Ее имя было на его коже. А ее образ оказался выжжен где-то глубоко внутри. В области сердца. Там, где долгое время не было ничего, кроме боли. Она заполнила собой почти все пространство, вытеснив большую часть эмоций, пожирающих его изнутри.

Он коснулся губами пульсирующей жилки на ее шее.

— Я больше всего хочу, чтобы ты не пожалела об этом. О нашей связи.

С губ Гермионы слетел полувздох, когда он легонько прикусил чувствительную кожу.

— Почему ты думаешь, что я могу пожалеть об этом?

— Я уже все сказал, — его голос напрягся. — Мое прошлое не уйдет бесследно. По крайней мере, не так быстро. И мое будущее покрыто мрачной неизвестностью. Пару лет назад я мог бы с уверенностью сказать, что ждет тебя со мной, а сейчас… — вздохнул, упираясь лбом в ее плечо. — Я просто хочу верить, что мое имя на твоей коже не разрушит твою жизнь.

Грейнджер какое-то время молчала, прежде чем заговорить:

— Пару лет назад ты бы даже не посмотрел на меня.

Он поднял голову, пытаясь поймать ее взгляд, но она смотрела в огонь.

— Грейнджер…

— Это просто факт, Драко. Сейчас это мало что значит. Мы живем не прошлым, а настоящим. И это единственное, что имеет значение.

Она обернулась к нему. Ее взгляд был усталым, но таким же горящим, как и всегда.

— Твое прошлое навсегда с тобой, но ты, как и прежде, имеешь право на будущее. Никто не вправе отнять у тебя возможность быть счастливым.

Он протянул руку к ее лицу и погладил щеку большим пальцем.

— Ты правда в это веришь?

Ее глаза излучали теплое сияние, и он поймал себя на невозможности оторвать от них взгляд.

— Да, — просто ответила она, подаваясь к его ладони, касающейся ее лица. — Если не верить в лучшее, в чем тогда смысл?

Вопрос повис между ними, и у Драко не было на него ответа. Неожиданно Гермиона заерзала и слезла с его коленей, вставая на ноги.

— Подождешь минуту? Мне нужно кое-что сделать.

Малфой кивнул, наблюдая за тем, как она забирает палочку и скрывается, теряясь в темноте витиеватой лестницы.

Он отвел взгляд, оглядывая ало-золотую гостиную. Обстановка очень напоминала общую комнату Слизерина, за исключением того, что из гриффиндорских окон сейчас лилась чернильная темнота ночи, а не исходило зеленоватое сияние глубин Черного Озера. Тот же камин, диван, кресла. Ничего такого, чего не было бы у них. Но температура воздуха была значительно теплее. Подземелья Слизерина не прогревались даже летом. И, наверное, поэтому казались неуютными.

Хотя, возможно, дело было в другом. Вероятно, дело было в Грейнджер. Везде, где появлялась Гермиона, ему автоматически становилось комфортнее. Казалось, помести его вглубь Запретного Леса вместе с ней, и он решит, что это райский уголок, по сравнению с тем местом, где ее нет. Где нет пряно-сладковатого запаха, горячего дыхания и нежных прикосновений… Где нет Грейнджер. Нет его с Грейнджер.

Гермиона действовала на него, подобно седативному средству. С ней было спокойно. Внутренние демоны смирели и грудь переставало сдавливать. Он мог свободно дышать рядом с ней. Даже если подсознательно отгонял от себя эту мысль все это время. Грейнджер не знала, как влияет на него одним своим присутствием.

Малфой уставился в огонь, наблюдая, как мелкие искорки скачут по поленьям и теряются в пламени. Он не хотел возвращаться в подземелья.

— С днем рождения, Драко, — мягкая улыбка озарила губы девушки, когда та возникла перед ним, левитируя в воздухе шоколадный кекс с изумрудной свечкой. Яркий огонек венчал самую верхушку.

Гермиона опустилась на мягкий ворс ковра, смотря на него снизу вверх. Пирожное продолжало плавать в нескольких дюймах от его лица и он взял его в ладонь, избавляя ее от надобности удерживать его посредством левитации.

— Я подумала, что не могу подарить тебе ничего сегодня, но ты можешь загадать желание. В день рождения каждый должен мечтать о чем-нибудь хорошем.

Малфой скептически посмотрел на вздымающийся огонек.

— Какой в этом смысл? Я в такой заднице, что никакой шоколадный кекс не спасет мое положение, — проворчал, скрывая горечь в голосе.

Гермиона заерзала на ковре и притянула его к себе, заставляя тоже расположиться на полу. Он взглянул на нее из-под светлой челки. Ее карие глаза были насыщенными и теплыми, как горячий шоколад. Драко был готов утонуть в них. Он хотел утонуть в них. Мерлин правый, что уж там, он уже тонул. Без единого шанса на спасение.

Ее ласковые пальцы легли на его руку.

— Ты не можешь запрещать себе желать чего-то, Драко. У каждого есть на это право.

Он улыбнулся. Ее мягкий голос так околдовывал его, убаюкивая тревогу своей неприкрытой нежностью и заботой. Заботой о нем.

Грейнджер верила, что все возможно. Так какого черта он не мог в это поверить? Даже сейчас, когда они связали себя родством душ.

— Это дает мне право желать тебя всегда рядом со мной? — взглянул на нее украдкой. Челка лезла в лицо, но он боялся шелохнуться, чтобы убрать ее и разрушить тем самым момент кратковременного спокойствия.

Гермиона потянулась к нему, и ее пальцы зачесали назад платиновые пряди, отдающие легкой позолотой в пламени огня. Маленькие электрические разряды скользнули от его затылка по позвоночнику, рассыпаясь теплом в области поясницы.

— Все что угодно, Драко, — тихо произнесла и, потянувшись к нему, коротко коснулась приоткрытых губ. Ее лоб прижался к его. — Это твоя жизнь и если ты хочешь видеть меня в ней, я не могу возражать. Тем более, — сглотнула, — я тоже этого хочу. Невероятно.

Ее пальцы ласково коснулись его руки, в которой по-прежнему находился кекс, и которую он сейчас опустил на ковер, удерживая пламя свечи подальше от ее буйных кудрей. Она нежно гладила его кожу, наблюдая за мигающим огоньком.

Он переводил взгляд с ее лица на их соприкасающиеся руки и обратно.

— Грейнджер? — голос охрип и плохо поддавался управлению. — Мы можем загадать что-то вместе? — сказал и смутился, когда она перевела взгляд на него. Легкий румянец окрасил его скулы.

— Ты правда этого хочешь? — едва слышно прошептала, смотря прямо в его глаза. — Разделить свое желание со мной?

Малфой кивнул, ни капли не сомневаясь, что желает этого как никогда.

— Хочу. Так ты согласна?

Собственный шепот отдался эхом в ушах. Этот вопрос из его уст прозвучал… странно. Как если бы он просил ее выйти за него и лишь хотел убедиться в том, что это их обоюдное желание.

Драко поспешно отогнал от себя эти дикие мысли и заметил, что она слегка смутилась, вероятно, тоже уловив двойственное звучание формулировки.

— Да, конечно, — кивнула, — согласна.

Уголки ее губ едва приподнялись и она отстранилась, чтобы развернуться и прижаться к его боку. Тепло ее тела мягким жаром опалило кожу.

— Хорошо, — выдохнул, приподнимая шоколадный кекс перед ними и опуская свободную ладонь ей на живот. — На счет «три»?

— На счет «три», — беспокойно заерзала в его объятиях, прижимаясь еще ближе к его телу.

— Раз, — прошептал, касаясь заостренным подбородком ее плеча.

— Два, — тихо выдохнула, опуская ладонь на его руку, обнимающую ее.

— Три…

Они выдохнули воздух, задувая яркое пламя, опаляющее верхушку свечки. Огонек замерцал в последний раз и потух, оставляя за собой бледную струйку дыма и аромат погашенной свечи.

Вот и все.

Несколько секунд они сидели молча и неподвижно. Драко зашевелился первым, убрав праздничный кекс на журнальный столик. Вторая ладонь тоже легла ей на живот, на котором подушечка большого пальца стала выводить медленные круги.

Гермиона втянула воздух, слегка подаваясь назад и закрыла глаза. Блики огня плясали на ее лице и шее, к которой Малфой прижался губами. Он оставлял на ней едва ощутимые поцелуи, легко покусывая и посасывая нежную кожу. Тихий вздох сорвался с ее губ, когда он прикусил и скользнул языком над косточкой правой ключицы.

— Грейнджер… — прошептал, горячо выдыхая в ее кожу.