, родство.
