«Ну да, викинги», — думала тогда Астрид. — «Только вот в бою настоящем никто из них не участвовал, только на драконах летали в это время. Некоторых даже от вида крови мутит!»
После небольшого привала, немного отогнав моральную и физическую усталость, команда без всякого энтузиазма двинулась дальше по полю. Скудных запасов воды оставалось ещё на день, а потом, если дождя не будет, нужно было либо из пруда пить, либо росу собирать. Ни то, ни другое не радовало. Первое — оттого, что все водоёмы зацвели и почему-то воняли дохлятиной, а на втором долго не протянешь. И, конечно же, из-за отсутствия еды голод приходилось утолять водой, а потому её потребление стало в два раза больше обычного. Драконы тоже недоедали. Хоть они где-то и находили какие-то туши, но, казалось, от местной падали им становилось только хуже.
Наконец спустя несколько часов бесцельных блужданий Рыбьеног заметил первых людей и тут же всем своим видом попытался указать своё, а заодно и всех остальных, местоположение. Наивности ему было не занимать.
Астрид это не понравилось… Точнее, не понравилось это драконам. При виде незнакомцев они сразу насторожились, и не зря. Послышались хлопки. На тот момент друзья ещё не знали, насколько огнестрельное оружие опасно. Лишь после того, как Рыбьеног свалился на землю с окровавленным плечом, остальные бросились ему на помощь. Что-то свистело над головой, срезая высокие стебли сорняка, прижимая всех к земле, не давая поднять голову. Продолжался обстрел каких-то три минуты, показавшихся целой вечностью.
За дело взялись драконы. Несмотря на свою слабость, они устроили целое представление, настоящий огненный шторм. Другие выходки драконов, связанные с огнём, после этого казались детским утренником. Это было более чем странно: драконы никогда без приказа на людей не нападали, а уж тем более не убивали. Однако особенности поведения ящеров были последним, о чём тогда хотелось думать. Дождавшись, пока пожар утихнет, Хофферсон пошла осматривать побоище. Определить, кто напал и как получить от врага что-нибудь ценное, было невозможно. От нападавших остались одни почерневшие кости, пожар унёс всё… Дальнейшие события запомнились с трудом. Друзья каким-то образом вышли с поля и наткнулись на странный дом, где после тщательного обыска нашлось несколько банок с едой и оружие, которое никто тогда ещё таковым не считал. Остальные события ближайших часов были словно в тумане…
Астрид тряхнула головой, отгоняя так некстати нахлынувшие воспоминания, и снова осмотрелась. Нет, Рыбьеног прав, самой ей Иккинга не найти, нужна помощь ребят. Девушка уже было развернулась, собираясь пойти назад, но обнаружила, что, глубоко окунувшись в воспоминания, она потеряла маршрут. Можно было, конечно, попытаться вернуться по своим следам, но не факт, что их везде будет видно. Приметных ориентиров тоже было не видно.
— Да неужели? После всего пережитого вот так вот просто взять и заблудиться? — едва слышно спросила себя Астрид. Ей ничего не оставалось, кроме как идти наугад.
Рыбьеног заметно не поспевал за бросившейся в лес Астрид и вскоре вообще потерял её из виду. Двигающиеся по инерции ноги остановились: пришло осознание того, что в лесу он остался один. После небольшой прогулки по другому миру и без того многочисленные страхи Рыбьенога усилились вдвое, хотя он всячески пытался их скрыть. Но от себя не убежишь: то и дело казалось, что из кустов выпрыгнет какое-нибудь чудовище, коих он успел вдоволь насмотреться. Или его тихо, незаметно убьют люди из чего-нибудь подобного тому, что бесполезно болталось у парня за спиной. Несмотря на первобытный страх перед неизвестным оружием, Рыбьеног тем не менее не спешил расставаться с весомым аргументом против большинства опасностей. И вот наступило самое время им воспользоваться. Подтянув штурмовую винтовку поближе под руку, Рыбьеног начал осторожно продвигаться дальше в лес.
Царившая вокруг тишина успокаивала, усыпляла бдительность. Обстановка тонко намекала, что никаких опасностей нет, и можно разбивать лагерь прямо среди леса, не опасаясь за свою жизнь. На всём пути не было ни единого намека ни на зверей, жаждущих побыстрее разорвать и сожрать человека, ни на смертельные ловушки, которые появлялись буквально из воздуха и убивали в доли секунды. Не было даже обычных людей, которым, казалось, нравится убивать кого бы то ни было. И это при том, что массивная туша Рыбьенога, мягко говоря, мешала ему бесшумно проходить через заросли. При желании на звук могли бы сбежаться все кому не лень. Лишний вес пагубно сказывался на выносливости. Да и откуда она может взяться, если изнуряющих физических упражнений на Олухе не заставляют делать уже года два, обращая внимание только на езду на драконах? Да и там парню достался дракон под стать ему самому, в диаметре ничем не уступающий владельцу и жутко медленный. Ему даже выбирать не нужно было. Ужасное чудовище, как он считал, слишком опасный и жестокий дракон, змеевик слишком быстр, а перегрузки Рыбьеног переносил очень плохо. О ночной фурии даже думать не хотелось. Его мутило при одной мысли, с какой скоростью Иккинг обычно летает.
Парень уже настолько привык к спокойствию, что неожиданный треск веток и появление оленя заставили его подпрыгнуть на месте. Зверь при виде человека сменил направление движения, уйдя куда-то в сторону и оставив парня ещё несколько секунд стоять в ступоре. Встряхнувшись, Рыбьеног обнаружил, что смотрит на лес через маленькое окошко голографического прицела. Рефлекс. Астрид именно этого и добивалась, несколько дней напролёт заставляя его ходить с оружием и время от времени обучая обращению с ним. Оставив винтовку болтаться на ремне, юноша неуверенно двинул дальше.
«Это наша земля!» — думал про себя Рыбьеног. — «Я узнаю эти хвойные леса везде. Конечно, это не Олух, неизвестно, где мы именно, но уже понятно, что не в том злополучном месте!»
С каждым шагом его догадки подтверждались. Ну вот где в Зоне можно услышать пение птиц? Кроме кряхтения вездесущих ворон, там не было ничего. В Зоне вообще нельзя отличить лето от осени, особенно если зайти вглубь её территории. Листва, если она есть, в основном жёлтая или вовсе сухая, мёртвая от постоянных радиоактивных осадков. Что же касается хвойных лесов, так Рыжий Лес был не зря так назван, он действительно рыжий… Здесь же высокие пышные сосны, земля, укрытая мхом, и трава по колено, зелёная, здоровая. От этого пейзажа наезднику хотелось чуть ли не прыгать от счастья, как же он скучал по этим видам. Мелочь, а когда оказываешься в местах, где нельзя хотя бы банально дышать, а вокруг тебя все мёртвое, начинаешь тосковать именно по таким вещам.
Рыбьеног съехал по крутому спуску, спугнув с веток нескольких птиц, и оказался в небольшом овраге среди бурелома. Очередной шум слева, негромкий, на грани слышимости, можно было бы сослать на «показалось», однако чей-то голос, сопровождающий его, доказал иное. Рука повторно потянулась к автомату, но Рыбьеног вовремя отдернул её, признав, кому принадлежит голос.
— Астрид! — крикнул всадник.
— Рыбьеног! Где ты? — донёсся едва различимый ответ.
— Иди на мой голос! Попробую выйти навстречу!
Взбодрившись, Ингерман продрался сквозь сухие ветви и вышел на неприметную звериную тропу, плавно уходившую на другой конец оврага. Направляя путь Астрид своим голосом, он и сам не заметил, как вышел ей навстречу. Девушка от радости кинулась ему в объятья.
— Ты помнишь дорогу назад? — спросила она, отстранившись.
— Да… наверное… Что-то помню, — заговорил парень, краснея. — Ты не нашла Иккинга? Ну или хоть какие-то его следы?
— Нет, — мотнула головой блондинка. — При всём желании я его сейчас не найду. Нужно всё обсудить. Ты прав. Для начала стоит хотя бы узнать, где мы…
— А мы, Астрид, у себя дома! — довольно ответил Рыбьеног.
Были на нашем острове случаи, когда люди, казалось, умирали, но спустя некоторое время снова стояли на ногах. Однозначно к этому чуду относиться было сложно. Кто-то верил, что боги решили вернуть человека из-за того, что он не выполнил какую-то предназначенную ему цель, кто-то утверждал, что те же боги услышали мольбы страдающих, смилостивились и вернули покойного назад (в основном это были родственники), а кое-кто был уверен, что это, наоборот, проклятье — не нашлось усопшему места в чертоге, вот и вернули его. Таких требовали изгонять с острова. Сами же вернувшиеся утверждали, что видели своих погибших знакомых, какой-то тоннель и свет. Те, кто не боялся говорить с ожившим мертвецом, просто заваливали его вопросами. Всем же хотелось узнать, как оно там, в Вальхалле. Чем дольше продолжалась эта тема, тем больше рассказываемые истории казались выдумкой.
