Он тоже раздражал меня, но я не мог уйти ни с чем.

— Мне необходимо с ней связаться, и вы можете мне в этом помочь. У вас есть кто-нибудь знакомый в «Саусвестерн Сэвингс» в Коппер-Сити?

— Я знаю директора банка. Его зовут Делберт Кнапп.

— Вы можете у него узнать, где Милдред Мид реализовала чеки за дом?

— Могу попробовать.

— Вам придется сделать кое-что еще, мистер Баймейер. Мне не хочется оказывать на вас давление, но это, возможно, вопрос жизни и смерти.

— Чьей смерти? Милдред?

— Может быть, и ее. Но пока меня беспокоит судьба Бетти Сиддон. Я пытаюсь разыскать ее через Милдред. Вы можете позвонить этому Делберту Кнаппу?

— Не уверен, что застану его в такое время. Так или иначе, у него не будет под рукой нужных документов.

— А с кем Милдред общалась здесь, в городе? Может, мне удастся разыскать этих лиц?

— Надо подумать. Только помните, что я не желаю, чтобы мое имя фигурировало в газетах. Вообще не желаю, чтобы обо мне упоминали в связи с Милдред Мид. Чем больше я над этим думаю, тем меньше у меня желания влезать в это дело.

— Возможно, от этого зависит жизнь одной женщины.

— Всем нам рано или поздно придется умереть, — отозвался он.

Я поднялся со стула и посмотрел на него сверху:

— Я доставил обратно домой вашу дочь. Теперь я прошу вас помочь мне. Если вы мне откажете и с мисс Сиддон случится что-то дурное, я вас уничтожу.

— Это звучит как угроза.

— Так оно и есть. В вашей жизни достаточно грязи, чтобы утопить вас в ней.

— Я же ваш клиент!

— Меня наняла ваша жена. — Мой голос звучал спокойно, словно доносился до меня с некоторого отдаления, но я чувствовал, что не в силах сдержать дрожь во всем теле.

— А вы, случайно, не рехнулись? Я могу вас купить и продать тысячу раз.

— Я не продаюсь. Впрочем, все это вздор. Может, у вас и есть деньги, но вы слишком скупы, чтобы ими воспользоваться. Не далее как вчера вы скандалили из-за каких-то жалких пятисот долларов, которые я истратил на то, чтобы вернуть вашу дочь. Вам кажется, что вы царите над миром, а сами говорите, как последний нищий.

Он поднялся с кресла:

— Я подам на вас жалобу в Сакраменто. Вы прибегли к угрозам и шантажу. И будете жалеть об этом до конца жизни.

Я уже жалел. Но был слишком зол, чтобы попытаться помириться с ним. Выйдя из кабинета, я направился к выходу. Но прежде чем я дошел до двери, меня остановила миссис Баймейер:

— Вам не следовало этого говорить.

— Знаю. Мне очень жаль. Могу я воспользоваться телефоном?

— Только не звоните в полицию. Я не хочу, чтобы они сюда приезжали.

— Нет. Просто мне нужно поговорить с другом.

Она провела меня в большую, выложенную кафелем кухню, велела сесть за стол возле окна и принесла телефон из другой комнаты. Окно выходило на видневшийся в отдалении залив. Немного ближе, у подножия холма, стоял сиявший огнями дом Чентри. Набирая номер Фэй Брайтон, я еще раз посмотрел в том направлении и заметил, что в оранжерее горит свет.

Номер оказался занятым, и я набрал его еще раз. На этот раз миссис Брайтон сразу сняла трубку.

— Алло?

— Говорит Арчер. Ну как, повезло вам?

— Пожалуй, нет. Беда в том, что все эти люди кажутся подозрительными. Возможно, в моем голосе есть что-то такое, что вынуждает их казаться такими. Мне немного страшно одной. И ничего не удалось выяснить.

— Вам еще далеко до конца списка?

— Я где-то на середине. Но чувствую, что ничего из этого не выйдет. Можно мне на сегодня закончить?

Я отозвался не сразу. Но прежде чем я это сделал, она виновато вздохнула и положила трубку.

Я потушил лампу на кухне и еще раз посмотрел в направлении дома миссис Чентри. В оранжерее заметно было какое-то движение, но я не мог разобрать, что именно там происходит.

Идя к автомобилю за биноклем, я наткнулся на миссис Баймейер.

— Вы не видели Дорис? — спросила она. — Я начинаю немного волноваться.

У меня было впечатление, что волнуется она довольно сильно. Ее голос прерывался, глаза, в которых отражался свет стоящих перед домом фонарей, были темными и глубокими.

— Она ушла из дому? — спросил я.

— Видимо, да, если только не спряталась где-то. Может, она убежала с Фрэдом Джонсоном?

— Это невозможно. Фрэд в тюрьме.

— Был, — отозвалась она. — Но мой адвокат велел его сегодня освободить. Очевидно, я совершила ошибку. Только не говорите Джеку, ладно? Он не простит мне этого до конца жизни.

Она выглядела очень расстроенной и погруженной в собственные проблемы, утратив прежнюю непринужденную манеру поведения.

— Я буду говорить вашему мужу только то, что обязан сказать, и ни слова больше. Где Фрэд? Я хочу с ним поговорить.

— Мы подвезли его к дому родителей. Наверное, я сделала глупость, как вам кажется?

Мы оба совершаем глупость, — заметил я, — стоя здесь, перед домом, при свете фонарей. А тем временем на вилле Чентри происходят какие-то странные вещи.

Я знаю. Там что-то происходит целый день. Они срезали растения в оранжерее.

А потом, в сумерках, начали копать яму.

— Какую яму?

— Можете сами посмотреть. Они продолжают ее копать.

Я спустился по дорожке к склону холма, возле которого меня, как и раньше, остановила уже знакомая ограда. Горевшие за моей спиной фонари погасли. Я облокотился на ограду и навел бинокль на оранжерею. Там работали темноволосый мужчина и седая женщина — Рико и миссис Чентри. Мне показалось, что они засыпали яму.

Рико соскочил в яму и начал подпрыгивать, утрамбовывая верхний, сыпучий, слой. Он то и дело опускался вглубь, словно осужденная на вечные муки душа, по собственному почину сходившая в ад. Миссис Чентри, стоя рядом, наблюдала за его действиями.

Я навел бинокль на ее лицо; оно показалось мне раскрасневшимся, суровым и грозным. Щеки ее были испачканы землей, а волосы прилегали к вискам, как серые, блестящие ястребиные крылья.

Она протянула руку Рико, помогая ему вылезти из ямы. Они о чем-то поговорили, стоя у края ямы, затем вновь усердно принялись за работу. Земля бесшумно падала с их лопат.

В моем воображении возникла черная мысль: трудившиеся в оранжерее люди выкопали могилу, а теперь ее закапывают. Это казалось невероятным. Но все же, если так оно и было, существовала возможность, что под землей лежит труп Бетти Сиддон.

Я вернулся к машине за револьвером. Когда я уже держал его в руке, то вдруг услышал за спиной голос Рут Баймейер:

— Что вы собираетесь с ним делать?

— Хочу посмотреть, что там происходит.

— Ради Бога, не берите с собой оружие. От пуль постоянно погибают невинные люди.

Я не стал с ней спорить. Засунув револьвер в карман пиджака, я вернулся к ограде, вышел за ее пределы и направился вниз по склону, в сторону ущелья. Склон холма порос буйной зеленью, по которой ноги ступали, как по резине. Немного ниже она уступила место кустам шалфея и какому-то неизвестному мне кустарнику. Посреди него я заметил светловолосую голову — это была Дорис, которая, сидя на корточках, наблюдала за оранжереей.

— Дорис! — прошептал я. — Не пугайся.

Несмотря на мои слова, она подпрыгнула, как молодая лань, и побежала вниз по склону. Я догнал ее и велел сохранять спокойствие. Она дрожала и тяжело дышала, но все же, возможно невольно, пыталась вырваться, поэтому мне пришлось обеими руками схватить ее за плечи.

— Не бойся, Дорис. Я ничего тебе не сделаю.

— Вы делаете мне больно. Отпустите!

— Отпущу, если пообещаешь не двигаться и успокоишься.

Девушка уже немного притихла, но я по-прежнему слышал ее дыхание.

Рико и миссис Чентри перестали засыпать яму и стояли, прислушиваясь и ощупывая взглядами темный склон. Я лег на землю среди кустов шалфея и заставил девушку сделать то же самое. После продолжительного, напряженного молчания они снова взялись за работу, напоминая пару могильщиков.

— Ты не видела, что они закапывают, Дорис?