Мамут откинулся на пухлые подушки, погладил широкой ладонью густую седеющую бороду, в уме прикинул, что может означать только что узнанное вкупе с тем, что ему уже было известно. Да уж, эти монголы… Считай, полмира подчинили. Китай, Иран… Сказывают, и Индию разгромили, хотя будто бы позже ушли оттуда. Уйти-то, может, и ушли, однако наверняка оставили там своих правителей. Не ради интереса же они проливают кровь, и не только чужую. Теперь, получается, накапливают силы в Присаксинье или в Кырыме; а может, и там, и тут. Уж точно не для того, чтобы завоевать небольшие страны, как Дербент-ширван. А какие там, на севере, крупные государства? Каганат Дешт-и-Кыпчак, русские княжества и Серебряная Болгария. Но подчинить руссов первыми бессмысленно. Ведь тогда получится, что империя монголов окажется разделенной той самой Серебряной Болгарией. Подчинить кыпчаков тоже дело непростое. Ведь каганат – это просто обширные степи. Как говорится, ищи ветра в поле. Стало быть, монголы, по идее, первым делом должны…

– Думаю, пока они нацелились на руссов, – осторожно высказался Мамут тем не менее. – А дальше… В случае удачи они обязательно пойдут дальше, ведь аппетит приходит во время еды, и, скорее всего, вторгнутся в нашу страну.

– Может, двинут все же на Европу? – прищурившись, пытливо посмотрел Рашид гостю в глаза.

– Может, и на Европу. Что такое Европа по сравнению с Китаем, Индией, Ираном? А они их покорили, – заметил Мамут. – Помолчав немного, неожиданно попросил: – Уважаемый ширваншах, можешь мне выделить проводника, чтобы мои люди смогли быстро пройти горы и выйти на степные просторы?

– Ты же сказывал, что прибыл на кораблях, – напомнил Рашид, но, похоже, замысел купца понял и в просьбе ему не отказал. – Конечно, выделю. Самого надежного, умеющего держать язык за зубами. Чтобы ни одна душа не ведала, куда подались твои люди.

Первоначально, поднимаясь в город, Мамут хотел после посещения крепости побывать еще на местном знаменитом базаре – а как купцу без этого, но после беседы с ширваншахом не стал никуда рваться, а заспешил обратно к своим кораблям. Через полчаса он созвал на головной галере своих самых близких людей. Ознакомив их вкратце со сложившейся в этих краях ситуацией, он сказал, словно приказал:

– Нам надо немедленно послать верховых с донесением эмиру Челбиру. Сами мы когда еще доберемся до столицы Биляра. По Адылу вверх по течению от Саксина до Булгара более сорока дней пути. А до этого Саксина еще дойти надо… Короче, выделите из каждого экипажа по одному человеку, вооружите их. Коней купите на базаре. Только по приезде в Булгар все вернуть мне! Старшим отряда поедет… – тут Мамут призадумался, – Сидимер.

– И я! Отец, я тоже поеду с ними, – горячо вызвалась Аюна.

Как ни странно, Мамут возражать не стал, прикинув что-то в уме, коротко сказал:

– Ладно, езжай. Путь долгий, можете встретиться и с кыпчаками, и с руссами, и с мокшей, и с буртасами, и с эрзей. Да мало ли кто проживает на этих просторах! Толмач, хоть какой-никакой, отряду точно может пригодиться.

Тут к Мамуту неожиданно обратился главный шпикер Хайбул – шустрый, стройный, кучерявый мужчина выше среднего роста. Он не был особо ни широкоплечим, ни плотным. И все же в нем угадывалась некая сила, которую обычно тонко чувствуют женщины.

– Хозяин, включи в отряд меня! Мне очень надо как можно быстрее попасть домой, – попросил шкипер и провел ребром ладони по кадыку: – Вот так надо!

– Дорогой Хайбул, а кто поведет корабли? – заметил Мамут вроде бы даже не строго и все же так, что в любом случае ответ ожидался однозначный.

– Мамут, дорогой! Хозяин уважаемый! Прошу тебя, отпусти, пожалуйста. Мне очень надо. Ну, очень. Понимаешь, у меня дома жена одна. Молоденькая совсем, неопытная. Как она там? Ночами думаю о ней, глаз не смыкаю.

Только зря он это сказал.

– Она, может, и неопытная. Но наберется еще, пока ты в плавании…

– Да уж, за молодыми женами нужен глаз да глаз! – начали подтрунивать над шкипером прислушившиеся к разговору моряки.

– Хайбул, тебе за тридцать. Все уже, состоявшийся настоящий мужик. Ты теперь должен, прежде всего, о деле думать, – стал его успокаивать Сидимер. – А жена что? На то она и жена, чтобы ждать мужа. Зато вот вернешься богатый, с большими деньгами, и заживете вы как в раю.

– Медовый месяц повторите после долгой разлуки! – басовито хохотнул шпикер другого судна.

– Вам все хиханьки да хаханьки. А у меня душа горит! – обиделся Хайбул, от волнения аж тряся курчавой головой.

– Все! – прервал перепалку Мамут. – Любого другого я мог бы и отпустить. Только не главного шкипера, пойми меня верно, дорогой Хайбул.

Через пару часов из Дербента вышел небольшой конный отряд в сопровождении местного проводника и по едва заметным тропам посреди горных теснин двинулся в северном направлении.

2

Ах, эта Аюна!

Какой отец возьмет с собой в дальние многомесячные поездки родную дочь, да еще такую молоденькую? Хотя полгода назад, конечно, никто не мог предположить, что она, эта поездка, окажется такой сложной. И какой отец отправит такую дочь в опасный путь, который неизвестно чем может закончиться? А вот Мамут и с собой ее взял в дальние края, и отправил в путь, который тоже наверняка окажется непростым. Так сложилось, что и тут, и там без нее никак.

А ей бы сейчас готовиться замуж. Дочь у Мамута выросла всем на зависть. Статная, пригожая, гибкая, как лоза. Только попробуй согнуть эту лозу! Это вряд ли получится даже у бывалых воинов, настолько хорошо обучили ее братья рукопашному бою. Девочка привязалась к ним с малых лет. Те тогда не посмели ей отказать, ибо случилось так, что они все трое в один несчастный день остались без матери. Морозной зимой поехала она однажды в деревню к сестре. Когда возвращалась, было уже темно. Вдруг откуда ни возьмись на ее лошадь напала стая волков. Бедное животное как-то сумело вырваться из оглоблей и было таково. А женщина осталась на санях одна… С той поры и живет Аюна мальчишеской жизнью. Теперь она состоит в группе таких же девочек-сорванцов, из которых готовят амазярок.

Еще Аюна умна не по годам. Особенно сильна в изучении языков – дал же Тура ей такие способности! Она еще девочкой слезно просила отца отправить ее учиться в мектебе, чтобы потом попасть в медресе. Но она всего лишь девочка… Правда, Мамут из рода суваро-болгар, который ислам не признавал и придерживался своей традиционной веры. Сам Мамут вынужден был принять ислам, иначе ему сложно было бы заниматься торговлей по-крупному. Принять-то принял, но в обыденной жизни его придерживался не очень, зато не забывал прежнюю веру, которую впитал с молоком матери. А она, их вера, не притесняла женщин. Потому Мамут, видя способности дочери, попросил знакомого имама ближайшей мечети обучить ее грамоте в домашней коранической школе. Позже тот приучил ее ходить в главную библиотеку Булгара. Уж там-то юная Аюна нахваталась знаний, каких хотела. Особенно увлекалась языками, вполне сносно выучила арабский и фарси. Позже, увязываясь с отцом в торговые поездки, научилась говорить и на языке соседей – руссов. Всему этому помогало и то, что базары Булгара соперничали с самыми крупными базарами востока, потому сюда постоянно съезжались торговать купцы из самых разных стран – и ближних, и дальних. Мамут и сам не заметил, как дочь со временем стала ему первым помощником при переговорах с иностранцами…

…Отряд Сидимера, тратя на ночной отдых не более четырех – пяти часов, быстро продвигался в северном направлении. Сидимер понимал, что сообщение о монголах надо довести до эмира как можно скорее, потому спешил попасть на территорию своей страны. Там он смог бы отправить двоих сразу в Булгар, чтобы они доставили лошадей отца в его хозяйство. Сам же с остальными людьми воспользовался бы чункасами, то есть ямскими станциями, уже давно существовавшими в их стране, и ехал бы дальше круглые сутки безостановочно до самой столицы – города Биляра, заметно сократив время в пути.