Он каркнул и, наконец, улетел. Адель вздохнула.

   - Спасибо за напоминание об отце!..

   Об Эрике она вспомнила сама. И устыдилась. Он ведь тоже её любит! Cкорей всего, ещё не разлюбил, а она...

   Как хорошо, что есть на свете люди, благодаря которым ты можешь испытать любовь. Хоть когда-нибудь, хоть раз в жизни, хоть на один момент. Если бы не Эрик и не отец, Адель уже давно начала бы подозревать, что этих чувств не существует и что вряд ли стоит жить.

   Она вытерла слёзы, улыбнулась, пошла в том направлении, куда ей вот уже час как хотелось пойти. В дороге она расхохоталась. Буквально только что она страдала! Из-за каких-то чужих парней. Из-за воришек. Прав ворон, дурёха она.

   Девушка снова пристально вгляделась в горизонт. И где же там самая нарядная изба? На вид домики были все одинаковые.

   Адель поправила на спине вещевой мешок, одёрнула платье, пригладила пальцами волосы. Жаль, зеркало не взяла с собой в дорогу. Домашние упорно внушали ей, что прихорашиваться нет никакого смысла.

   - Что ты понимаешь в настоящей красоте и любви! - однажды произнесла мать, глядя не на дочь, а на своё отражение в зеркале.

   Уж она-то была создана для любви, в этом ни у кого сомнений не было.

   7.

   Немецких женщин можно смело разделить на две группы: "созданные для любви" и "созданные для любви к порядку". Последние явились основательницами знаменитого немецкого "орднунга". Адель, вольно или невольно, сознательно или нет, всегда причисляла себя ко второй категории. Не каждой немке удаётся принадлежать к обеим группам. Либо то, либо это. Екатерина Великая - редкий пример принадлежности к обеим группам. С лёгкой руки немецкой принцессы Россия в полной мере узнала, как можно активно любить, не выпуская при этом бразды правления государством. Случилось это в середине восемнадцатого века.

   Адель пока жила в семнадцатом, в самом его конце. Она ничего ещё толком не слыхала о наведении немецкого порядка в "Руссии", но инстинктивно мечтала наводить его. Присматриваясь к деревне с покосившимися домиками, она представляла себе, как бы она выглядела, эта местность, если бы там поселились её соотечественники. Шёл 1697 год. В сёлах "Руссии" порядка было маловато. Совсем мало. Пугающе мало.

   Накануне появления здесь, когда она ещё путешествовала с монахами, когда ещё даже не пересекли границу с "Руссией", она уже отметила убогость деревянных изб. Изредка мелькали каменные домики, иногда наполовину деревянные, наполовину глиняные или просто вымазанные глиной. И ни одной черепичной крыши!

   Войдя в деревню, Адель заметила, что ни один дом не отличался богатым внешним видом. Пышных садиков тоже не было. И где же та изба, на которую намекал ворон?

   Хотя немецким "орднунгом" нигде не пахло, зато ото всюду веяло вкуснятиной. Адель ощутила сильный голод и некоторое волнение в груди. Скоро ли она встретится с царём? Сразу ли удастся с ним поговорить? Ворон сказал, что Пётр Первый приехал на отдых инкогнито. Значит, нелегко будет отличить его от простонародья. Бехер также сообщил, что государь прибыл из Голландии. А её Эрик был родом из Голландии. Эрик... Временами Адель явственно ощущала его присутствие.

   Девушка лихорадочно соображала, чем она могла бы заинтересовать местных жителей. Нет ли там любителей рассказов о Европе, поданных с акцентом (не забыть бы о его употреблении). Нет ли там жаждущих вкусно накормить бродяжку, у которой отняты все деньги?

   Адель украдкой заглядывала в раскрытые окна и двери, но входить не решалась. Как ни странно, внутренность многих домишек выглядела аккуратно.

   8.

   Изба, в которую она, наконец, решилась зайти, была наиболее аккуратной. Её можно было бы назвать нарядной, хотя и с натяжкой. Вокруг избы простирался широкий двор, где на привязи стояли кони - целых несколько!

   Изба была совершенно пустой. Поначалу.

   Хозяева ушли не очень далеко, вскоре на горизонте возникла целая ватага одинаково одетых мужчин. Они выглядели очень добродушными, махали Адели. Ей даже показалось, что в её сторону летят воздушные поцелуи.

   Ворвавшись в дом, ватага заорала на своём, на тарабарском, скорей всего, на русском. Адель, уже владея всеми языками, не понимала смысла выражений, хотя отдельные слова были понятны. Каждое отдельное слово было ей понятно, а фразы целиком - нет. Кто-то тыкал в неё пальцем, кто-то снимал со стен изображения в виде небольших картин в раме. То были православные иконы, Адель и это не сразу поняла.

   Затем дикари стали тыкать в неё иконами, плевать через левое плечо и накладывать на себя свой крест. Не такой, как у латинян, а православный. Адель решила, что её приняли за нечисть.

   И, конечно же, ей сразу стало ясно, что нужно делать. Она мигом превратила одного из орущих мужиков в птеродактиля, перенесясь с ним в далёкое прошлое.

   Гномов в этот раз почему-то не было. Спрятались? От жадности? Не пожелали выдать Адели очередного отступного?

   Бросив прощальный взгляд вслед птеродактилю, который взвился в небо, девушка крикнула "Вперёд!!!"

   Снова очутившись в избе, она, как и ожидала, не застала там никого. Трусишки убежали. Можно было отдохнуть, поесть. На печи и внутри неё стояло множество горшков с яствами. Стол был накрыт красивой скатертью, на нём высился огромный каравай, по запаху - недавно испечённый.

   Невероятно, но вскоре трусишки вернулись. Во главе с царём! Они ждали его, готовили ему встречу, а Адель пришла первой и всё им испортила. Они стали тыкать в неё пальцами, называть ведьмой. Кто-то крикнул:

   - Государь, бей ведьму прямо в нос!

   Царь оказался не из пугливых, подошёл, хотел исполнить просьбу подданных. Девушка ловко увернулась, подпрыгнула, дала в нос царю.