Дозиметр трещал, что бешеный. В этом месте фонило от всего: от машин, от сложенных в кучу труб от, блин, земли… хорошо, что мы «резину» взяли, иначе запеклись бы ещё в лесу на подходе.

— За КПП, быстрее, там излучение слабее, не столь смертельное… — запинаясь говорил майор. — Кажется, уже включают…

В голове действительно немного покалывало, уши сдавило так, словно на глубине под водой находишься, после чего началась мигрень. Я уже бежал, не разбирая дороги, мысли все сгорели, однако на смену пришли голоса… Столько разных голосов, словно весь мертвый Чернобыль вдруг заговорил у меня в голове, мозги разрывались, мир плыл, подкосились ноги. Вместе со мной упало что-то сзади, гулко так, будто мешок с цементном.

— Не могу! — рвал глотку я. — Сколько их?! Уберите, я не хочу их слушать!

Среди гомона послышался ещё один отчетливый, разборчивый. «Иди ко мне!» — гласил он.

— Не хочу! НЕТ!!!

Словно за шкирку кто-то выдернул меня оттуда и бросил на землю. Вмиг исчезло все, оставив только пустоту.

Я уже находился за воротами КПП, голова всё ещё адски болела, но мыслить я мог. Со мной были сталкеры, Кунченко, Рыбьеног, но… А где Глеб? С таким же вопросом я подошёл к майору. Тот только отрицательно покачал головой, указывая на стоящую возле старого автобуса фигуру в оранжевом комбинезоне, уже без шлема.

— Ему уже не помочь, центральная нервная система успела полностью выгореть — овощ, одним словом…

— Нельзя его там оставлять! — решительно произнес я и направился к воротам, однако чья-то рука с силой упала на плечо и дёрнула назад.

— Идиот! Я тебя еле оттуда вытащил! Хочешь за ним последовать?! Я же сказал, он уже не жилец, единственное, чем я могу тебе и ему помочь — это не дать ему в таком виде бродить по Зоне!

Я посмотрел на старого товарища, который все ещё стоял у злополучного автобуса с открытым ртом и глядел в небо. Всего десять метров не добежал. Я перевел взгляд обратно на Кунченко. Тот молча вскинул АКМС и одиночным выстрелом срезал бывшего вояку. Он всего лишь пришел в Зону по призыву. Полгода ему бы ещё прослужить, и все, он дома. Если бы не тот злополучный день, если бы он не связался с нами…

Теперь мне некому доверять…

***

Из-за редких деревьев уже проступали очертания мёртвого города. Во времена Союза, ещё до взрыва, город-энергетик считался образцовым, с собственной железнодорожной развязкой и станцией — «Янов», собственным речным портом. Припять имела широкие просторные улицы, старые пятиэтажки чередовались с современными на то время высотными домами. Были здесь и кинотеатры, и школы, и детсады, в общем, люди жили своей беззаботной жизнью, пока не наступил тот роковой день, 26 апреля 1986 года… После этого город перестал жить.

Возле автостанции нас уже ждали всадники в полном составе. Хоть они дошли без потерь. Майор указал дальнейшее направление, и мы двинули спокойным шагом в полной тишине, которую вскоре прервал Иккинг.

— А где ещё один сталкер? — спросил он, стоило нам выйти на проспект Ленина.

— Мертв… — буркнул я.

— А… извини.

— Ничего. За это все время столько людей умерло, что я даже не удивляюсь. Зато я жив… Вокруг меня все дохнут как собаки, а жив, мля! Ну не пиздец, а? Мне иногда кажется, что Зона сама выбирает, кому жить, а кому умереть. Играется, сука…

— Крыс! — окликнул меня майор. — Давай ты хоть не будешь рассказывать ваши сталкерские байки про то, что Зона живая!

— Майор, ты уже долго в Зоне, много куда ходил, неужели тебе не казалось…

— Хватит! У нас есть проблемы посерьёзнее, чем верования сталкеров. — Кунченко вытащил рацию. — Сокол-6, я на месте, где вы? Выжигатель прошли?

— Это Сокол, мы над Припятью. Передайте ваше точное местоположение, прием.

— Мы на проспекте Ленина, возле магазина «Колосок», отсюда вижу пару шестнадцатиэтажек, вокруг заросшая аллея.

— Понял, будем у вас через десять минут, ждите… — пилот отключился.

***

Мы сделали привал в том же самом «Колоске». Обычное, ничем не примечательное одноэтажное здание, которое находится около пятиэтажки. Когда-то его стены украшала мозаика, сейчас же вряд ли можно что-то разглядеть там: плитка осыпалась, краска выцвела, и магазин превратился в нечто жуткое, в очередного призрака, свидетельствующего о былой красоте этого города. Внутри все раскидано, широкие окна выбиты, осколки хрустят под ногами, тут и там расположены битые витрины, в которых давно уже ничего не лежит, кроме пыли. Стены испещрены пулевыми отверстиями, как старыми, так и совсем новыми. Во дворе стоят проржавевшие насквозь автоматы с некогда бесплатной водой.

Мы рухнули прямо на пол, скинув рюкзаки; всадники с драконами остались снаружи. Фон в доме был нормальный, до 68 мкР/ч, для временной стоянки место было подходящим, хотя умеренный треск дозиметра действовал на нервы.

Я снял шлем с головы и положил на колени. Вопреки моим ожиданиям, поток свежего воздуха не очень хорошо воспринялся организмом — сразу вырвало.

— Черт, дружище, хреново выглядишь, — сказал Химик.

— Да… знаю, рожа как из печки… — тяжело дыша, проговорил я.

— Я не об этом, бледный ты весь… И на шее вроде как зоб растет.

Я провел рукой по голове, подтвердив свои домыслы — на пальцах остались клочки волос.

— Дозу схватил, — досадно прошипел я.

На некоторые время в помещении повисла тишина, которую, вскоре нарушил тот же Химик.

— Да не переживай так… Я одного человека знал, он от лучевой болезни вылечился за два дня — просто пачками препараты хавал. Тебе бы тоже нужно!

— Колеса жрать? Так и печень посадить можно, а то и сосуды полопаются, знаешь ведь, как антирад на людей действует?

— Да тебе бы хоть пересидеть где-то, чтобы болезнь не развивать.

— Где? Мне назад дороги нет, только на север, а вылечиться успею ещё.

Химик вздохнул и протянул мне ополовиненную бутылку водки и открытую консерву.

— На… Хоть так лечись.

— Вот мне сейчас только водкой и лечиться. — передачку я принял.

С трудом запихав в себя консервы — аппетита не было — и запив это все водкой из горла, я откинулся назад, погружаясь в свои мысли. «Прозрачное» немного обожгло глотку, но я этого почти не заметил. Вскоре, после пяти минут раздумий, послышался рев нескольких вертолетов. Мы все выбежали во двор, словно дети, чтобы посмотреть на диковинную летающую машину.

— Говорит Сокол, мы на месте, прием!

— Сокол! — ответил Клинч. — Видишь нас?

— Так точно! Погоди… Матерь Божья!!! Что это за херня с вами?!

— Отставить, они не опасны. Лучше скажи какова обстановка в городе?

— Город почти неживой, в смысле, людей я не видел, пару мутантов, и все. И… постоянно одолевало такое странное предчувствие… в общем, место это нехорошее, точно что призрак!

— Сокол, твою мать! Хватит мне про мистику заливать, по делу лучше говори!

— Да у меня приборы с ума сходили, когда я пролетал над чёртовым колесом и над госпиталем, а возле садика вообще чуть машину не потерял, когда на малой высоте пролетали. Увидел пилот якобы дочь свою на крыше и полетел к ней навстречу…

— Завязывай!

— Ладно, мы проведем разведку окрестностей ещё раз, если что — доложим…

Три вертолета удалились вперёд по проспекту Ленина, туда же надо было идти и нам.

*** В городе царила действительно странная обстановка. Дома вокруг хоть и мертвые, оконные рамы зияют непроглядной темнотой, правда, в некоторых даже стёкла уцелели, но все равно казалось, что здесь кипит жизнь. Мне иногда мерещились голоса людей, сигналы машин, в какой-то из квартир вроде как человеческая фигура мелькнула… Однако наваждение почти сразу исчезало, оставив нас наедине с большим молчаливым городом. Не так я себе представлял Припять, точно не так. Я думал, здесь будут блуждать бесконечные скопища мутантов, на каждом шагу будут обширные поля аномалий, а тут вообще ничего!

— Где вся живность? Даже «Монолит» не видно, — поинтересовался я почти шепотом, хотя мой голос застрял где-то в глубинах брошенных квартир.