Выходной и ратуша для посещений закрыта, но Жанна знала обходные пути. Отмычкой открыла дверь, зашла и некоторое время в блекло-жёлтом, искусственном свете, льющемся из округлых окон, всматривалась в картины. Природа. Люди самых разных эпох, в странной одежде. Нет ни слишком красивых, всё просто и как-то естественно. Натюрморты и коллажи фруктов, которые сейчас, разве что редчайшие деликатесы. Сейчас это не в моде. Забыто и вытеснено ежегодной лотерей и реалити шоу. Другими вещами, новыми целями, лозунгами и устремлениями. Слишком много мыслей теснилось в голове, сжимало сердце, но пить нормализирующие психику таблетки не хотелось.

   Ежова взобралась по винтовой лестнице, минуя три этажа, этажей удивительно просторных для современной минималистической планировки, словно вырванных из другого измерения.

   Дверь на крышу, находилась между прямоугольной комнаткой с балюстрадами. Выход к балкончикам, которых отчего-то запирались. Мягкий звук едва слышных шагов, мраморный пол под ногами. Поблекшая, но всё ещё прекраснейшая лепнина на остовах арки. Ещё одна лесенка- и вот Жанна с замиранием сердца и каким-то будоражащим чувством повернула ручку, вышла на крышу.

   В этом странном устаревшем по всем канонам месте она ощущала себя живой и необъяснимо свободной. Здесь даже небо казалось не таким ослепительным. Не таким сияющим в огне. И если закрыть глаза, то мысленно можно увидеть звёзды.

   Она посидела на крыше, подышала синтетическим воздухом, отличным от того, что был за стеной. Продезинфицированным. Не удивительно, что все дороги были заасфальтированы, а все деревья, что не в городской оранжереи из пластмассы и биоорганики, мёртвой, что никогда не пускала корней, что не росла. Но всё же это было её, пусть ложное, кратковременно, но лично Жаннино чувство свободы, одиночества, её личные часы наедине с собой.

   Жанна ещё бы долго стояла и думала, вспоминала, хотя, что вспоминать. С каждым днём прожитом в городе, прошлое таяло, превращалось в провалы. И так было со всеми. Она видела это в пустых лицах, вечно занятых прохожих, в пустом трёпе сослуживцев. В городе это явление было нормальными, по крайней мере вопросов об этом не задавалось.

   Вот что она вообще помнила, до того как поступила в академию? До своего жениха, тощего чудика в очках, взрослевшего вместе с ней и возмужавшего в статного лебедя. Ничего. Пустота и белые стены- отголоски прошедших рейдов. О них даже лучше не вспоминать.

   Индикатор запиликал, сообщая, что пора возвращаться в квартиру, принимать лекарство и спать.

   Сумрачная темнота, перевалило за полночь, кругом на её пути почти безлюдные узкие улочки, ведущие в военные общежития. Высокие стены домов, прилегающие к друг другу. Редкие прохожие, спешащие по своим комнатушкам, после отработанных на заводах, оранжереях и школах часов монотонных, рутинных и сверхурочных излишних часов. Семейные пары делали все возможное, чтобы прокормить себя и родных. Всё, чтобы заработать на ещё одну таблетку, на ещё один день жизни в безопасном городе.

   Она зашла за пластиковые высокие двери, предварительно набрав код на панели. Затем в многоместный, зеркальный, похожий на грузовой лифт. В коридоре шум, смех, от бывалых, часто тупых повторяющихся шуток. Посмотрев на бесстрастные какие-то пустые лица людей, сердце Жанны сжалось от нахлынувшего одиночества. "Глупая", упрекнула себя Ежова и всё же зашла в кафетерий, чтобы купить себе что-нибудь сладкое и апельсиновый сок. Много людей. Всецело поглощённых в азартные игры и лотерейные ток шоу. Картежные столики, забитые до отказа. "Интересно как там Анатолий? Мне бы поблагодарить его",- внезапно Жанне очень захотелось его увидеть. Ведь так ничего и не обсудили. Много чего не обсудили.

   Ее кто-то окликнул. - Ежова?- молоденький новичок. Кажется, его звали Кирилл.

   - С возвращением сержант,- поднял бокал с синтетическим алкоголем. В глазах была радость, и некий вопрос. Она покачала головой, когда предложил присоединиться к ихней компашке, играющей то ли в карты, то ли в виртуальное домино.

   В автомате Ежова взяла сок и печенье. Пакет был холодным. Стала протискиваться к двери, потому что сейчас здесь от шума станет действительно горячо. Народ ждал своё пятничное горячее реалити шоу. Законные для военнообязанных двухдневные выходные, каждый проводил с максимальной отдачей. Телешоу. Реслинг. Что-то типа "путь к вершине". Бред сивой кобылы. Жана никогда не интересовалась таким дерьмом. Отвлеклась, обходя расфуфыренных фигуристых медсестёр, в свободное время, вырядившись весьма откровенно. Они смеялись и липли на ком-то высоком, плечистом. Только, у Анатолия такая походка, такой низкий голос. Его типичный мужской смешок. Вздохнула, почему-то на душе враз стало до боли горько. И постаралась скрыться, нацепив на лице холодную маску безразличия.

   - Жанна?- вопрос прозвучал явно неуверенно. Ему было неловко. Не вышло скрыться. Значит вперед. Трусливой она не была, поэтому, подняв голову в вверх, подошла к нему, поздоровалась, спросив как дела, и даже улыбнулась, чем удивила размалеванных куриц. Он промолчал, не задал ни единого вопроса и было видно, что растерян, как-то поник. Она просто ушла, не замечая его сжатых губ и складки на бровях и того, как резко он освободился от захвата тонких наманикюренных пальчиков вцепившихся ему плечо.

   "Будешь жить дальше Ежова. Прочь мои глупые грёзы. Разве могла ты понравиться такому? Ты тощая каланча с плоскими бёдрами и маленькой грудью". "Хм". Открыла дверь и тотчас закрыла, затем медленно сползла на пол, прислонившись спиной к двери. К глазам прилили и тотчас же набухли, грозя обрушиться потоком непрошенные, правдивые от того горькие слёзы обиды. Всё-таки пусть где-то на самом дне души она неожиданно для себя самой ещё питала надежду. Вопреки всему питала надежду. Анатолий ведь тоже пока ещё не семейным был.

   Жанна запила таблетку апельсиновым соком, и тот час легла спать. На завтра планы и в голове у неё вертелись мысли. Затем пришли сны. И лучше бы их не было вовсе.

   Белая стена в белой комнате без окон. Точно она стоит в кубе из снега. Хочется кричать. Страх сковал по рукам и ногам, но Ежова не в силах сделать ни шага. Стена сама по себе приближается, точно невидимый механизм двигает шарниры. Закрывает глаза, но не может, ощущая на ресницах и веках холод. Слово "вспомни" впечатывается в мозг. Стена соприкасается с лицом, рассыпаясь колючим снегом. Жанна пытается кричать, пытается сопротивляться, но всё что ей остаётся это наблюдать. Вот долгие тренировки. До потери пульса, до изнеможения, когда падает на кровать и тот час засыпает, чтобы быть поднятой вновь, когда на лицо обрушивается каскад ледяной воды. Затем ещё один день. Полоса препятствий, стрельбище и конкурс на выживание, где может победить лишь сильнейший. Хитрейший.