— Ричи… — ком подступил к горлу вместе со слезами. Я опустился на колени рядом с ним в его комнате, и он повернулся ко мне. Сейчас передо мной сидел не злостный похититель, а маленький мальчик, чья жизнь была испорчена еще до его рождения. И мне было очень, очень жаль.

— Эдди, — Ричи раскинул руки, как будто бы приготовился к распятию. Но я понял его жест без слов. Подполз к нему на коленях и обнял, что было сил.

========== 27. Просьба ==========

Elton John — Believe

Я обнимаю Ричи сильно-сильно, и чувствую, как он начинает трястись в моих руках. Он плачет и прячет от меня лицо, утыкаясь носом мне в шею. Это — первая моя такая близость с парнем, о которой я не мог даже и помыслить раньше. Я обнимаю его, стоя рядом с ним на коленях, и потом начинаю чувствовать, как тело Ричи обмякает в моих объятиях. Я сажусь на пол, Ричи сползает по моей груди и кладет голову мне на колени. Мы устраиваемся с ним на полу, и я начинаю гладить его по волосам. В горле — раскаленная проволока, царапает кожу, и я не могу связать пары слов в предложение. Ричи плачет на моих коленях, свернувшись на полу и только голову уместив мне под руку. Я глажу его, но меня всего трясет.

— Ричи, — тихо говорю я, и он вздыхает, напрягается под моими пальцами. Я осторожно трогаю его волосы, и он весь сжимается. И я понимаю, что до меня никто к нему так не прикасался. От этой мысли меня пронзает боль.

— Прости, что решил рассказать тебе это все. Но ты сам хотел знать.

— Хотел, — киваю я, хотя Ричи этого, конечно, не видит. Я осторожно запускаю пальцы ему в волосы, пропускаю тяжелые, спутанные пряди сквозь них, и стараюсь не думать о том извращенце, который кончал ему на волосы и заплетал косички. О многом, из того, что я прочитал и услышал, я хотел бы забыть как можно скорее и стараться не представлять себе это все в красках и подробностях. Иногда воображение страшнее реальности, потому что ты не можешь его контролировать. Хотя, и реальность мы тоже не можем контролировать, это она контролирует нас.

— Но не ожидал, что подробности окажутся такими? — Ричи ложится на спину, смотрит на меня. Его голова на моих коленях. Моя рука замирает над его лбом.

— Не ожидал.

— Никто не ожидал.

— Да.

Мы молчим. Я осторожно опускаю ладонь и касаюсь большим пальцем бледного лба Ричи. След от соприкосновения с оконной рамой почти прошел, но я осторожно провожу большим пальцем по его коже. Ричи напрягается, смотрит на меня. Я катаю во рту слова, пытаясь подобрать самые безобидные из них.

— Как тебе удалось выбраться?

— Родители приехали туда. Они, вообще-то, не знали, что это бордель, — Ричи пожимает плечами, и его движение резонирует во мне, — просто проезжали мимо, мама подумала, что это какой-то клуб или гостиница, и они хотели заехать поужинать. Они, конечно, не ожидали такого увидеть. Отец в шутку стал присматриваться к девушкам, разговаривать с миссис Тозиер о ее бизнесе и все такое. А я спускался в тот момент вниз. У меня должен был быть выходной, хотя на самом деле, после той истории, — Ричи зарывает глаза, — выходных у меня не было. Я мог понадобиться кому угодно, в любой час ночи, любому пьянице, кто мог бы заплатить за меня хотя бы доллар. Я спускался вниз, когда увидел Салли. Она улыбнулась мне, и пока миссис Тозиер была занята разговором, поманила к себе пальцем и попросила подняться с ней наверх.

— Ты милый, — сказала она мне, — я думала, тут только девушки работают.

— Не только.

— Сколько тебе? — она села на мою кровать, закинув ногу на ногу, и закурила. На ней была короткая, не для ее возраста кожаная юбка и высокие сапоги. Я не мог понять, сколько ей лет — двадцать или сорок. Но мне было все равно.

— Чет… Восемнадцать, — почему-то не стал врать я.

— Прелесть. А тебе нравятся женщины постарше?

Я пожал плечами. Я не знал. Мне не нравился никто.

— Сколько ты стоишь? — она курила и смотрела мне в глаза, — ты мне нравишься.

— Я думал, Вы приехали с мужем.

— Он мне муж только по документам, но это так. Так сколько? — она кивнула на свою сумку, явно намекая на кошелек. Я снова пожал плечами. Как по мне — я не стоил и цента. К тому же женщина. Я никогда не спал с женщинами. Я понятия не имею, что с ними надо делать.

— Я заплачу в десять раз больше, чем тебе платят обычно, если ты мне отлижешь. Как тебя зовут?

Я помолчал, обдумывая ее предложение. Подумал, что это не может быть хуже членов и согласился.

— Ричи.

— Ты очень милый, Ричи, — она улыбнулась, маня меня к себе пальцем, — ты давно здесь?

— С рождения.

— Хочешь пойти с нами? Мы можем тебя забрать.

У меня даже не было сил рассмеяться. В такие сказки я не верил. Я не милая собачонка в приюте или милый ребенок в детском доме, чтобы его могли забрать. Я опустился перед Салли на колени, как по привычке, и она удивленно подняла брови.

— Ты странный. Но ты мне нравишься.

Когда все закончилось, она вышла из моей комнаты, поправляя юбку, и я думал, что больше никогда ее не увижу. Но спустя полчаса, пока я лежал и смотрел в потолок, ко мне поднялась миссис Тозиер. На ее лице не было никаких эмоций.

— Собирай свои пожитки, — резко сказала она, — даю тебе три минуты, и чтобы я тебя тут больше не видела.

Я не успел ничего сказать, когда она вышла из комнаты, хлопнув дверью. Внизу, как всегда, было шумно. Крики, песни, хохот. Я покидал в какой-то пакет свою одежду, ту, что осталась от времен, когда я работал на богатых клиентов, и из которой я давно уже вырос. Выглядел я жалко. Во рту и на языке был странный привкус, но явно не от того, чем я до этого занимался. Это был привкус свободы и страха.

— Они реально тебя выкупили? Как вещь?

— Да, — Ричи прикрывает глаза, и я осторожно убираю с его лица прядь волос. Ричи снова вздрагивает, потому что ему любое мое прикосновение кажется ударом, — я не спрашивал, за сколько. Но я счастлив. Впервые в жизни был счастлив, когда оказался в их доме.

— Они делают ужасные вещи.

— Да, но не по отношению ко мне, — Ричи открывает глаза и смотрит на меня. Его лицо перевернуто по отношению к моему, потому что он лежит у меня на коленях, но я все прекрасно читаю по его взгляду, — а я устал от этого. Самое ужасное, что я привык к тому обращению, которое там у меня было. Ко всему можно привыкнуть.

— И они заставляют тебя называть их родителями?

— Так проще и им, и мне. У меня есть своя комната. Огромный дом. Все вещи, о которых я раньше только мог мечтать.

— Твой Папаша тебя бьет.

— Это бывает очень редко и по делу. На самом деле, он не так уж часто и злится. А Мама во мне душе не чает.

— Ты спишь с ней?

Моя рука, как и вопрос, застывают в воздухе. Ричи уже перестал плакать, но щеки у него все еще мокрые. Я хочу отереть их, но боюсь к нему прикоснуться.

— Ты осуждаешь меня за это?

Ричи не отвечает ни «да», ни «нет», но мне и так все понятно. Я осторожно опускаю руку ему на щеку и стираю следы от слезы. Это меньшее из того, что я могу для него сделать.

— Нет, — отвечаю я, и у Ричи напрягается линия скул под моими пальцами, — и… Как тебе?

— Никак, — Ричи пожимает плечами, — я рад, что меня больше никто не трогает. И мои раны зажили. Долгое время я не мог сидеть после такой работы. Ну, и кое-что другое.

Он не продолжает, и я благодарен ему, что хотя бы от этих подробностей он меня избавляет.

— Но ты… Ты по девушкам? — спрашиваю я, и Ричи слегка хмыкает.

— Нет. Я… Ни по кому.

— Как это?

— Мужчины вызывают во мне отвращение, женщины — жалость. Я не могу делать с ними то, что делали со мной, но Салли, — я замечаю, что сейчас Ричи не называет ее мамой, — делает все сама. От меня в этом деле проку мало. Но ей нравится. Я ничего не требую.

— Но ты… Я же видел, что тебя возбуждает. Ну, значит, тебя заводит… Заводят парни? — я осторожно начинаю гладить Ричи по волосам снова, и он прикрывает глаза. Потом молчит какое-то время, и я только слышу его дыхание.