Нужно было или разворачиваться, или пытаться съехать на склон и как-то выбираться по нему. Фактически, снежный бруствер помог мне пересечь высокогорную долину от края до края, до начала подъема склона следующей вершины оставалось всего ничего. По горным меркам, разумеется. А еще след аномалии успел увести меня далеко от чрезвычайно опасного края обрыва и заметно спустить вниз. Кроме того, я по-прежнему не видел за заметно приблизившимися вершинами новых.

То есть тут горный хребет все же заканчивался, и направление я выбрал верно, а пытаться пробиться по насыпи назад, таким образом, будет самоубийственной глупостью. Осталось выяснить, не будет ли самоубийственной глупостью пытаться пробится вперед вместе с танком.

Хорошо подумав, я решился на обход седловины по склону. В самому низу распадка, где встречались каменные массивы двух пиков, в хрупком равновесии застыла адская смесь из обломков скал и ледяных торосов. Даже мне было понятно: этот путь и для пешего закрыт. А вот выше пробиться на первый взгляд шансы казались не нулевыми. Мне всего лишь нужно было обогнуть лежащую передо мной гору и выбраться на внешний склон в том месте, по которому можно было бы спуститься к траве, деревьям и мегафауне. И, может быть, цивилизации. Если, конечно, с той стороны это все действительно находилось.

Что сказать? Еще никогда я не ездил так медленно. Сталь под моим управлением практически кралась (это если оставить за скобками рев двигателя), сторожко проверяя кончиком гусеницы опору при каждом новом «шаге». А я до боли в глазах вглядывался камень и лед склона впереди и по бокам, пытаясь вовремя заметить начинающую появляться трещину или зарождение осыпи в надежде успеть дать задний. Но пока проносило. Может, потому что я раз за разом слезал с брони и намечал траекторию, сначала проходя своими ногами? Ребята на оффроаде так делали в сложных (по их мнению) местах.

Изматывало такое движение ужасно. Солнце на небе не было, пейзаж по сторонам особым разнообразием не радовал. Казалось, что ты залип на одном и том же месте, как муха в янтаре, особенно после того, как край снежной насыпи исчез за изгибом склона. Хуже всего, что я понимал: без горной подготовки я запросто могу попросту не заметить очевидные признаки ненадежности грунта. А тут еще и склон, как назло, вдруг начал увеличивать угол уклона!

В очередной раз протиснувшись через командирку на свое место в башне танка, я понял: всё, не могу больше. Перерыв! А то камни уже и перед закрытыми глазами пляшут! Захлопнул крышку, чувствуя, как тепло возвращается в основательно выстуженный жилой объем: через триплекс разглядеть опасные и безопасные места нечего было даже и думать. Повернулся спиной к рычагам, подхватывая шлемофон… и принялся мять мягкую подкладку в руках. Мне еще несколько часов надоело его туда-сюда надевать и снимать.

Минут, наверное, с десяток я провел в бездумной прострации, прежде чем уловил… лёгкую неправильность ситуации. Еще пять минут ленивых попыток мысленно разобраться… О, а почему сканирование остановилось? Лампы и электромоторчики — это вам не процессорная техника, «глючить» так просто не будет. А армейская рация, даже если это навороченный (для мобильного исполнения, конечно) комплекс радиоразведки — не та штуковина, где можно случайно задеть за кнопку и не заметить. Тумблеры так щелкают — любые кастаньеты позавидуют…

Я распрямился, будто меня подбросили и торопливо натянул шлем с интегрированными наушниками. Тишина, конечно же. Ничего удивительного, что я перестал следить за рацией при таких-то раскладах. Но теперь никакой возможности узнать, когда аппаратура уловила сигнал, какой он силы был, и что, собственно, слышно было. Вот тут я бы предпочел иметь под руками земную электронику, которой ничего не стоило это все записать. Одна надежда, абонент вновь возьмётся за микрофон… хотя, что это я?

— Здесь Один-Семь-Шесть-Вик, кто меня слышит? — ч-чёрт, голос, оказывается, охрип с этими всеми приключениями…

Томительная пауза…

— Слава Хель, хоть кто-то! Здесь Один-Вось-Шана! Где ты, Вик? Взрывчатка есть?!

— Я… где-то здесь, — судя по качеству передачи без малейшего шума и каждый раз улетающей в право стрелке на приборе измерения силы принимаемого сигнала, взволнованная женщина с рацией находилась совсем близко. Вот только в горах, допустим «четыре километра по прямой», которые на равнине мой танк мог сделать за считанные минуты, тут могли означать и день пути. — Взрывчатка… тоже есть.

В снарядах в автомате заряжания в сумме у меня целый арсенал Вэ-Вэ*, верно же? Особенно в фугасах… я надеюсь.

— «Где-то здесь», это где конкретно? — требовательно переспросила меня удаленная собеседница.

— Я… — хороший вопрос. Думаю, честный ответ ей не понравится. — На склоне. Может быть даже одной с вами горы.

— Вик, ты издеваешься? — я даже отсюда почувствовал, как она устала.

— Я тут впервые, ничего не знаю и карты нет, — наверное, с этого и стоило начинать.

— Это как так?! — по-моему, она там чуть не упала от такого заявления. — Видишь Маяк? А Канатку?

— Это горные вершины? — на всякий случай уточнил я. Ответом мне послужил какой-то нечленораздельный звук, словно кто-то подавился.

— Так, ладно, разберемся потом, — через паузу опять ожила рация. — Поступим проще. Пускаю зеленую ракету, смотри!

Я торопливо откинул люк, закрутил головой. Есть!

— Вижу! — крикнул я в тангенту, и уточнил. Нагромождение скал, метрах в тысяче прямо передо мной, ракета из-за них поднялась!

— Совсем близко! — похоже, собеседница определила расстояние по времени, через которое я увидел взмывающий в небо зеленый огонёк. — Быстрее, сюда! Нужно вскрыть галерею как можно скорее, вопрос жизни и смерти! Сейчас поднимусь, дам флажковый ориентир!

— Боюсь, с «побыстрее» тоже проблемы, — выдавил из себя я. — Я в горах новичок… В таких горах. Мне бы проводника…

Вряд ли посещение горнолыжного курорта можно счесть хоть какой-то горной подготовкой, так что в таких, «диких» горах я и правда впервые.

— Да что с топхфф… не такх… Вик? — сигнал начал «скакать» по силе приема, иногда полностью утопая в шумах. — Еще скашишш… что ты сюда приперся… на танке?!

Последнее прозвучало громко и отчетливо, одновременно я увидел человеческую фигуру на том самом скальном выступе. Над ней, видимо на тонком флагштоке, трепетало отчетливо различимое пятнышко красного сигнального флажка.

[*Вэ-Вэ — частое разговорное сокращение от «взрывчатые вещества» среди профессионалов: саперов и не только.]

— Взрывчатка? — это были первые слова Шаны, едва она взобралась на броню «Шестерки».

Что-то сказать об обладательнице весьма выразительного и звонкого голоса мне оказалось тяжело: в узкую щель между шарфом и козырьком классической ушанки видны были только глаза. И то лишь потому, что широкие защитные очки она сдвинула на лоб. Черные глаза, с чуть обледеневшими кончиками ресниц.

— Внутри фугасного снаряда — хватит? — мой вопрос заставил её ненадолго задуматься.

— Два! — женщина для верности показала мне два пальца: большой и указательный. Все остальные пальцы скрывал единый карман, как у варежки. Вот такой гибрид, позволяющий стрелять, не морозя рабочую руку. Ну и разумеется, у незнакомки, спускаясь с груди на живот, висел стволом вниз короткий автомат. Очень грамотно висел, подхватить и открыть огонь «от пуза» можно было очень быстро.

— Идёт, только сначала помоги вывести машину на безопасное место, — поставил условие я. Сжимая в опущенной руке пистолет, сам выглядывая наружу только по плечи, и готовясь в любой момент с головой нырнуть в люк. Стреляя из темноты против света по силуэту у меня будут отличные шансы выйти победителем. Да еще и Сталь наверняка поможет. Паранойя? Всего лишь здравомыслие по-местному.

— Долго! Надо вскрыть галерею, гермодвери задрались и вентиляция прекратилась, а мне еще размещать… Очень нужно, короче! Потом все объясню!