Казалось, стоит сделать одно движение, как кабинка распахнулась бы и он втянул бы ее внутрь под ледяные струи воды, под жар собственного дыхания…

Лицо Фианы вспыхнуло, как факел. Впалые щеки покраснели, а затем она прикусила нижнюю губу.

Астариен почувствовал, как жаркая волна бьет вниз, а кровь с новой силой ударяет в виски, вызывая удушливое желание разбить стекло.

– Я… мне… – наконец проговорила девушка нервно, хватая одну из серо-русых прядей и накручивая на палец.

Она была настолько очаровательна, что только за это ее хотелось наказать.

– Мне надо умыться, смыть… кровь… – проговорила она, отрывисто коснувшись ссадины на нижней губе.

Астариен вздрогнул, испытав почти нестерпимый импульс убрать ее руку и заменить ее пальцы собственными губами.

– Можно? – хрипло проговорила девушка, очевидно найдя более-менее логичное оправдание своему в высшей степени возмутительному поступку.

“Хитро”, – мысленно усмехнулся Астариен, покачав головой.

Он уже давно заметил, что девчонка обладала поразительной способностью мгновенно находить выход из невыгодных для нее положений.

Так чернобурая белка резво перепрыгивает с ветки на ветку.

Так паук молниеносно движется по паутине, чтобы настигнуть жертву.

– Можно, – неожиданно для самого себя ответил Астариен. И Фиана едва заметно улыбнулась в ответ, словно добилась желаемого и была очень довольна собой.

А вот за это ее точно следовало наказать. Тем более что так хотелось…

В следующее мгновение девушка преодолела расстояние до прямоугольной каменной раковины, коснулась крана в форме змеиной головы и повернула вентиль. Вода полилась вниз слабым, никому не интересным потоком. Фиана на него даже не взглянула.

Сразу после этого девушка снова повернулась к душевой кабинке и, с любопытством склонив голову, вдруг спросила:

– Простите, мастер… – прозвучал ее голос с легким придыханием, от которого у Астариена в очередной раз потемнело перед глазами. Но хуже стало, когда она вдруг облизнула губы. – А вы ведь не видите меня?

Багровый змей мрачно улыбнулся, продолжая глядеть на девушку, не отрываясь.

– Нет, – ответил он через мгновение, прекрасно различая и румянец смущения на ее лице, и влажные полные губы, и лихорадочно-блестящие глаза. – А это важно?

– Нет-нет, – быстро проговорила академистка. – Я уже почти закончила.

И, даже головы не повернув к раковине, внезапно придвинулась к колдовскому кварцевому стеклу.

Так близко…

“Какого хекша ты делаешь?” – едва не прошипел змей, стиснув зубы.

Но едва ее лицо оказалось на расстоянии четверти шага, он и вовсе забыл, как дышать. Она смотрела прямо на него, и мастер ядов не мог отделаться от ощущения, что она его видит!

Но это было невозможно. Она лишь гадала, представляла его за тонкой преградой. Ее рассредоточенный взгляд задумчиво блуждал по стенке кабинки, и за чертой голубовато-серых, дождливых глаз терялась какая-то мысль. Мысль, от которой у нее продолжали так соблазнительно гореть щеки…

“Что же ты творишь, Фиана Шиарис?” – скорее подумал, чем прошептал Багровый змей, когда его губы механически приоткрылись.

Он не издавал ни звука, чтобы не дать понять девчонке, что на самом деле все видит. Каждая мышца в его теле натянулась, как спираль змеи перед ударом. В крови курсировало пламя, и Астариен уже не был уверен в том, что поступил правильно, когда не выгнал нахалку сразу же после ее появления.

Теперь в его голове были только мысли о ней. О ее губах и прерывистом дыхании. О ее высокой груди, вызывающе обтянутой топом формы. О дерзкой, сводящей с ума ложбинке декольте, очерченной золотистыми нитями и украшенной вышитыми самоцветами академии.

Кому вздумалось придумывать такую форму для студентов? Астариен уже почти собирался в ближайшее время искать ответ на этот вопрос, а затем наказывать виновного.

Уже почти. Потому что в следующий миг Фиана Шиарис сделала последний шаг и положила ладонь на запотевшее стекло.

И… рука Багрового змея сама собой сделала то же самое.

Воздух залил легкие раскаленной волной. Удары холодных капель, падающих с потолка, стали похожи на удары плетей. Они скребли разгоряченную кожу, тысячей игл вонзались в плоть, исходящую пламенем животного голода.

Астариен, будто заколдованный, повернул голову, глядя на собственную ладонь, которая словно бы соприкасалась с ладонью девушки.

А Фиана повторяла его движения, едва приоткрыв губы. Ее лицо было так близко к зачарованному стеклу, что холодная поверхность мгновенно запотевала от дыхания. Девушка неторопливо и осторожно двигала кончиками пальцев по влажному глянцу, и Астариену казалось, что он чувствует ее прикосновения.

Дыхание застряло в горле, голова словно налилась раскаленным свинцом, отдающим ядовитой пульсацией в висках, в пересохшей глотке, в каждом нерве и сведенных судорогой мышцах.

“Гематит… Шиарис…” – уже почти сказал вслух Багровый змей.

Уже почти потребовал у вздорной девчонки убираться прочь из его ванной комнаты.

А затем она просто наклонилась и коснулась лбом стекла.

Можно было бы подумать, что она хочет что-то рассмотреть на другой его стороне. Можно было решить, что нахалка вконец обнаглела, а то и вовсе сошла с ума, раз решила рассмотреть во всех подробностях, как выглядит обнаженный Великий змей.

Вот только она закрыла глаза. А затем плавно качнулась вперед.

Слишком испуганно, слишком горячо…

Дотронулась до стекла приоткрытыми губами. И выдохнула.

Зачарованный кварц тут же покрылся бледным облаком пара, и несколько мгновений Астариен не видел ничего, кроме ее губ, отпечатавшихся сквозь прозрачную поверхность, да еле заметно вздрагивающей ладони.

Это было уже за гранью света и тьмы.

Грудной рык вырвался из горла мастера ядов вместе с тем, как его глаза вспыхнули в полумраке комнаты, разделившись черным лезвием зрачков.

Огромный Багрово-алый хвост с силой ударил о пол душевой кабинки, заставив зачарованное стекло затрещать, оказавшись на грани излома.

Фиана испуганно отшатнулась назад, распахнув огромные глаза, налитые чернотой ее собственного, вполне человеческого зрачка. Щеки девушки горели.

Кажется, ей наконец стало ясно, что ее шалости оказались замечены.

Впрочем, может, именно этого она и добивалась? Свести его с ума окончательно?

Астариен уже плохо понимал, что правда, а что – его отравленная голодной страстью фантазия.

А Фиана в этот момент выглядела так, словно ее лихорадило. Словно она была больна.

Впрочем, вряд ли мастер ядов был сейчас в более адекватном состоянии, чем она. Скорее наоборот.

Иногда мираи были гораздо ближе к диким хищникам, чем к людям. И Астариен, как никто другой, прекрасно это знал.

Именно поэтому ему и стоило выгнать девчонку чуть раньше. Хотя бы немного… Ему хватило бы выдержки. Должно было хватить. Даже несмотря на рвущиеся из глубины существа инстинкты. Даже несмотря на странное, едва контролируемое влечение, которое пустило внутри него цепкие ядовитые корни.

Мастер Риш был одним из немногих мираев, максимально чувствительных к ароматам. Он не просто различал каждый мельчайший нюанс запаха. Ароматы влияли на него. Тонизировали, успокаивали, усиливали магию или приглушали ее. Астариен мог с закрытыми глазами создавать алхимические комбинации, способные убить мгновенно, и составы, излечивающие словно по волшебству. А все потому, что он физически ощущал на себе будущее действие веществ, лишь только вдохнув их.

Именно по этой причине запах Фианы для него был не просто пьяняще-сладким, возбуждающим и разжигающим кровь. Он был детонатором, способным привести к взрыву.

Вот только прежде Астариен всегда считал, что его воля гораздо сильнее любого влияния.

Еще одна ошибка.

А потому уже в следующее мгновение вместе с тем, как девчонка отшатнулась от его кабинки, мастер ядов понял, что это конец.