Здесь темнее, жарче, от паров голова соображает тяжело и туго, будто я напилась. Вот, снова тот звук! Словно кто-то пытается дышать.
– Натаниель?
Тишина. И вдруг – негромкий смешок. Меня охватывает невероятное облегчение, которое затмевает все: удушливые пары, пыль на ладонях, боль в коленях. Я ковыляю на звук, не обращая внимания на мелькнувшую тень. Натаниель лежит, привалившись к камню. Голова у него вся в крови, которая тонким ручейком сбегает по лбу. Рядом с Натаниелем уже натекла целая лужа крови… От одного взгляда на нее мне делается дурно.
– Майлин, – шепчет Натаниель. Он смотрит невидящим взглядом куда-то сквозь меня. Отойдя в сторону, я понимаю, что это значит. Натаниель меня не видит.
Я опускаюсь на колени рядом с ним. В сумеречном свете ничего не видно, и я не знаю, как помочь Натаниелю. Да кого я обманываю? В рюкзаке есть бинты, но будет ли от них толк? На голове у Натаниеля огромная рана, однако кости целы. Плохо, если у него сотрясение мозга, но вдруг что-то похуже?.. Я машу рукой перед глазами Натаниеля, но он не реагирует.
– У тебя все хорошо? – озабоченно спрашивает он.
Не придумав ничего путного, говорю:
– Да уж получше, чем у тебя. Натаниель, ну как так?
Он еле-еле качает головой:
– Ты ведь захватила пластыри.
– Брось свои шуточки, Натаниель. Ты меня видишь?
«Умоляю, скажи, что видишь, – думаю про себя. – Просто скажи «да», соври мне!»
– Нет. Боюсь, я сильно приложился головой.
Дело дрянь. Дрянь-дрянь-дрянь!
– Ладно. Разберемся. Такое бывает, но затем должно пройти.
Натаниеля надо вернуть в Завременье. Я дрожащими руками выуживаю из кармана Церцерис. Он перенесет нас обратно, Натаниелю нужно в больницу, и как можно скорее! Но открыв медальон, я понимаю, что он нам не поможет. В ночных небесах нет ни капли магии. Касаюсь их, но ничего не меняется. Церцерис холодный, пустой и совершенно бесполезный. Магии требуется время, чтобы восстановиться, но… Тут сердце у меня сжимается. Вдруг этот неудачный прыжок сломал Церцерис?
– Не знаешь, куда нас занесло? – интересуюсь я. – Здесь повсюду вулканическое стекло. По-моему, это кратер или какое-то ущелье. Может, мы в вулкане? Чувствуешь, серой пахнет?
Натаниель кивает, но для его головы это уже слишком. Он заваливается на бок, а мое сердце стучит быстрее.
– Эй! Останься со мной. Не бросай меня одну в этой дыре! Не впадай в беспамятство, ни к чему это, слышишь? Ты просто расшиб голову. Рана сильно кровит и выглядит жутко, но на деле все не так страшно.
Натаниель не отвечает, и мне это не нравится. Достав из рюкзака бутылку, я брызгаю на Натаниеля водой. Вдруг у меня за спиной раздается рычание. Я быстро оборачиваюсь – и бутылка падает на землю. Из моей груди вырывается тонкий скулеж, потому что в нескольких метрах от нас стоит серебристо-серый волк, здоровый, размером с пони. Он с убийственным спокойствием нас разглядывает. Трясущимися руками я вытаскиваю меч из ножен и направляю его на могучего зверя, но тот продолжает просто смотреть. Затем – я и глазом моргнуть не успеваю – волк быстро исчезает и появляется снова, теперь совсем рядом с Натаниелем. Волк поводит носом, и я знаю, что он чует. Кровь.
– Даже не думай, – шиплю я, делая несколько быстрых шагов навстречу зверю. Но он снова испаряется и возникает в другом месте. Ближе не подходит, просто наблюдает за моими действиями.
И тут волк, задрав морду к небу, издает странный звук, совсем не похожий на обычный волчий вой, который я слышала. Нормальные волки воют звонко и тоскливо. Они будто зовут того, кто недостижим и далек. За последние полгода я поняла, почему тот вой так бередил мне душу. Есть в нем что-то от моей собственной судьбы, ведь я постоянно по ком-то тоскую и могу только молить ночные небеса, чтобы мы снова воссоединились.
Но вой этого волка другой. Он звучит как воинственная песнь, которую победители, празднуя свой триумф, поют в память проигравших.
– Майлин, – хрипло шепчет Натаниель за моей спиной. – Это ветровый волк. Майлин, беги!
Ни за что! Я угрожаю зверю мечом. Плевать, ветровый он волк или нет. Решил нами отобедать? Значит, очень оплошал.
– Он позвал стаю.
В гробу я видела его стаю.
– Майлин, – Натаниель говорит спокойно, будто нам не угрожает ужасная опасность. – Миледи. Ваше Величество. Прошу, уходи. Мне уже не помочь.
– Заткнись, – шиплю я, не спуская глаз с волка. Тот осторожно подходит ближе, наклоняя голову. Взгляд у него умиротворенный, но мне от этого не легче.
Я невольно вскрикиваю, когда в тумане мелькают еще две тени, которые неожиданно перекидываются в волков. Они чуть поменьше первого и явно моложе. Мех у них так и лоснится, а в глазах сверкают любопытство, желание поразвлечься и голод. Я атакую одного из них быстрым ударом – меч со свистом рассекает воздух, а волк, превратившись в ветер, в следующий миг оказывается у меня за спиной. Плохо, теперь он запросто может меня укусить! Но волк этого не делает. Я стремительно оборачиваюсь, и он исчезает, снова появляясь рядом со своими собратьями.
Одно дело сражаться, понимая, что противник сильнее и лучше тебя. И совсем другое, когда он открыто демонстрирует, что не будет с тобой драться. Когда он просто изучает тебя, анализирует, – словом, развлекается и коротает время. Чтобы затем уничтожить, беззлобно, одним ударом. И все это понимают. Волки. Натаниель. Одна я сжимаю меч, собрав всю волю в кулак: я вытащу нас отсюда. Я не для того вернулась, чтобы помереть в этой вонючей дыре.
– Вы знаете, кто я? – цежу я сквозь стиснутые зубы.
Три быстрых шага вперед – я бросаюсь в атаку на самого крупного, матерого волка. Тот растворяется в воздухе и появляется чуть поодаль.
– Я – Королева Лиаскай, – набрав в легкие побольше воздуха, я почти рычу на волков. – Проклятье, я – ваша Королева!
Но волкам все равно на короны и дворцы.
Волк помоложе исчезает и появляется возле Натаниеля. Тот лежит, смиренно опустив голову на грудь. Я бросаюсь к нему, но второй молодой волк преграждает мне путь. Он двигается со скоростью света! Бью его мечом – клинок снова разрезает пустоту. Волк рядом с Натаниелем, оскалившись, открывает пасть. Я слишком далеко… Нет, не думать об этом! Собрав последние силы, я нападаю на волка, будто он стоит прямо передо мной, и в последнее мгновение разжимаю пальцы, швыряя в него меч. Клинок попадает в волка, но тот снова испаряется. Еще чуть-чуть, и меч угодил бы в Натаниеля. Он, кстати, не такой уж и фаталист: двумя руками прижимает к груди кинжал, готовый вонзить его в глотки волкам, если те решат напасть.
Но волки не нападают. Все трое окружают меня. Они прекрасно знают, что вся сила человека – в оружии, а мой меч валяется далеко от меня. Тихий вой, который издает в ночи вожак, матерый волк, звучит почти печально. Молодые волки вторят ему решительным рыком. Их лапы бесшумно скользят по земле, круг все сужается, и я не могу шагу ступить, не коснувшись чьей-то шерсти. Нет, я не отступлю! Я не хочу, чтобы волки разорвали меня на кусочки и мой прах развеял ветер. Поэтому я докажу им, что и без меча очень опасная хищница.
Я пристально смотрю на матерого волка. Поворачиваюсь, стараясь не сводить с него глаз.
– Я – твоя Королева, – шепчу я. – Ты тоже часть Лиаскай, и я – твоя Королева.
Как же Лиам заставлял меня делать вещи, казавшиеся совершенно бессмысленными? Он обманывал меня. Внушал те чувства, от которых в тот миг была польза. Не умеешь светить – ослепляй!
Расправив плечи, я поднимаю подбородок, будто на голове у меня корона, и делаю шаг к вожаку. Он не обращает внимания на это предупреждение, а два других волка, рыча, подбираются все ближе. Они с нетерпением ждут сигнала от вожака, чтобы наконец-то наброситься. Они готовы к прыжку, их мускулы напряжены. Я ни о чем не думаю и полностью отдаюсь инстинкту. В одно мгновение я бросаюсь на вожака и обнимаю его за шею, зарываясь пальцами в густую шерсть. Краем глаза вижу, что молодые волки кидаются на меня, не сводя желтых глаз с моей шеи. Но ни один из них не решился на атаку. За спиной у меня возникает еще одна тень – и в руках у нее меч. А дальше все происходит так быстро, что я и глазом моргнуть не успеваю. Крепко сжимаю волка в объятьях. Что есть сил отпихиваю его морду от себя. И неожиданно нас захлестывает волной какой-то энергии. Рядом кто-то визжит, сзади раздается вой. Натаниель падает на колени, а волки… исчезают.
