Он был с ней таким нежным и внимательным, когда это происходило. Не только в первый раз. Практически каждый раз.

По большей части, Драко не был грубым. Он держался от нее подальше, когда его настроение балансировало на грани злости и отчаяния. Он не позволял себе приближаться к ней, когда мог навредить. Малфой боялся сделать ей больно. Хотя это не отнимало того факта, что его колкие слова ранили ее, когда он переходил грань дозволенного и оборонялся. Когда подпускал ее слишком близко. Когда чувствовал себя уязвимым.

Он все еще был потерян, расстроен и зол, когда она впервые заговорила с ним после инцидента с поцелуем. Он так боялся впускать ее в свое личное пространство. В свою голову. В свое сердце. Что все эти факты, вместе взятые, заставляли его регулярно выпускать свои ядовитые иголки.

Драко до последнего сопротивлялся собственным чувствам, поселившимся в нем, по отношению к Гермионе. До сегодняшнего дня. Ночи. До своего девятнадцатого дня рождения.

Он вздрогнул, когда мокрые ресницы защекотали шею. Грейнджер плакала, тихо всхлипывая и отчаянно хватаясь за его плечи.

Малфой притянул ее к себе, утягивая от стены и обнимая ладонями под лопатками. Он целовал ее в районе уха и касался губами волос, осторожно уводя за собой к дивану. Драко готов был бесконечно гладить ее и ласкать, он хотел спрятать ее в своих объятиях. Он не хотел возвращаться в подземелья и оставлять ее одну.

— Тише, ш-ш-ш, — он притянул ее к себе, когда откинулся спиной на диванные подушки. — Я останусь здесь. Я никуда не уйду.

Грейнджер обнимала его за шею. Обнимала так крепко, что впору было задохнуться… от счастья.

Если Драко заслужил это, то теперь ему всю жизнь придется совершать только благостные поступки. Он усмехнулся этой нелепой мысли и поцеловал ее в макушку.

Огонь, потрескивающий в камине, согревал тело и ласкал слух.

— Я не приготовила тебе подарок, Драко, — наконец прошептала она. — Я не думала, что ты сегодня придешь, — она замолчала, но он чувствовал, что она хочет добавить что-то еще. — Если честно, я вообще не была уверена, что когда-нибудь снова увижу тебя, — Гермиона шумно втянула носом воздух, одной рукой соскальзывая к его груди.

Медленно скользя где-то между его телом и тканью рубашки, она отстранила хлопковый материал, обнажив переливающуюся метку. Слабое сияние еще исходило от татуировки мягкими волнами.

Малфой потянулся вперед, отвернув часть ее свитера, и устремляя взгляд на свое имя у ее ребра. Пальцы сами скользнули по черно-серебристым буквам.

— Чье имя ты хотела бы видеть здесь на самом деле, Грейнджер? — подумал он и понял, что невольно произнес это вслух.

Гермиона подняла на него недоумевающий взгляд.

— Когда ты впервые узнала о существовании соулмейтов, чье имя ты загадывала?

Грейнджер неожиданно покраснела и облизнула губы.

— Скажи честно. Это простое любопытство.

— Я не загадывала… — тихо проговорила она, отводя глаза. — Я не знала. До своего девятнадцатилетия. Мне объяснила Джинни.

— Уизлетта в курсе твоей татуировки? — он нахмурился, когда понял, что у Гермионы может быть кто-то близкий, кто был в курсе их странных взаимоотношений.

— Да. Она знает, — в ее голосе мелькнул оттенок вины, и он крепче обнял девушку, давая понять, что все в порядке.

— Блейз тоже в курсе. О нас.

Гермиона вздрогнула.

— Обо всем? — ее взгляд на несколько секунд устремился к его метке. Когда ее внимание вновь вернулось к его лицу, он сдержанно кивнул. — И… как он принял?

Драко устало улыбнулся, изогнув уголок губ.

— Он отправил меня сюда. К тебе. Вернее… Ему пришлось прикрывать мое внезапное отсутствие на собственном дне рождения. Кстати, по какому-то странному стечению обстоятельств, он знает ваш пароль.

Щеки Грейнджер ярко вспыхнули.

— Эй… Ты что-то знаешь, — его бровь взметнулась вверх. Он действительно был удивлен.

— Это не мой секрет, Драко. Я не могу рассказать тебе…

Она старалась оставаться невозмутимой, но, с каждой секундой, лишь отчаяннее краснела.

— Забини крутит с кем-то с Гриффиндора? — его вторая бровь изумленно скрылась под светлой челкой.

Гермиона заерзала, стараясь выбраться из его объятий, но он не позволил ей этого.

— Грейнджер, ты общаешься с моим лучшим другом, верно? — он прищурился. — Общаешься с Блейзом.

Возможно, в его голосе просквозило что-то, что могло обозначаться как отголосок беспочвенной ревности.

— Я… мы…

— Это Уизлетта, верно? — он пристально всматривался в ее лицо. — Мой друг запал на бывшую подружку Поттера?

Гермиона ничего не сказала, но он сразу понял, что это правда. У Блейза Забини была интрижка с младшей Уизли.

— Великий Салазар, Поттер и рыжий сойдут с ума, когда узнают, что без их присмотра, вы обе связались со слизеринцами, — его искренне развеселил этот факт. Он уже почти представил лица обоих, когда те узнают о случившемся. — Я хочу быть рядом, когда это произойдет.

— О, тебе придется быть рядом, когда это произойдет. Я не готова в одиночку отбиваться от их проклятий, — Грейнджер насмешливо улыбнулась, подаваясь навстречу к его лицу. — Не говори Блейзу, что тебе известно о них с Джинни прежде, чем он сам тебе все расскажет, ладно?

— Разумеется, Грейнджер, — коснулся ее волос и накрутил шелковистую кудряшку на палец.

Тишина, возникшая между ними, заполнилась мягким треском поленьев.

Драко отвел взгляд от каштановой прядки между своих пальцев и прижался губами к щеке Гермионы.

— Моя. Моя девочка. Малышка.

Гермиона прикрыла глаза, когда он стал покрывать ее лицо невесомыми поцелуями. Он добрался до ее губ, когда кончики ее пальцев осторожно коснулись его челюсти, и она ответила на трепетное прикосновение, накрывая его губы.

Тихий звук поцелуев и обжигающего дыхания смешался с потрескиванием огня. Драко ласкал ее кожу под свитером и чувствовал сладкую негу, затопляющую все его тело.

— Ты все еще считаешь, что это худший день рождения в твоей жизни? — еле слышно проговорила она, едва отрываясь от его губ.

Малфой улыбнулся.

— Я считаю, что ты — мой лучший подарок, Грейнджер. И не только в этот день рождения, а вообще. Вероятно, на всю жизнь. Навсегда.

Пальцы скользнули по татуировке, и он снова коротко накрыл ее губы своими.

— О, — она выдохнула, щекоча его подбородок теплым дыханием, — значит ли это, что я могу не дарить тебе подарков на все последующие праздники?

Драко насмешливо фыркнул и сильнее укутал ее своими объятиями.

— Это значит, что свой главный подарок я уже получил, а остальные… не так уж и важны.

Щеки Гермионы ярко горели. Блики огня плясали на нежной коже, делая ее невероятно красивой. Практически неземной.

— Спасибо, — она склонила голову к нему на плечо, снова пробираясь пальцами к татуировке и оглаживая ее.

Метка стала насыщеннее и ярче, слегка утратив излишние переливы, но по-прежнему оставаясь завораживающе невероятной.

— За что ты меня благодаришь? — непонимающе прошептал, чувствуя накатывающие волны необычайной неги от ее прикосновений.

— За это, — она кивнула, указывая взглядом на татуировку. — За то, что позволил.

— Грейнджер… — медленно выдохнул, пряча взгляд между ее шеей и плечом. — Это не то, за что ты должна меня благодарить.

— Почему нет? Ты признал связь. Я хотела этого…

Тонкие пальчики вновь зарылись в его волосы, подгоняя новую волну мурашек, взметнувшуюся к затылку. Пряно-сладковатый аромат кожи Гермионы защекотал ноздри. Когда-то он впервые вдохнул его и это было… странно. Чувствовать Грейнджер так близко, дышать ею. Это было ужасно неправильным, но таким манящим. Влекущим. Чем-то невероятно запретным.

Теперь же это стало почти привычкой и необходимостью. Какой-то его частью. Как если бы эта девочка поселилась под его кожей. Текла по венам. Билась в сердце. Пульсировала внутри. Ее запах, широко распахнутые карие глаза, неукротимые кудри, ласковые руки…