***

Отметок на стене стало уже пятнадцать. Потом двадцать.

Ричи сдержал свое слово. Он приходил каждый день. Приносил мне еду, иногда даже какие-то безделушки. Я попросил его принести мне бумагу и карандаши, чтобы рисовать. Я по-прежнему не оставил мысль о том, что буду поступать в художественную академию, и мне надо было упражняться в рисовании. Плюс я хотел записывать свои мысли, вести хотя бы какой-то отчет того, что со мной происходит. Отец и мать Ричи тоже приходили, но в основном ничего не говорили. Могли какое-то время молча посмотреть на меня, о чем-то пошептаться и уйти. Я спрашивал у Ричи каждый раз, зачем я им понадобился, на что он пожимал плечами и ничего не говорил. Он садился со мной на матрас и смотрел, как я рисую или спрашивал меня о чем-то.

Один раз, когда он пришел и принес мне еще цветных карандашей (я больше любил рисовать акварелью, но был благодарен и за карандаши), он долгое время сидел молча, склонив голову к плечу и смотрел на то, как я рисую. Я чувствовал себя отвратительно — я не принимал душ целый месяц и был таким грязным, будто специально вывалялся в грязи, как свинья. Влажных салфеток, которые приносил мне Ричи, катастрофически не хватало. Я все еще не привык пользоваться ведром и не хотел к этому привыкать.

Я пытался придумать план бегства. Думал действительно наброситься на Ричи, потому что он перестал меня пристегивать, но пистолет он по-прежнему носил при себе. Я боялся рискнуть и проверить, насколько метко он стреляет. Уговоры на него тоже не действовали. Каждый раз, когда я заводил разговор на тему того, чтобы меня отпустили за любые деньги, он прикладывал палец к губам и показывал глазами на потолок — и будто в подтверждение я слышал шаги его родителей наверху, их смех и какие-то разговоры. Мне приходилось заткнуться, чтобы не злить Ричи. По крайней мере, он один приносил мне еду и карандаши с бумагой, и я должен был быть за это благодарен.

Я радовался тому, что я был жив и здоров (и очень, очень грязный), а моей жизни и здоровью относительно ничего не угрожало. Я научился спать на жестком полу на матрасе и покрываться старым пледом. А все остальные мысли я старался отгонять от себя.

Меня скоро найдут. Скоро найдут. Меня не могут не найти.

— Кого ты рисуешь? — как-то спросил Ричи, заглядывая мне через руку. Он притащил мне кирпич, который я использовал как столик, на котором рисовал. Рука двигалась по листку свободно и уверенно, вырисовывая кудри Стэна, — он красивый.

— Мой друг, — ответил я, не поднимая головы от листа. Ричи шумно выдохнул.

— А девушку свою ты не рисуешь?

Я повернул к нему голову, сжимая в пальцах карандаш. Обычный серый карандаш, который Ричи заточил мне ножом. Я чуть было не заорал в голос, когда он подошел ко мне с ножом, но он всего лишь хотел заточить мне карандаши.

— У меня нет девушки, — ответил я.

— А была? — не отставал Ричи.

Я помолчал, делая еще какие-то бездумные штрихи на рисунке. Стэн выглядел как живой. Мне захотелось к нему даже больше, чем к родителям. Он ищет меня. Уверен, он меня ищет.

— Не было. Никогда не было.

— Ты… Никогда не был в отношениях? — спросил Ричи, приваливаясь спиной к стене, и поигрывая змейкой на куртке. Он, казалось, никогда не переодевался, либо у него был огромный запас черных маек, футболок и курток. Я не особо его разглядывал. Для меня Ричи стал чем-то наподобие предмета мебели — я благодарил его за еду, которую он мне приносил, и иногда разговоры с ним скрашивали мои будни. Но в этот раз я полностью повернулся к нему и уставился на него.

— Никогда. А что?

— Просто стало интересно, — ответил Ричи, встретив мой взгляд абсолютно спокойно, — а тебе кто-нибудь нравится?

— Какая тебе разница?

— Ну… Просто интересно.

— Нравится, — ответил я, снова возвращаясь к рисунку. Ричи задышал у меня за спиной слишком часто, — что?

— Тебе нравятся парни? — резко спросил Ричи, и я снова на него обернулся. Карандаш в пальцах стал будто чужим.

— Да.

— Понятно.

Мы помолчали какое-то время. Ричи действовал на меня в данный момент раздражающе. Он словно хотел еще что-то спросить, но не мог. От него почти по-настоящему исходили какие-то электрические волны, он явно был напряжен. Не выдержав, я снова развернулся к нему, бросив карандаш.

— Какое тебе дело? Даже если бы я был в отношениях, разве ты бы меня этого не лишил? Я сижу тут уже чуть ли не целый месяц, а по ощущениям так целый год.

— Радуйся, что ты жив, — резко сказал Ричи, — другим повезло меньше.

— Расскажешь об этом в суде, и, может быть, тебе даже поверят, — хмыкнул я, складывая руки на груди. Ричи сузил глаза.

— Я ни в чем не виноват.

— Да брось. Ты прекрасно понимаешь, что делаешь ужасные вещи. Поэтому пытаешься меня задобрить, принося мне карандаши. Только это так не работает. Я сдам тебя в полицию так же, как и твоих родителей, когда меня найдут.

— Уверен, что найдут? Может быть, ты думаешь, что тебя ищет твой любимый Стэн?! — Ричи перешел на крик, от которого у меня чуть не заложило уши. Я в шоке выронил карандаш из пальцев.

— Стэн? Откуда ты про него знаешь?

— Я следил за тобой до этого. Иначе как бы я оказался возле дома твоего дружка так поздно?

— То есть, это было подстроено? — спросил я, чувствуя, как волна страха накрывает меня с головой.

— Я просто делаю то, что велит мне делать отец, — резко сказал Ричи, поднимаясь на ноги и поправляя выбившуюся майку из джинсов.

— А если бы я не сел к тебе в машину, что тогда?

— Но ты же сел, — хмыкнул Ричи, — причем сам.

— Ты что, следил за мной? — в ужасе спросил я, смотря на то, как Ричи облизывает губы. Он посмотрел на мой рисунок, потом быстро схватил его, и я не успел вырвать его у него из рук.

— Необязательно следить за человеком, чтобы многое о нем узнать. Но я знаю о тебе даже больше, чем ты можешь знать о себе сам. Я знаю твои секреты, — сказал Ричи, рассматривая портрет Стэна, — серьезно думаешь, что он повелся бы на такого хорошего мальчика, как ты?

— Ничего я не думал. Он в отношениях, не стоит в это лезть. Отдай мне рисунок, — мне не хотелось, чтобы Ричи даже произносил его имя.

— Я могу научить тебя быть плохим. И может быть, даже помогу тебе сбежать, — сказал Ричи, возвращая мне рисунок, и при этом странно смотря на меня. В его взгляде было… Возбуждение?..

— Плохим? Как ты? — хмыкнул я, забирая рисунок и осторожно складывая его. Сердце клокотало где-то в горле. Я отвернулся от Ричи, прижал рисунок к груди, чувствуя, как сердце готово прорвать грудину.

— Я уверен, что ты даже намного хуже, чем я.

========== 8. Ванная ==========

NBA Royal — Sex

Я так и не понял, что имел в виду Ричи в последний наш разговор. Он ушел, как обычно, громко хлопнув дверью, оставив меня терзаться сомнениями и еще больше сомневаться в его адекватности.

Он следил за мной. Как минимум, он знает про Стэна. Но его отец сказал, что им был нужен не я, а кто-то другой.

Значит, не отец Ричи собирался меня похитить, а сам Ричи. Но зачем?..

Я старался мыслить логически. Несмотря на то, что главным в семье явно был Дэвид (как минимум, он имел влияние на Ричи, потому что надо было быть совсем дураком, чтобы не заметить, как Ричи его боялся, и вряд ли только из-за побоев), следовательно, решения принимает он и мне стоит бояться именно его. Мать выглядела пока самой нормальной, и каждый раз, когда она приходила ко мне, она разговаривала со мной вполне дружелюбным тоном. Спрашивала, кто мои родители, и у меня даже создалось впечатление, что, если бы она была чуть более адекватной (все же, это именно она настояла на том, чтобы меня тут оставили), она могла бы мне сопереживать и сочувствовать. Она смотрела на меня почти с материнской нежностью. Я понимал, что Салли и Дэвид — странные люди, скорее всего, даже не здоровые психически, и хотя отец не упускал случая припугнуть меня пистолетом, я видел, что он блефовал. Им был нужен не я, а кто-то другой. И, возможно, они действительно не хотят меня убивать просто так. Хотя я и не знал, какой мотив у них был для похищения тех девочек, он у них все же был. А убивать просто так не входило в их планы. Поэтому какими бы странными они ни были, я боялся их не так сильно, как мог бы, если бы они были в доме только вдвоем.