— А я-то только решила в бога начать верить. — Прозвучало медленно и разочарованно, но Натан только улыбнулся.
— Можешь верить в меня.
И поцелуй, который он подарил мне на той темной кухне был самым нежным, что когда-либо было в моей жизни. Но эта нежность быстро растворилась в уверенности и самодовольстве. Никогда не думала, что поцелуй может быть самодовольным. Может. Еще как может. Натан целовал меня так, будто завтра не наступит.
Я думал, что Соболь классно целуется. Нет. Этот парень может дать ему пару уроков, потому что так, как целовал меня Натан Коэн здесь и сейчас, не целуют даже в фильмах.
— Кстати…
Что «кстати»? Что, блядь, «кстати»? Что может быть важнее, чем этот, мать его, восхитительный во всех смыслах поцелуй, черт тебя дери, а?
— Ты уже нашла фотку моего члена?
Да блядь.
— Как-то не было времени искать, знаешь ли. — Получается даже не столько обиженно, сколько агрессивно, хотя я бы и впрямь не отказалась бы сейчас надавать по этой тупой башке!
— Ну можешь тогда и не пытаться, — меня аккуратно ссаживают с тумбы и ставят на пол. Теперь я снова ему всего-лишь по сосочки. Обидно. Хотя, как посмотреть… — Потому что я все равно тебя отшлепаю.
За мыслями о его сосочках я почти пропустила последнюю фразу, но когда осознала, было уже поздно, потому что меня попросту вытолкнули в коридор, на обозрение всех.
А «всех» было очень много. Помимо Златы и утренней девочки, которая так понравилась Коле, хотя сейчас он уже смотрит на нее очень даже холодно, жилплощадь занимали еще три новых лица. Мне пришлось остаться стоять в проёме, и я даже хотела возмутиться, мол, какого черта — в собственном доме и стою, ровно до момента, пока прохладная рука Натана не забралась мне под свободную водолазку, притягивая к нему ближе, заставляя откинуться парню на грудь, и возмущаться как-то резко перехотелось.
— Итак, — начала на выдохе, чтобы случайно не сбиться, пока это наглец водил пальцем вокруг моего пупка. — Сначала вы, — киваю головой на Злату и ее компанию. — Потом вы. — Что там у Алины происходит мне гораздо интереснее. — Слушаю.
— Ева! — Злата, будто собака, услышавшая команду, подалась вперед и, брызгая слюной, попыталась ухватить меня за руку. Руку убрала подальше. За спину. Под майку Натана. Там спокойнее. — Я нашла еще трех, с кем он мне изменял! — И замолчала, ожидая.
— И? — приподняла бровь, реально недоумевая при чем тут я. — На кой ты их таскаешь сюда, Злат, будто собак бездомных? Я вот искренне не пойму, у вас своего дома нет, или вы тут решили штаб устроить? Так я вам сразу говорю — я вас кормить не буду. И уже поздно, вас что, родители не ищут? Злата, этот еблан тебе уже хер знает сколько и хер знает с кем изменяет, а ты валяешься в этом дерьме и кайфуешь, судя по всему, раз раньше это все не закончила. Ты меня прости, я сейчас явно рушу твой розовый мирок, но во всем этом дерьме виновата только ты. Отпусти и забудь. В диснее хуйни не скажут.
Она сначала хлопает глазками, будто реально не ожидала от меня чего-то такого, а потом ее взгляд темнеет, и она, сжав кулаки, проносится мимо меня, сильно толкнув плечом. Если бы не Нат за моей спиной, я бы точно упала.
— Ну, а вы что? Вам примерно та же речь: пока сами будете ему позволять — он будет делать. Где дверь — вы знаете.
И эти нимфы улетучились, задержалась только утренняя девчонка, бросив на абсолютно безразличного Колю печальный и чуть ли не умоляющий взгляд, но тот продолжал с завидным пустым взглядом смотреть в окно. В конце концов, ушла и она, оставив нас пятерых с половиной решить насущные проблемы.
— Теперь вы, — разочарованный вздох, когда я отрывалась от парня, удержать не удалось, но он все равно сел со мной рядом на диван, сталкивая наши колени. — Ваша позиция?
— Я думал, твоей сестре двенадцать! — Мужчина с заметным уважением посмотрел на Алину, что сидела, вытянув спину в струну.
— Если честно, то я тоже… — Они переглядываются, и на их лицах написано одинаковое удивление от увиденного.
— У меня был тяжелый день, так что либо мы сейчас приходим к какому-то консенсусу, либо я иду спать, а вы разбираетесь тут сами. — Но они синхронно замотали головами в разные стороны, выражая явное несогласие. — Бля-я, ёбанные дети клепают детей. Вы еще сами в своей жизни не разобрались, а уже детей заводите. Может, аборт, пока не поздно? Так это… от греха подальше… Ну знаете, это самая выгодная позиция для всех. Алина, — заткнула ее на излёте, потому что сестра уже набирала в грудь воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой, — я не говорю тебе идти и делать аборт, тебе двадцать два почти, сама разберешься. Я тебе говорю об одном из возможных решений данной проблемы. Я вот сейчас пойду к себе, потому что уроки делать надо, а вы сидите тут, не двигаясь, до тех пор, пока не обговорите все нюансы, и вот когда уже разберетесь в себе — приходите ко мне, и мы пытаемся прийти к устраивающему всех решению. Сначала в себе, потом в проблеме. Ход действий ясен?
Кивнули синхронно.
Слава богу.
========== 10. “Глава, в которой Бог перестает верить в Еву” ==========
Комментарий к 10. “Глава, в которой Бог перестает верить в Еву”
работе скоро год.
Я худею с того, как быстро бежит время.
Я сидела, зарывшись пальцами в волосы и просто не понимала, от чего ж все резко-то стало так хуевато и всрато? То есть нет, я все понимаю, карма, высшие силы там, но за что именно сейчас и так плохо-то?
Алина, которая беременна и хуй забила на всю свою блестящую карьеру; родители, у которых второй ребенок пошел по пизде; и Коля… не знаю, что там у Коли, но не удивлюсь, если он гей. Если уж и средненький не оправдает родительских надежд, то не удивлюсь, если они просто сдадут нас в детский дом. Хотя со старшенькими уже поздно как-то. А вот меня еще можно. Но лучше не надо. Плохо будет всем.
Что с Соболем делать — ума не приложу, но есть мнение, что я очень хочу расклеить фотку его члена по всему его району. Поступок до ужаса низкий… как в моем духе! Но есть мнение, что это низко даже для меня.
А уж о об отсутствии желания заходить в какие-нибудь социальные сети я вообще молчу, потому что Марк мне их просто оборвал, ибо мой телефон уже можно использовать вместо вибратора — настолько все плохо.
Ебанистика какая-то ужасная, если честно. Чувствую такой ужасный пространственный вакуум, что сложно даже найти какой-то выход из этого дерьма. А искать надо. И было бы просто сказать что-то в духе «вот, просто не буду вспоминать соболя, а буду давать милому Натану!».
Ну так, блядь, и с милым Натаном не все так просто! Мы не виделись херову тучу лет, а тут он из себя мачо строит. В себя, блядь, поверил, ебанный супер-мэн, плащ до колен!
Дверь в мою комнату тихо открывается, но даже этого шороха дерева о ворс ковра хватает для того, чтобы вывести меня из шаткого равновесия, заставив дернуться в сторону стоящих на пороге Али и ее мужика.
— Ев, мы разобрались… — Медленно поднимаю бровь, не до конца понимая, какая роль у меня во всем этом.
— Ну я за вас прям очень сильно рада. — Телефон раздается короткой трелью, и оного взгляда на экран мне хватает, чтобы горестно вздохнуть. И я прям не знаю, какая проблема приоритетнее — стоящая передо мной Алина с мужиком или написавший мне Марк. М-м-м! Я прям не знаю, в какое говно мне с удовольствием закопаться поглубже! — И?
— Ну мы решили немного походить по свиданиям, пообщаться поближе, вроде как мы же симпатичны друг другу, а там посмотрим. Будем решать проблемы по мере их поступления. — И она вдруг стыдливо отводит взгляд в сторону, и почему-то приходит такое адское чувство усталой безысходности, что я просто все. — Там родители позвонили… Мы с Колей… Боимся с ними разговаривать. — И она окончательно прячет от меня глаза.
— Я стесняюсь напомнить, что старшие тут вы. — В ответ — долгое и тягучее молчание. — Ебись оно все, провались! Пошли. — Я встаю со своего огромного кресла, влезаю в огромные домашние тапочки и со вздохом полного бессилия иду к ней, даже не смотря на разрывающийся в вибрациях телефон. — Но ты мне должна.
