С корпусом не потерял связи и его выпускник 1740 года Александр Петрович Сумароков (1717–1777). Он уже был к тому времени известным в России писателем. В корпусе он создал «Общество любителей российской словесности». Суворов принял участие в работе общества. Читал на заседаниях свои первые литературные произведения, среди которых было и «Разговоры в царстве мертвых». Печатался будущий полководец и в журнале Академии наук, который назывался «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие».

Выдающиеся литературные дарования Суворова не нашли достаточного отражения в литературе. Между тем будущий полководец был охотно принят в литературный круг светил писательского общества того времени. К примеру, выпускник Сухопутного шляхетского кадетского корпуса 1740 года Александр Петрович Сумароков был автором весьма популярных в то время произведений: комедии «Рогоносец по воображению», трагедий «Дмитрий Самозванец», «Мстислав» и других, в какой-то мере предвосхитивших отдельные черты творчества знаменитого Д.Ю. Фонвизина.

Кадетский корпус давал глубокие знания в науке, искусстве, литературе. Что же касается непосредственного военного образования, то на этот счет есть красноречивое свидетельство блистательного русского полководца Петра Александровича Румянцева. Во время русско-турецкой войны 1768–1774 годов по его просьбе Екатерина Великая прислала на пополнение армии двенадцать поручиков – выпускников Сухопутного шляхетского кадетского корпуса. Высочайшая по тому времени подготовка этих офицеров настолько поразила Румянцева, что он тут же отписал государыне, благодаря ее за присылку «вместо двенадцати поручиков двенадцати фельдмаршалов».

Безусловно, занятия в корпусе, хотя Суворов и не был его воспитанником, оказали значительное влияние на его становление».

Но ведь офицер должен быть не только мастером своего боевого предназначения, но и всесторонне образованным и воспитанным на лучших достижениях культуры человеком. Поэтому не случайно кадетский корпус стал таким очагом культуры, который серьезно повлиял и на развитие театрального искусства в России, а в том числе и искусства балетного.

Впрочем, первая балетная школа в России была открыта еще до прихода Суворова в корпус. Открыта она была при императрице Анне Иоанновне и получила название «Танцевальная Ея Императорского Величества школа». За свою история она претерпела много преобразований, меняла название, но основа была заложена именно учителем танцев кадетского корпуса, что не забывают и ныне в стенах правопреемнице этой школы – Академии русского балета имени А.Я. Вагановой.

В положении о школе говорилось, что создается она для обучения детей из крестьян. Основатель ее был назначен «для обучения танцеванию театральному». Эта школа стала впоследствии Императорским театральным училищем. Школу окончил отец нашей героини, а затем окончила и она сама. Первоначально учебное заведение находилось в старом Зимнем дворце, на месте которого впоследствии был построен Эрмитажный театр. Фасад здания выходит на Дворцовую набережную. Здание соединяется с основным комплексом нынешнего Зимнего дворца специально сооруженной аркой-переходом через канал. Канал – Зимняя канавка – соединяет реку Мойку с Невой.

В школе первоначально был установлен трехлетний срок обучения. Учителем Евгении Колосовой – в ту пору еще Нееловой – был знаменитый балетмейстер и балетный педагог Иван Иванович Вальберх (Вальберг, Лесогоров 1766–1819), происходивший из обрусевшей шведской семьи.

Итак, будущая звезда балета Евгения Неелова родилась в семье пантомимного артиста кордебалета Ивана Дмитриевича Неелова (1746–1810), окончившего театральную школу при императорской труппе в 1769 году. Она решила идти по стопам родителя своего и поступила в ту же школу, которую с успехом окончил отец.

Балетмейстер Вальберх настолько высоко оценил способности будущей звезды балета, что занимался с нею даже тогда, когда в связи с очередной реорганизацией школа временно не действовала.

Еще в годы учебы Евгения сумела блестяще показать себя. В четырнадцать лет она участвовала в балетном спектакле «Пигмалион». Это стало ее дебютом.

В 1799 году в возрасте девятнадцати лет она окончила учебу и поступила в Петербургскую императорскую труппу солисткой.

В том же году она вышла замуж за музыканта Михаила Колосова.

Семейная жизнь не мешала сцене. Собственно, когда муж и жена работают на сцене, это даже помогает.

Муж, Михаил Петрович Колосов, продолжал работу в оркестре Петербургской императорской труппы.

4 февраля 1802 года у Колосовых родилась дочь Александра, которая в будущем стала выдающейся драматической актрисой. Замужем она была за Каратыгиным, являлась фактически ведущей актрисой эпохи Пушкина. Достаточно известным был и ее супруг трагик Василий Каратыгин.

Собственно, вся близкая родня Евгении Колосовой была на сцене. Отец, муж, сестра, дочь, племянники.

Ну а дочь уже 1 марта 1819 года в семнадцать лет вышла на санкт-петербургскую сцену Императорских театров, где работала в течение двадцати пяти лет.

Родители серьезно занимались ее воспитанием и обучением. Евгения Колосова даже брала дочь за границу, где та прошла учебу. В Русском биографическом словаре говорится:

«8 июня 1822 г. она (Александра Колосова) уехала с матерью за границу и провела целый год в Париже, где училась у знаменитой французской артистки m-lle Марс, первоклассной исполнительницы мольеровских ролей. Вернувшись в Петербург, Колосова 27 ноября 1823 г. выступила в роли Селимены («Мизантроп» Мольера). Естественность и простота исполнения этой роли, невиданные дотоле на русской сцене, привели публику в восторг; с тех пор Колосова стала выступать преимущественно в так называемой высокой комедии».

В шуточном донжуанском списке Александра Сергеевича Пушкина значится и дочь Евгении Колосовой Александра, с которой у него вполне мог быть роман, и, по крайней мере была взаимная симпатия.

Пушкин, как известно, одно время был увлечен актрисой.

В январе 1819 года Александра Колосова сыграла главную роль в трагедии «Эсфирь» Расина, в которой до нее блистала Екатерина Семеновна Семенова (1786–1849). Пушкин в статье «Мои замечания об русском театре» (1820) писал: «В скромной одежде Антигоны, при плесках полного театра, молодая, милая, робкая Колосова явилась недавно на поприще Мельпомены. 17 лет, прекрасные глаза, прекрасные зубы, нежный недостаток в выговоре обворожили судей трагических талантов. Приговор почти единогласный назвал Сашеньку Колосову надежной наследницей Семеновой. Во все продолжение игры ее рукоплесканья не прерывались. По окончании трагедии она была вызвана криками исступления…»

Правда, Александр Сергеевич обратил внимание на «недостаток естественности и простоты в игре К.».

Исполнению роли Эсфири в пьесе Расина он посвятил эпиграмму:

Существует мнение, что эпиграмма родилась по другому поводу. Будто бы сплетники выдумали, что Колосова назвала его мартышкой, намекая на своеобразную внешность. Вот поэт и ответил эпиграммой.

Александра Колосова между тем очень тепло отзывалась о поэте, хотя и ее несколько раздражало его увлечение Семеновой.

Колосова писала о Пушкине:

«Он… стал довольно часто посещать нас, смешил своею резвостью и ребяческою шаловливостью. Бывало, ни минуты не посидит спокойно на месте; вертится, прыгает… перероет рабочий ящик матушки; спутает клубки гаруса в моем вышиванье».