— Не ссснаю… Восссм… жно.

Пастор сглотнул. Он изо всех сил старался не проникаться к этому странному демону излишним сочувствием. Но получилось плохо. Внутри что-то сжималось от тупой боли, в горле стоял комок.

Тяжело вздохнув, он вернулся в угол, где сиротливо стояла почти забытая им кожаная корзина для пикника. Поднял крышку, проверяя, насколько легко она закрывается. Поперхнулся, в шоке разглядывая пожелтевшие страницы, плотно выстилающие её дно и бока. Моргнул. И с трудом удержался, чтобы не сплюнуть при виде ехидной козьей морды в начерченной на целый разворот рогатой пентаграмме. Ах, ну да, тогда конечно…

Уже готовые сорваться с губ слова укора так и остались при нём. Нет. Если на что-то у него и есть сейчас право, то точно не на упрёки.

— Лучше поторопись, — сочувственно посоветовал он, устанавливая корзину вплотную к краю фанеры и немного приоткрывая её. Возможно, будет лучше, если я сам закрою тебя… вряд ли ты сможешь плотно притянуть крышку.

Демон слабо покривился. Кажется, он уже снова спал. В таком случае, его слова тем более были нелишними.

— Демон, ты слышишь меня?

Тот неохотно поднял веки.

— Не ув… верен, что ссссмогу сссейчас… — вяло пробормотал он, с трудом щуря на пастора мутные глаза. Слабо вздохнул и вновь смежил ресницы, пряча змеиную желтизну.

Уильям только головой покачал. Нет, все-таки первое впечатление определённо было верным. Его гость из Преисподней и впрямь был едва жив.

— Тогда тем более тебе нужно спрятаться, — мягко, но настойчиво возразил он. Поколебавшись, он нагнулся и осторожно, в любой момент готовый отдёрнуть руку, потряс демона за плечо. — Ну же, де…

Он запнулся. Почему-то вдруг слово «демон» показалось оскорбительным и несправедливым. Он тяжело вздохнул.

— Дитя Божье, проснись, — поправился он. И мысленно вознёс молитву Всевышнему, прося прощения за эти слова. В конце концов, кем и были все демоны, если не созданиями Бога, пусть и отрёкшимися от Него…

Демон настороженно шевельнул головой. Уильям затаённо улыбнулся, разглядев в неохотно открывшихся глазах слабое недоумение.

— Я не… Меня сссовут Кр… роули.

— Я знаю, — кивнул пастор. — Но разве ты не сам сказал мне, что тебя творил сам Господь? Возьми себя в руки, Кроули. Если Он позволил тебе вернуться живым из Ада и забрать с собой ангела, вряд ли Он желает твоей смерти сейчас. Тем более — такой глупой и бессмысленной. Соберись, тебе нужно стать змеёй.

Он помолчал, разглядывая растерянно моргающего демона. И добавил, почти по наитию вдруг догадавшись, что может оказаться самым весомым аргументом:

— Если, конечно, ты не хочешь, чтобы твой друг, проснувшись, обнаружил рядом с собой только кучку пепла.

А вот это проняло. Демон вздрогнул, нервно зашипел. Жёлтые глаза поспешно метнулись к мирно спящему ангелу. Впрочем, даже если он был не ангелом — а Уильям всегда представлял себе их немного… иначе… Словом, пастора сейчас мало заботила сущность второго из своих удивительных гостей. Зато страх и волнение на лице рыжего демона мелькнуло нешуточное. Он тихо застонал, без сил опуская голову на фанеру, прямо рядом с застывшей лужицей воска. А потом, зажмурившись, оскалился и напрягся всем телом, судорожным движением сводя вместе острые лопатки и вцепляясь трясущимися руками в колени.

Уильям прикусил губу, с жалостью понимая, что, чтобы не происходило в организме демона, он сейчас испытывает нешуточные страдания. Он вздрогнул и отшатнулся, когда тот вдруг содрогнулся, резко выгибаясь дугой и заходясь в корчах. Метнулся между стен, возвращаясь испуганным эхо, хриплый плачущий крик, срывающийся на отчётливое змеиное шипение.

Уильям отступил ещё на шаг. Потом ещё на один. И ещё. Потрясённый, не уверенный, что хочет видеть то, что творится с телом этого… не человека. Он уже наблюдал превращение. В принципе, даже, кажется, не слишком испугался тогда.

…Обратный процесс выглядел куда более жутко.

И более… фантасмагорически.

О да, это существо не было и не могло быть человеком. Как бы не выглядело при этом.

…Оцепенев, он следил, как огромная чёрная змея, намного крупнее, чем он помнил, вздрагивая, поводит треугольной головой. Как расширяется и опадает участок длинного тела, где, должно быть, расположены были лёгкие. Уильям очень жалел, что отошёл всего на три шага. Он предпочёл бы оказаться сейчас подальше. Как минимум — за пределами расстояния, на которое может ударить двенадцатифутовая рептилия, если ей вдруг взбредёт в голову что-то не то. И не двигался лишь потому, что встревожить змею неожиданным движением боялся куда больше, чем находиться возле неё в такой опасной близости.

Минуту спустя демон, должно быть, пришёл в себя. Поднялась чуть выше обморочно (или угрожающе?) покачивающаяся голова. Жёлтые, перечёркнутые чёрной щелью зрачка неподвижные глаза остановились на лице пастора. Миг — и гигантская рептилия словно ужалась, почти незаметно для глаза превращаясь просто в крупную, но не потрясающую воображение. Раздалось слабое, отчётливо болезненное шипение. Выметнулся изо рта, пощупал прохладный воздух раздвоенный язык.

— Сссспасибо за помощщщь… — потрясённо разобрал пастор.

И с трудом удержался, чтобы не потрясти головой.

— О, Боже, на всё воля твоя… Кто ж диктует современным писательницам их сказки?.. — пробормотал он, вспоминая младшенького мальчишку Джессики и книги, с которыми он носился последние полгода.

Демон проигнорировал его слова. Возможно, и вовсе не услышал. Уильям показалось, что он с трудом удерживается, чтобы не заснуть прямо здесь и сейчас. Но нет. Отвернувшись от него, змей развернулся, скользнул назад, вытягивая длинное тело и осторожно сворачиваясь на груди улыбнувшегося сквозь сон ангела. Едва слышно зашипел, без сил опуская голову. А пару минут спустя, когда пастор, в очередной раз покосившись на наручные часы, уже готов был напомнить о приближавшемся времени утренней службы, неохотно стёк с так и не проснувшегося друга и, извиваясь по фанере, неловким движением забрался в открытую корзину. Уильям постоял ещё несколько секунд, пытаясь разобраться, что он вообще сейчас чувствует. А потом, осторожно приблизившись, медленно протянул руку и плотно закрыл кожаную крышку.

Запоздало вспомнил о книге, которая уже не просто шокировала, а почти пугала его. На миг заколебался, не зная, стоит ли нести её с собой в святую обитель. Потом, решившись, засунул её под мышку и вышел сквозь разбитую дверь в свет разгорающегося утра.

Уже через пару шагов вспомнил об оставленном фонаре. Но, поколебавшись миг, решил не возвращаться. В конце концов, как минимум одному из его гостей, скорее всего, неприятно будет очнуться в полумраке.

***

Шаги священника смолкли где-то вдалеке, и Кроули с облегчённым вздохом опустил голову на нестерпимо ноющее от ожогов тело. Наконец-то… Иногда слишком острый демонический слух всерьёз раздражал. За размеренным скрипом гальки почти не слышно было слабого дыхания Азирафаэля, и Кроули стоило огромного труда оставаться в корзине. Лежать, с облегчением чувствуя, как стихает обжигающее веяние растворённой в воздухе Благодати, и напоминать себе, что Азирафаэлю уже ничего не грозит. Кроме, разве что, простуды от лежания на холодном полу — но ангелы не простывают, так что и это не грозит.

…Помогало плохо. Вымораживающий ужас тех бесконечных минут, когда он чувствововал, как медленно гаснет в ангеле сияние жизни, всё ещё стыл где-то внутри. Скручивал желудок в болезненный узел. И исчезать не спешил.

Кроули вообще сомневался, что теперь когда-нибудь сможет избавиться от этого убийственного воспоминания.

Сссатана. Он убил Азирафаэля. Почти убил. Грёбаная эвтаназия. Он мог просто не успеть вернуть его к жизни. Уж свои-то возможности он знал. Азирафаэлю оставалась пара секунд, если не меньше. Кретин. Почему было не обойтись просто обезболиванием, надо же было обязательно насмерть, с остановкой сердца и параличом лёгких?!

Змей зло застонал, буквально задыхаясь от ненависти к себе самому. Толку было бы от этого чёртового портала, если бы Азирафаэль успел умереть?! Разве что — с инструментами для самоубийства проблем не возникло бы.