Ричи теперь носит очки. Он берет с собой в шкаф книжку и читает ее, а потом выходит, обнимает меня и говорит, что я все равно самая красивая и самая лучшая мама на свете. Ради таких моментов и стоит жить.

Я спрашиваю у Миссис Т., нет ли никакой возможности отправить Ричи в школу. Ему уже девять, и он должен учиться. Тех книг, которые он читает, не хватит, чтобы получить настоящее образование. Она говорит, что пока не время и не собирается устраивать из нашего заведения детский сад или школу. Что Ричи — только моя ответственность, и если он останется неучем всю жизнь, виновата буду только я в этом. Я это понимаю, поэтому всеми силами стараюсь обучить Ричи сама. Он много читает, и потом мы обсуждаем книги вместе. Пишет рассказы и хорошо рисует. Я заказываю разные учебники и мы учим с ним страны и столицы, но вот с математикой у меня очень плохо, и Ричи только недавно освоил таблицу умножения. Надеюсь, со временем с математикой у него дела станут лучше.

Я много работаю, и тело дает сбои. Часто чувствую головные боли, тошноту, болит сердце. Врач говорит, что со мной все нормально, это возраст и нездоровый образ жизни. На этих словах он посмеялся и ушел.

Я счастлива, что могу видеть, как растет мой сын. С каждым днем чувствую себя хуже и хуже. Вчера был какой-то извращенец (хотя других тут и не бывает), и три часа заставлял меня называть его сыночком, потому что с подросткового возраста он хотел трахнуть свою молодую мачеху. Я отказалась. Он ушел, хлопнув дверью и нажаловался миссис Т. Я осталась без денег и получила по лицу. Хорошо, что Ричи этого не видел. Ему я сказала, что просто упала с лестницы, и он долго обнимал меня и говорил, что любит.

Я живу только ради сына.

Здоровье ухудшается. Оказывается, у меня появились какие-то проблемы с сердцем. Тяжело стало подниматься даже на второй этаж. Ощущение, что сердце просто износилось. Вечные боли, по ночам просыпаюсь оттого, что сердце давит, как будто на груди кто-то сидит. Боюсь разбудить Ричи — мы спим вместе, потому что отдельной кровати для него нет. Он уже такой высокий для своего возраста, но совсем еще ребенок. Мне нравится, что у него длинные волосы, и хотя я постоянно предлагаю постричь его, он отказывается, говорит, что ему нравятся длинные волосы, как в старых книжках про рыцарей. В нем столько доброты, света и тепла, и это так удивительно. Настоящее чудо.

Вчера так сильно болело сердце, что Ричи не на шутку испугался. Теперь приходится принимать таблетки, и врач снова со смехом сказал, что мне нужно поберечь себя и меньше заниматься физической активностью. Еле удержалась оттого, чтобы не плюнуть ему в рожу. Ричи каждый миг рядом. Наверное, если бы не он, я бы вскрылась еще давно. Он всегда поддерживает мне, читает мне перед сном свои рассказы, и говорит, что нарисует много-много денег и мы потом уедем отсюда. Не знаю, стал ли он что-то подозревать. Я слежу за теми книгами, которые он читает, и смотрю, чтобы он не читал ничего такого, что могло бы шокировать его. Он перестал спрашивать, что за дядя к нам приходят, а я стараюсь найти какое-то место в заведении, чтобы спрятать его, а не оставлять в комнате. Мы никогда не обсуждаем мою работу. Он не задает больше вопросов.

Сердце вчера болело невозможно сильно, но пришлось выйти на работу. С каждым годом все сложнее принимать клиентов — им нужны молодые девочки, а я, хоть и не выгляжу на свой возраст, на нимфетку тоже уже не тяну. В волосах появились седые пряди, и Ричи помогает мне их красить в черный цвет. Пачкается в краске и смеется. Он еще редко спрашивает про школу, но я говорю, что не знаю. Он кивает, он все понимает. Ему одиннадцать, но по взгляду намного больше.

Ричи еще совсем мальчик. Я с ужасом думаю, что когда-нибудь он вырастет и станет таким мужчиной, которые приходят ко мне. Нет, нет, никогда! Его минует эта участь. Сейчас Ричи — это просто ребенок, слишком высокий и нескладный. Он говорит, что ужасно выглядит. Но я разубеждаю его. Для меня он самый красивый и самый лучший. Он сказал, что слышал, как другие девушки, что здесь работают, называли его лягушкой из-за слишком огромных очков. Он вытянулся в рост, одежда вся стала мала, приходится изощряться и перешивать самой. Успокаиваю его, что это просто переходной возраст и совсем скоро он станет прекрасным юношей. Он будет самым красивым, и это говорит не тщеславное материнское сердце. Он выглядит неземным. Вспоминаю своих одноклассников и знакомых дворовых мальчишек в его возрасте — прыщи, ломающийся голос. Ричи чист и невинен. Огромные глаза, тихий, детский голосок. Он все еще отказывается стричь волосы, хотя его и называют «девчонкой».

«Мне нравится, когда ты меня причесываешь, ма».

Я так счастлива, что у меня есть Ричи. Когда возвращаюсь в свою комнату или выпроваживаю клиентов, избитая, уставшая, оплеванная и потерявшая человеческий образ, я рада, что у меня есть близкий человек, который возьмет за руку и поможет лечь. Который скажет, что все равно меня любит и укроет одеялом. Может быть. Это было эгоистично, но мне нужен был кто-то, кого я могла бы любить, любить, несмотря ни на что, кому я бы никогда не смогла причинить боль, и любовь к кому могла бы быть искренней и светлой. Ричи. Мой мальчик. Ты все поймешь, когда вырастешь, и я надеюсь, что ты меня простишь. Потому что у меня не было другого выхода, и я всеми силами старалась сделать так, чтобы твое детство было спокойным и радостным. Ты сейчас спишь, и я сейчас лягу рядом, и до утра эти часы станут самыми спокойными и счастливыми в моей жизни. Ты совсем взрослый, скоро тебе исполнится двенадцать, через пару месяцев. Ты уже не веришь в Санта-Клауса, но веришь в бога, и мы долго с тобой разговариваем о религии, о грехах, о рае и аде. У меня никогда и ничего не получалось в жизни, но мне кажется, что я смогла воспитать из тебя хорошего человека. Я скопила уже нужную сумму и совсем скоро мы уедем отсюда и начнем новую жизнь. Я научилась шить, и, возможно, смогу найти себе достойную работу, чтобы тебе никогда не было за меня стыдно, Ричи, мальчик мой. Бог свидетель, я всегда хотела сделать для тебя все только самое лучше…

(далее текст становится нечитаемым, страница размыта).

Вчера Ричи столкнулся в коридоре с одним из моих клиентов, а у меня от страха сердце чуть не остановилось. Этот мужик посмотрел на Ричи и спросил, что он здесь делает. Ричи вежливо ответил, что он племянник миссис Т. Это была заученная фраза, чтобы его никто и никогда не тронул. Этот отвратительный мужик посмел прикоснуться к моему сыну, потрепать его по плечу и назвать «хорошим мальчиком». Я еле сдержалась, чтобы не расцарапать ему рожу. Выскочила из комнаты и отослала Ричи на кухню. Он вежливо попрощался и ушел. Я молилась. Чтобы он больше никого не встретил, и никто бы не посмел его и пальцем тронуть, иначе я бы за себя не отвечала. Когда этот мужик зашел ко мне, во мне все кипело от злости. Как он посмел его тронуть хоть пальцем?! Я сдерживалась из последних сил, и была такой безучастной, что он кончил спустя пару минут и сказал, что такой отвратительной шлюхе как я, даже платить жалко. Я ничего не ответила, и его это только больше разозлило. Наверное, ожидал, что я буду ползать перед ним на коленях и умолять не жаловаться на меня хозяйке за плохую работу. Мне все равно. Перед глазами только стояла сцена, как он кладет руку на плечо моему сыну, моему маленькому мальчику, и пелена злости накрывала с головой. Я ничего ему не ответила, и он замахнулся. Я впервые не просто приняла удар или закрылась, и ударила его в ответ.

Меня наказали. Ричи забрали на целый день, я плакала и кричала, чтобы миссис Т.не трогала его, но она сказала, что ничего с ним не сделает, а я просто весь день не буду его видеть, чтобы он не мешал мне работать. Она заперла меня, и открывала дверь только чтобы впустить клиентов. Я хотела уничтожить их всех. Если она только что-то сделает с моим ребенком… Но мне легче было покориться и расправиться со всеми как можно скорее, чтобы оказаться рядом с моим сыном. Сделала все, что просили. Даже больше, лишь бы это закончилось быстрее. Уже не думаю о подробностях, как о чем-то грязном и ужасном. Видимо, случилась профессиональная деформация, и мне уже все равно, кто, сколько раз и куда. Расстраиваюсь только, если кончают на волосы. Приходится заново мыть голову.