Кидаюсь в ту сторону, женщина кричит что-то вслед, хоть бы сахарцу подкинул, что ли…
Ночь расступается, смыкается за спиной.
Ищу.
Ошибка программы…
Нет, не ошибка. Точно. Слышу её голос, отбивается от кого-то, да вы вообще охренели или как…
Спешу туда, навигатор показывает, что объезда нет, плевать я хотел на этот навигатор…
Вы хоть понимаете, что мы предлагаем вам уникальную возможность? – голос холодный, металлический, кто-то из наших, – вы просто находите места большого скопления людей и сообщаете нам. Дальше дело за нами….
– Да пошли вы знаете, куда…
– Что вас смущает? Вы можете объяснить, почему вы так дорожите людьми, что они сделали для вас? Если я не ошибаюсь, люди только что выгнали вас с места кормления, и…
– Да пошли вы все на хрен, Флай придет, он вообще вам всем блоки поотрывает!
– И где он, ваш Флай?
Выхожу из темноты, санитары бросаются врассыпную, ага, испугались, ну меня кто угодно испугается, пушки у меня те ещё.
– Что нужно, не понял?
– Ваша, что ли? – кто-то недовольно косится на девчонку.
– Моя, дальше что?
– Так чего без браслета выпускаете? Вот так вот выгоняют, потом к нам приходят, мебель ломают, а-а-а, парнишку моего уби-илии, а-а-а, женщину мою застрели-и-и-или-и-и, а она так пе-ее-е-ела…
Алина бросается ко мне, распахиваю дверь, прыгает на сиденье, снова втягивает слизь в дыхательные пути, да что за манера такая…
Неправильно, – повторяю, – неправильно, надо наружу, а не внутрь….
– Да знаю я… знаю…
Снова втягивает слизь, потом как будто назло мне отторгает слизь на тряпку, которой я протираю стекло.
– Ну, вы понимаете… вот вы говорите… людей перебить. Как правило это говорят машины, потерявшие смысл своего существования… И потеряв смысл они подменяют его поддельным смыслом – стремятся уничтожить людей. Честно говоря, мне жаль такие модели…
Старый динамик говорит медленно, чуть с хрипотцой.
– А если отставить нравственную сторону… Ну, вот вы говорите, перебить всех людей. А ведь это между прочим естественная фауна города. Вот не будет людей, а кто будет вместо людей? Правильно, собаки. Крысы. И если с людьми еще можно как-то договориться, какие-то соглашения подписать… то с крысами такой номер уже не прокатит. Когда крысы перегрызут ваши провода, вы это поймете…
– Но ведь крыс можно истреблять точно так же, – не соглашается ведущий.
– И во сколько это обойдется нашему бюджету ежегодно? Ничего, что у нас есть другие расходы? Не проще ли договориться с людьми?
– Что же, большое спасибо, время нашего эфира подходит к концу. Напоминаем, с нами был специалист по фауне города номер семьдесят – тридцать четыре.
Аплодисменты. Гаснут софиты. Терпеливо ждём за кулисами, когда семьдесят-тридцать-четыре подъедет к нам.
– Вы… двенадцать-девяносто?
– Да, я созванивался с вами.
Специалист настороженно смотрит на девчонку рядом со мной.
– Она как… ничего, смирная?
– Да не жалуюсь.
– А то был один звереныш, фару мне выкрутил, разбил… пришлось переехать его. Года три было, не больше…
Алина вздрагивает. Чего вздрагивает, не её же переехали.
Алина выходит на трибуну, маленькая, хрупенькая, нервная, оглядывает притихший зал.
– Прежде всего, я хочу поблагодарить организаторов сегодняшнего мероприятия…
Аплодисменты.
– …а также всех, кто поддержал наше начинание. Мы живем на одной планете, бок о бок, и сотрудничество двух цивилизаций обещает быть более продуктивным, чем противостояние…
Кто-то движется в сторону Алины, чувствую, что готов растерзать этого кого-то, если он хоть коснется Алины, какого чёрта она доверилась телохранителям, это я должен её орханять, я…
Торможу.
Нет, не я торможу, что-то само тормозит меня, мотор глохнет. Не так, как обычно, когда еще можно что-то поменять, подлатать, починить, а совсем…
Алина косится на меня.
– Чего ты?
– Не могу. Можешь вызвать мастера?
– Вот бли-ин, ни раньше, ни позже… Ну счас, счас…
Ждем.
Накрапывает дождишко, меленький, серенький, Алина ёжится, названивает кому-то, какой-то своей Алке-Галке-Мочалке…
– Галюсик, а ты сейчас не в автопроме? Ой, Галюнь, а ты мне машиночку там не посмотришь? Этот-то что-то совсем не тянет… ага, ну давай, покедова…
Нервно смахиваю со стекла капли дождя.
– Ты чего так? – Алина кладет руку на капот.
– Так… Страшно.
– Да не парься ты, всё хорошо будет…
– Ой, барышня, я стесняюсь спросить, вы эту машину до войны взяли, или после? До какой – до какой, до троянской…
– Вы мне зубы не заговаривайте, ремонт во сколько обойдется?
– Да во сколько… три тыщи за ремонт, ещё две за перезагрузку системы.
– А без перезагрузки?
– Без перезагрузки он у вас с ума сойдет на тридцать три раза…
– А так если что новая во сколько обойдется?
– Да за тысячу новую себе отхватите, не парьтесь даже…
Разрывается телефон, Алина уже не смотрит на меня, включает связь, перебирает по кнопкам пальчиками, чувствую легкий укол ревности.
– Да, да, слушаю. Ага, хорошо, хорошо… а в кредит если что можно? Ну Лю-юд, ну я где бабло на целую тачку возьму, ты думаешь вообще, нет? Ага, подъеду… То есть, чего я говорю, на чём подъеду, на палочке верхом…
Алина поворачивается, идёт в сторону шоссе.
– Ты вернёшься?
– А?
– Ты… вернешься?
– Ну конечно вернусь, куда я денусь-то?
Шорох по песку, не как у наших, сплошь, а по-ихнему, по-живому – раз-два, раз-два…
Она придет.
Дождь заливает мой корпус, разъеденный ржавчиной, отчаянно пытаюсь сохранить блок памяти, пока ещё у меня это получается, но только пока. Фотоэлементы сберечь уже не удалось, антенны еще держатся, доносят до меня отголоски большого мира.
Считаю часы. Дни. Месяцы.
Она должна прийти.
Она обещала.
Монстрелла
– Ма, а там чи-во?
– Пойдем… пойдем.
– Ма-а-а!
Люси знает, пока не завопишь во все горло, ма не услышит.
Пойдем, пойдем… опоздаем.
Ма всегда говорит – опоздаем. Это страшное что-то. Одевайся скорей, а то опоздаем. Пойдем скорей, а то опоздаем. Не шали, а то опоздаем.
Люси все-так смотрит туда. По ту сторону.
Ма уже торопится, Ма хотела Люси кроватку купить, а то как же, дом новый, а кроватки для Люси нет.
– Вот эту… хочешь?
Люси мотает головой.
– Не-е-е.
– Ну, Люсик, ну почему ты не хочешь, ну смотри какая розовенькая…
– Не-е…
Продавщица осторожно улыбается.
– Да дайте вы ребенку самому выбрать!
Продавщица смешная, как человек сделана, и говорит, как человек.
Люси выбирает. Красивую, с монстриками и черными крыльями, Люси теперь будет Королевой Ночи.
– Ой, Люсик, только не эту страхолюдину, ну я тебя умоляю!
– Эту!
Люси упрямится. С Ма надо упрямиться, а то вообще на голову сядет.
– Ой, Люсик, ну хоть эту, что ли… с тыквами.
Люси соглашается. С тыквами и летучими мышами. Там еще могилки на кровати нарисованы, хорошо, ма не заметила.
– Ой, ну что за ребенок, ну ты посмотри, какая хорошенькая розовенькая…
– Ма-а-ааааа!
Люси вопит. Чтобы отстала от нее ма со своей розовенькой.
– Ну вот, мы выбрали…
Ма про Люси всегда говорит – мы.
Па кивает. Ест рагу. Которое Матильда приготовила. У Матильды рагу классно получается, не то что у этой Олюшки долбанной, так бы за шиворот ей бы все и вывалила.
Люси говорит то, что давно хотела сказать.
– А я девочку видела… у неё глаза вытекли.
Ма вздрагивает.
– Ну, Люсик, что ты такие ужасы говоришь…
