Сам хан Ильхам как гостеприимный хозяин продолжал разговоры с отдельными гостями. С некоторыми просто так, с иными – решая дела, о которых знать всем было необязательно. Вот он уже который раз прилег животом вниз на полок посреди зала и оказался рядом с Мамутом.

– Ну, как идут дела, уважаемый Мамут? – как бы ради приличия спросил он. – Я вижу, торговля с персами и арабами у тебя налаживается вновь.

– О да, это так, уважаемый хан Ильхам, – вполне серьезно ответил Мамут. – Монголы, оказывается, в Иране и Ираке дали волю подчинившимся им ремесленникам и торговцам. Оно и понятно. Ведь значительная часть доходов от торговли идет в их казну. Об этом через персидских купцов мне сообщил мой верный друг Алборз. Есть у меня такой человек в тех краях. Потому я успел быстрее других возобновить связи с ними.

– А есть у нас возможности расширять торговлю в других направлениях?

– Конечно, есть. Нам, болгарам, надо восстановить торговый путь из Булгара в Киев. Он ведь действовал два столетия. Только руссы почему-то пошли по пути разбоя, начали нападать на наши города, чтобы обогатиться за счет грабежа. И связи наши потихоньку сами собой зачахли. Может, теперь, когда их побили монголы, они одумаются? Только вот встретиться бы с ними, потолковать по-человечески.

Ильхам приподнял голову, мельком глянул на соседа:

– А ты сам поехал бы к ним на переговоры? Необязательно в Киев, а скажем, во Владимир, в Чернигов.

От неожиданного предложения Мамут даже приподнялся и сел.

– Не знаю, что и сказать. У меня сейчас разворачиваются большие дела. Сам ведаешь, недавно я построил новый причал. Открыл еще один караван-сарай, уже в городе. И вообще… – сказал он, упершись взглядом на свои ноги в деревянных башмаках. Тут их выдавали всем, ибо пол для кого-то мог быть не просто теплым, а горячим. – И да, кто же мне предложит такое дело? О нашем новом хакане я кое-что слышал. Знаю, он наверняка начнет переговоры с руссами. Только к этому делу чужаков не подпустит, потому как…

Дальше он мысль продолжать не стал.

– Все это так, я понимаю, – согласился хан Ильхам. – Только через некоторое, не столь отдаленное время может статься, что все это твое нажитое богатство превратится в прах.

– Намечаются большие изменения? – настороженно спросил Мамут. – Считаешь, что новый хакан станет опираться только на беков и мулл? И всюду введет шариат?

Ильхам пытливо посмотрел торговцу в глаза.

– Не о том мыслишь, великий купец, – сказал он. – Конечно, введение шариата означало бы развал нашей страны. У нас ведь разные народы с разными верами. Но, я думаю, этого не случится, потому как сам Гази вроде бы стал православным христианином. Однако может случиться более страшное.

– Что же это может быть? – навострил уши Мамут.

Хан сделал паузу, тем самым усилив внимание собеседника, и сказал:

– Боюсь, наш новый глава начнет опираться на руссов, на великого князя Владимирского Юрия Всеволодовича. А это для нас во много крат вреднее шариата.

Спокойствие Мамута как рукой сняло.

– Так у нас же перемирие с ним. И срок его не закончился, – напомнил купец.

– Когда какие-то перемирия и договоренности останавливали руссов? Не только Юрий Всеволодович, а все соседние с нами русские князья спят и видят, как обогатиться за счет наших земель. И вообще земель соседей. Это у них в крови. Не зря же великий князь подсунул нам в хаканы своего прирученного человечка. Надеюсь, купец, ты-то в этом не сомневаешься?

Мамут подумал, стоит ли так откровенничать с улугбеком, к тому же бывшим эльтебером. Все-таки человек власти. И промолчал.

– Ну-ну, осторожничай, – понял его хан. – Но я тебя знаю, потому скажу откровенно: нашей стране нужен другой предводитель. И не думай, что я сам мечу в канское кресло. Нет! Знаю лишь одно: нам уже в недалеком будущем предстоят большие испытания. Разведка твоего сына Сидимера показала, что на нашей границе вдоль Яика участились столкновения с монгольскими отрядами. Неспроста это, ох, неспроста. Потому стране сейчас нужно как можно сильнее укрепляться. Только как бы мы ни напрягались, а одной Серебряной Болгарии противостоять монголам будет сложно. Надобно искать союзников. Прежде всего, среди соседей, среди русских князей. Других сильных соседей у нас нет. Однако вместо этого, боюсь, мы в ближайшем будущем станем просто их вассалами и потеряем всякую самостоятельность.

Мамут, человек бывалый и умеющий владеть собой, совсем растерялся.

– Да, но при чем тут я? – промямлил он.

– Я считаю, что лучшего переговорщика, чем ты, среди нас не найти. Потому и намекнул тебе, что ты мог бы стать хорошим туджуном, или, как говорят руссы, послом, – сказал Ильгам.

– Это вряд ли, – облегченно вздохнул Мамут. – У Гази Бараджа на такую должность наверняка найдутся свои люди. Тем более если, как ты говоришь, он поставлен князем Владимирским. Получается, ему и послы нужны такие, чтобы линии руссов держаться. А не похоже, чтобы руссы захотели жить с нами в дружбе. Иначе зачем бы они продолжали нападать на наши города? Пусть в этом участвуют лишь удельные князья, но они же решаются на такие дела не без ведома великого князя.

– Да, такое имеет место быть, – согласился Ильгам. – Это еще сильнее доказывает, что с ними надо договариваться… А ставленник русского князя Гази – это… Одним словом, я тебе сделал предложение. Ты подумай. Дело свое ты можешь оставить сыновьям. Например, младшему, Эхмету. Мне говорили, он у тебя по части торговли не по годам шустрый.

«Почему младшему? И даже имя его знает», – подумал Мамут, но промолчал.

Тем временем Ильхам прошел в зал с бассейнами, прежде чем залезть в один из них, с подогретой водой, присел на полок вдоль стены, где еще при входе заметил знаменитого поэта Кул Гали.

– Приветствую тебя, уважаемый Мухаммад-хаджи Гали ибн Мирхуджа, – назвал он поэта полным именем. – Рад видеть тебя у себя в гостях.

– Великий хан Габдулла ибн Ильхам, я безмерно рад, что удостоен высокой чести быть твоим гостем, – так же уважительно отозвался поэт.

– И как твои дела, великий мастер слова? Какие планы на будущее?

– Да какие планы… – замялся Гали. Потом более твердо ответил: – Вот задумал поэму. По кораническим сюжетам о Юсуфе и его двенадцати братьях хочу показать, как люди борются против шайтана за свое счастье.

– Что ж, желаю тебе удачи, – душевно откликнулся хан. – Ты не случайно имеешь сан муллы, хорошо знаешь Коран. А способностями тебя наделил сам Аллах. Так что у тебя все получится… И еще. Гали, я знаю, ты много странствовал по миру. Окончив медресе, поехал учиться в Хорезм. Бывал в Герате, Сирии, Иерусалиме, Мекке. Скажи, почему мощные, развитые страны Ближнего Востока так легко повержены кочевыми монголами?

Вопрос, похоже, не застал Кула Гали врасплох.

– Я много думал об этом, уважаемый хан Ильхам, – сразу ответил поэт. – Вижу только одну причину. Эти страны, эти народы обуяла гордыня. Она не дает им объединиться против общего врага. А в одиночку даже слон не выстоит против стаи шакалов.

– Что верно, то верно, – тяжко вздохнул хан. – Ладно, сегодня не об этом речь. Скажи, как думаешь, наша страна достойна быть в ряду тех, которых мы только что упоминали?

– Не просто достойна, она давно в их числе, – горячо откликнулся поэт. – Сколько у нас талантливых математиков, астрономов, астрологов, лекарей. Труды ученого Хаджиахмета ал-Булгари, философа Хамида бин Идриса ал-Булгари известны и почитаются на всем Востоке. Как и сочинения Махмута Булгари, Хисамутдина Муслими-Булгари. Сколько книг по ораторскому искусству, литературоведению издал один только Бурханатлин бин Юсуф ал-Булгари. А книги Тажетлина Булгари по медицине и лекарствам? Да вы только прочтите книгу поэта прошлого века Дауда Саксин-Суари «Сад цветов, излечивающих болезни». В ней шестьдесят семь разделов. И каждый раздел рассказывает об отдельном ученом или знаменитой личности. Шестьдесят семь разделов! О шестидесяти семи выдающихся личностях!