Правильно она рассудила или нет, не нам с вами судить. Судить имеет право только Бог.
Утром того дня, который наступил после посещения Аделью рыжего священника, настоятельница находилась на монастырском подворье, срезала георгины и астры. Примерно в десятом часу "рыжий человек в рясе" вошёл через калитку. Теперь на нём, вместо рясы, был дорожный костюм. В правой руке он держал саквояж, а в левой - небольшой мягкий свёрток - с одеянием священника. Вежливым жестом подозвал настоятельницу, вручил ей деньги и свёрток. С особым благоговением вынул из-за пазухи большой нагрудный крест. Поцеловал его и тоже передал настоятельнице.
- Благодарю за возвращение меня к жизни. Ах, эта ночь... Моя душа поёт!
- Неужели так понравилась вам эта грубоватая девица?
- Дело вкуса! Она напомнила мне мою первую любовь...
Псевдосвященник закатил глаза, на момент ушёл из этой жизни, а потом вернулся. Видимо, его первая любовь тоже была неотёсанной девственницей, и, видимо, тоже зело пришлась по вкусу в момент первого свидания с ним.
Настоятельнице пришлось по вкусу такое отношение к её новенькой воспитаннице. И щедрость клиента пришлась по вкусу.
- Покидаете нас? Надолго?
- На всё воля Господа...
- Воистину! Неисповедимы пути Господни. Господь хочет от нас смирения, а не заумства...
6.
В то же самое утро, всё ещё юная, но уже отнюдь не невинная Адель, сидя полуодетая на кушетке, вяло вспоминала, чего хочет от неё Господь. Но утренние мысли совсем не то, что вечерние, когда мозг работает быстрее и охотнее. Она отрешённо смотрела на деньги, лежавшие на столе среди объедков и окурков. Выражение её лица сильно отличалось от лица настоятельницы, которая любила деньги гораздо больше, чем она.
Заглянула служанка.
- Мадмуазель, половина денег моя. Я рисковала не меньше вашего. Скоро господа приедут, хозяева дома.
- Откуда приедут?
- Точно не знаю, но должны прибыть нынче утром.
Адель, широко улыбнувшись, схватила деньги, швырнула их служанке под ноги. Та начала лихорадочно их собирать.
- Мадмуазель, не гневайтесь, но я ещё приду, убраться надо, грязно тут. А вы бы шли к себе...
Адель кивнула. Служанка вышла.
Адель, с той же улыбкой, весьма новой для неё, начала бродить по комнате. Заметив на полу рядом с камином плошку с надписью "крысиный яд", она схватила её, прижала к груди, затем поднесла к лицу, зарыдала.
- Ну, вот и конец мой пришёл! Как просто всё! Всегда мечтала заглянуть в преисподнюю, хоть одним глазком. И вот сейчас там буду...
Она залпом выпила содержимое плошки. Часть его пролилась на пол.
Девушка глянула на своё отражение в большом зеркале. Поверхность зеркала покрылась рябью...
В тот момент служанка старательно подметавшая под дверью, заглянула в замочную скважину.
- Мадмуазель, ну, когда же вы уйдёте? Мне из-за вас достанется...
В коридор с парадной лестницы пришёл слуга с двумя саквояжами.
- Господа спрашивают, готовая ли ванна?
- Знамо дело, готова!
- А завтрак?
- Накрою в зелёной гостиной!
Слуга направился к двери в зал.
- Багаж поставить в залу велено...
- Здесь поставь! Я там уберусь и сама отнесу...
Слуга поставил саквояжи, удалился, а служанка распахнула дверь зала.
- Выметайтесь, живо, а не то нам обеим не сдобровать!
В зале было пусто.
- Где вы? Прячетесь? Что за вздор? Не иначе как хотите сжить меня со свету... Выгонят меня из-за вас...
Она заглянула под стол, под кушетку, проверила окна, запертые изнутри. Заметила пропажу плошки с ядом.
- Сама куда-то сгинула, а посуду зачем красть? Ведьма, не иначе ведьма... Небось, умчалась на метле! Такой, конечно, никакие деньги не нужны, ей главное людей с ума сводить. Но я не из пугливых, и не такое видела...
Она вышла в коридор, вернулась с саквояжами, поставила их в угол, начала уборку.
В это же самое время юная Адель, держа в руках пустую плошку, озиралась вокруг. Помещение, в котором она находилась, было начисто лишено мебели, стены оказались абсолютно голыми: четыре голых голубых стены с одной белой дверью.
- Эй! Придёт кто-нибудь за мной? Прибыла ещё одна грешница! - крикнула Адель.
7.
Дверь отворилась, в помещение вошла старушка, весьма экстравагантная, в полупрозрачном пеньюаре. Она бросилась обнимать Адель, целовать её.
- Наконец-то! А я уж думала, что никогда не выйду замуж.
Девушка отстранилась.
