- Вы не ответили на мой вопрос! Кто виноват в том, что вы здесь оказались, а? Может быть, я? Или наш дворник, месье Архип?

   Она кивнула на стоящего рядом дворника. Тот растерянно пожал плечами, зевнул. Шурочка всхлипнула.

   - Никто не виноват... И я не виновата... Мне просто очень хотелось...

   - Я вам, кажется, ясно сказала, в какой стороне туалет!

   - Экскюзе муа, мадам... Я заблудилась...

   Архип молчал, переминаясь с ноги на ногу и сочувственно глядя на Шурочку, в результате чего та всхлипывала громче и громче.

   Наконец дворник не выдержал:

   - С голодухи сюда притащилась малявка, известное дело, да не одна она, скольких я отсюда ночью выгонял!..

   Мадам окрысилась.

   - А вас никто не спрашивает, милейший! Отперли дверь - и можете быть свободны... Пока... До моих особых распоряжений... Ступайте вон!

   Архип, виновато кланяясь и пятясь, удалился. Шурочка сделала последнюю попытку разжалобить дежурную даму:

   - Экскюзе муа, мадам... Простите... Я заблудилась... Это больше никогда не повторится! Простите, умоляю!

   - Я-то вас прощаю! - громогласно заявила мадам, да так, что даже кастрюли отозвались металлическим воем. - Это мой христианский долг - прощать ближнего! Но простят ли вас остальные?

   - Кто, мадам?

   - Остальные ученицы! Ваши коллеги! Вы своим дерзким поступком ставите под сомнение их честь и достоинство!

   В предрассветной тиши такие речи звучат особенно поучительно, мадам собиралась сказать ещё кое-что в этом духе, но внезапно узрела брошенный на самом дальнем столе нож, надрезанную буханку и окровавленное полотенце.

   - А это что такое?!

   Она метнулась к объекту, схватила нож, хорошенько рассмотрела его. Затем схватила окровавленное полотенце, ткнула им Шурочке в лицо.

   - Кого вы тут зарезали, моя милая? Мышку или крысу? Или, может быть, слона, судя по количеству пролитой крови? Вы тут, может быть, по ночам, тайком от всех, научные опыты проводите?!

   - Ничего я не провожу... Резала хлеб, поранила палец...

   21.

   Дежурная дама упивалась собственным остроумием, в то время как сердце "кофейницы" обливалось... Нет, не кофе. Кровью! И трепетало от страха. Она стояла, понурив голову, а мадам продолжала издеваться.

   - Отвечайте, кто надоумил вас прийти сюда ночью?

   - Экскюзе муа, мадам...

   - Вы не ответили на мой вопрос! Кто виноват в том, что вы здесь оказались, а? Может быть, вашей вины нет здесь, может быть, старшие девицы, которым вечно всего мало, попросили вас принести им хлеба, чтобы потом мякиши в шарики скатывать и на уроках в учителей бросать?

   - Не было этого, мадам...Экскюзе муа, мадам... Я сама во всём виновата...

   - Что ж, тем хуже для вас...

   Она схватила Шурочку за ухо, потащила к выходу из кухни.

   - Оставлю-ка я вас, милочка, до восьми утра в хозяйственном флигеле, в чулане, а там высшее начальство решит, что с вами делать...

   От испуга кроха даже плакать перестала.

   - Не надо! Не поступайте так со мной, мадам, прошу вас!..

   - Ты не оставляешь мне другого выхода!..

   - Говорят, в чуланах мыши водятся!

   - На кухнях, милочка, тоже мышей достаточно, однако же, вам не было страшно сюда пробираться, тайком от всех, да ещё и глубокой ночью!

   - Я раскаиваюсь, мадам...

   - Ни минуты в этом не сомневаюсь!..

   Оказавшись, наконец, в чулане, в полной темноте, Шурочка начала молиться. И... О, чудо! В углу помещения появилось неяркое свечение. Оно шло из старинного шкафа...

   22.

   Итак, Адель взяла Шурочку к себе, но потом пришлось её сразу отдать. Виной этому явилось её же "собственное" изобретение, втихую перенятое у Бехера.

   В аду всегда много завистников. Позавидовал кто-то Адели, что она, в кои-то веки счастлива. И где! В аду!

   Кто надоумил "патриарха" провести Шурочку через камеру, неизвестно. Известно лишь, что она вскоре попала в камеру для тех, кого, рано или поздно, заберёт Архангел Михаил.

   Прибыла там Шурочка очень долго, так как Архангел Михаил имел на неё совсем другие виды. Она должна была утешать Адель.

   Но ни Шурочка, ни Адель об этом не ведали. И обе были в шоке. Долго были в шоке. Почто две сотни лет. А за это время в адской жизни Адели произошли ужасающие изменения.

   Но сначала она снова запила. И снова уснула. Но проспала совсем не долго. Однажды среди сна она услышала:

   - Мама, благослови!

   Сначала не поверила своим ушам, даже не хотела открывать глаза. Открыв их, удивилась ещё больше. На пороге её дежурки стояла... Грета!