— Прости… — Почти шепчу ему в губы, нависая сверху, но по тону сразу понятно — мне не жаль. Абсолютно.
Но милый Натан, вместо того, чтобы засмущаться, почему-то нагло-пренагло улыбается и толкается мне в руку.
Вот…
— Сука. — Выходит досадливо и разочарованно, и я выпрямляюсь, бросая на парня злой взгляд.
— Что там у вас? — отстранённо спрашивает Коля, даже не посмотрев на нас, потому что сверлил взглядом кудрявую Настю. Ясно.
— Твоя сестра до ужаса неуклюжая, ты знал? — Натан тоже даже не посмотрел на него — он в упор смотрел на меня, но никто этого, конечно же, не заметил. Ну ничего-ничего, я тоже буду вот так же усмехаться, когда буду вешать фотки твоего члена по всему твоему району.
Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
И я наконец-то таки иду открывать дверь, в которую продолжали так же настойчиво, но недолго-вежливо звонить.
— Добрый вечер, — бархатистый голос обволакивает меня с ног до головы, — А Вишневская Алина здесь живет?
Захохотала я настолько громко и зло, что в зале что-то испуганно упало.
Ну что ж, пришел и на мою улицу праздник.
— В такие ситуации реально начинаешь верить в бога!
Бровь неожиданного, но такого приятного визитёра медленно поползла вверх.
========== 9. “Разочарование” ==========
Комментарий к 9. “Разочарование”
простите, что пропала так надолго.
диплом защитила на отлично, работа в понедельник должен быть созвон, все дела… Но я стараюсь.
Кстати, смею напомнить, что у меня есть инста yourpinksnake
И я буду рада каждому, потому что там очень часто всплывают какие-то лайф-новости, и я бы хотела разделить их с вами…
как-то так…
Я сидела посреди огромной квартиры, которая в буквальном смысле разделилась на зону боевых действий, где справа, на кухне, орали друг на друга Алина и, — как-неожиданно-то! — отец ее ребенка, а слева, в зале, полные слез и отчаяния, кричали «жена» и «любовница». И казалось, что вторая сейчас кинется ногтями в лицо первой. А связующим звеном был разрывающийся Коля, который буквально не знал, куда пристроиться, и то и дело бежал мимо меня на кухню, чтобы вырвать у Алины из рук материнский фарфор, а потом летел обратно, чтобы забрать у «любовницы» старую китайскую вазу.
Ляпота!
— У тебя на удивление слишком довольное лицо, — задумчиво произнес Натан, появившись за моей спиной. — Кажется, будто ты наслаждаешься ситуацией.
Парень, так же как и я, в параде безумия участия не принимал, мы с ним были просто сторонними наблюдателями.
— Мне нравится наблюдать за этими тараканьими бегами. Но дольше этим я, заниматься, увы не могу. — Я со вздохом разочарования поднимаюсь со специально принесенного в коридор стула и поправляю школьную юбку. — Увы, если останусь хоть на секунду, не успею в школу. А потом не успею написать твоей бывшей, а потом останусь без фотки твоего члена, а потом…
— Я понял, — с мягкой улыбкой прервал меня Натан, одним взглядом давая понять, что за продолжение меня тоже накажут. — Дай мне телефон, запишу свой номер на всякий случай.
— Какой такой «всякий случай», стесняюсь спросить? — удивленно приподнимаю бровь, застегивая молнию на короткий сапогах с огромным тяжелым каблуком. Была бы моя воля — давно бы забила на них и гоняла бы в кроссовках, но, увы, рост как у садового гнома прямо-таки располагал к каблукам с поистине огромной высотой.
— Ну вдруг ты все-таки выбросишь дурную мысль писать моей бывшей и решишь попросить фото у меня, если тебе так горит. У первоисточника, так сказать. — И милый Натан, который милым был разве что когда спал зубами к стене, ввернул мне в руки мой телефон и аккуратно, легко, невесомо даже мазнул губами по моему носу, а потом полностью обескураженную меня просто выставили из моей же квартиры.
Выставили нагло и беспощадно, и даже дверь закрыли, а потом я услышала мягкий успокаивающий голос парня, и ругань в квартире резко прекратилась. Стало как-то до подозрительного тихо. Но выяснять у меня просто не было времени — я очень сильно опаздывала на автобус.
Ну не убьет же он их, в конце-то концов! Хотя с этого станется.
Не знаю, кто первый заметил другого в этом полном второклашек коридоре, но я вздрогнула. Очень ощутимо передернуло всем телом, и от цепкого взгляда Вани это не укрылось, поэтому руки, расправленные для того, чтобы я в них птичкой запрыгнула, ощутимо напряглись. Я и сама напряглась, словно зверь в клетке.
— Ты знаешь… — Он не спрашивал, он утверждал. Он понял, что я знаю. По недоброму взгляду, видимо, догадался. — Ну, я тебе же ничего не обещал.
Правая бровь медленно поползла вверх.
— Ты это всем говоришь, или только каждой второй?
— А ты про всех, что ли, узнала? — Его тон был настолько удивленным, что меня передернуло во второй раз.
Вторая бровь присоединилась к первой.
— А я что, похожа на тупую и не вижу, когда мужик, который меня трахает, меня игнорит? Серьезно? Вань, я всегда была наивной, но никогда не была тупой. А теперь еще и разбивать свою копилочку, чтобы провериться, ибо мало ли какие, — бросаю на него демонстративно оценивающий взгляд, — букеты ты еще мне надарил.
Он хотел было что-то сказать, но когда понял, про какие букеты я говорю, подавился словами, а я не стала ждать, когда он отойдет от шока и решит мне вернуть колкость, поэтому, обойдя парня по дуге, направилась прямиком на историю.
Ну ебануться просто!
Вид историка был до боли удручающий, если не жалкий. Зеленоватый оттенок лица и ни проблеска разума в глазах. Не, вообще, наш историк вполне себе симпатичный, некоторые девчонки то и дело говорят друг другу, что дали бы ему. Но портил все один единственный момент — ужасно стойкий запах перегара. Он распространялся на добрые два метра, и я, конечно же, попадала в зону поражения со своей первой партой, так что приходилось каждый раз отворачиваться, чтобы он не видел, как я брезгливо кривлю рот. А я очень брезгливая. Очень.
Но историку, видимо, не особо-то и нравился игнор с моей стороны, иначе как объяснить то, что он постоянно пытался сесть на мою парту, встать поближе, а то и в лицо заглянуть, и я, ну… Я не выдержала…
— Антон Евгеньевич, а вы можете отодвинуться? — Класс насторожился, и конкретно сейчас контрольная его волновала в последнюю очередь. Каждый сейчас считал своим долгом пристально следить за разворачивающимися событиями, а они разворачивались. Ой как разворачивались. — От вас… пахнет!
— Вишневская, ты что себе позволяешь? Мне опять говорить с твоими родителями о твоем хамстве?
Вздох в ответ на визг мужчины получится каким-то слишком страдальческим.
— Ну Антон Евгеньевич, ну вам что, прошлого раза не хватило? — И взгляд такой, намекающий на прошлый раз.
То, что это было страшной ошибкой, я поняла в тот момент, когда он схватил мой телефон и начал копаться в нем, на глазах всего класса.
На самом деле, я устала. Честно. Я очень устала. От выходок историка, от конченного Соболя, от домашних проблем. Я просто… заебалась. Искренне заебалась. Так что на довольный вскрик «Ага!» от историка я отреагировала так же — я молча подложила под подбородок ладонь, устраиваясь поудобнее, уже готовясь услышать отцовский грудной голос, который сразу же пошлет историка. Куда — история умалчивает, но есть мнение, что нахуй.
— У тебя тут как раз первый в набранных «папочка»! Я еще и на громкую связь поставлю, чтобы весь класс слышал разговор! — Он раздулся гордостью, точно индюк, и демонстративно выставил перед всеми телефон, разрывающийся гудками.
И смотрел с таким превосходством, будто он тут вселенское зло разоблачил. Кажется, пора навестить директора и мягко намекнуть, что у него тут завелась хуйня. И хуйня какая-то нездоровая.
Гудки прервались, обозначая, что абонент наконец-то соизволил ответить, но вместо отцовского грудного голоса, над классом разлетелось лениво-насмешливое:
— Ого, милая Ива все-таки отбросила мысли звонить моей бывшей и решила-таки попросить фотки моего члена у меня же? Это очень импонирует.
