— Плавнее прыгайте эльфочки, плавнее! — назидательно указал им я.

— Но… как? — не поняла Ложка, повернув ко мне голову и, так же как и её подруга, продолжая и дальше скакать.

— Медленнее и аккуратней отрывайтесь от земли… отрываетесь от земли плавно и медленно, летите быстро и далеко, и так же медленно приземляетесь.

— Но… Как?

Нда… Эти штуки в основном умеют только копировать. И их сложно научить тому, чего они никогда не видели и даже не представляют, как это должно быть. А уж тем более, если это противоречит их внутреннему чувству «правильного», «естественного» и «положенного», нарушая их внутренние, да и внешние, законы физики. Очень трудно.

При приближении к деревне, я велел всем заткнуться и сделал это же сам. И вообще, мы стали стараться передвигаться как можно тише и даже снизили скорость. Из-за леса показались первые дома. Потом вторые, третьи, и стал доносится шум работающих двигателей. Ну и людские голоса, само собой, тоже.

Свято веря в то, что нас ни кто не засечет, раз до сих пор не засек, мы подползли почти к самой кромке леса и стали наблюдать. Наблюдать за большой стройкой.

Деревни как таковой уже фактически нет. Потрёпанная чумой, тем, что ей предшествовало, людьми, мародерами и самой смертью, еще какими-то там своими, местными, разборками, она обрела смелый вид Сибирской деревни — три дома на километр. Сейчас же в это пространство между домами вклинились шатры и палатки, какие-то щитовые домики, вагончики на колесиках, и жилые-нежилые контейнеры. Деревня за жалкие пару месяцев разрослась в хорошее село или может быть даже в поселок городского типа.

Часть леса тоже вырубили, пустив на стройматериалы или под застройку. Часть проредили, превратив рощи строевого леса в скопления кустарника. В общем, поработали. Установили тут и там кучу оборудования, по типу дизель генераторов и «все для них», мини ТЭЦ-котельную и отопление для нескольких, как видно особо важных, боксов. И прочею техногенную ерунду, столь необходимую высокоразвитому человеку будущего.

Блин! Даже спутниковая тарелка есть! Размётчиком метров пять в поперечнике! Тут же нет спутников! Или уже есть? А не пришли ли эти гости из космоса? Нет, на зеленых человечков эти «зеленые» не тянут — обычные люди. Похожи на… широкоглазых китайцев? Загорелых европейцев? Гавайцы! Точно, они! В общем, личности загорелые, накаченные, но со всеми чертами лица европейца. Я бы даже сказал: они похожи на чопорных англичан, под слоем загара и слегка зауженными гляделками. Хотя много ли я видел англосаксов в своей прошлой жизни? Люди как люди, ничего необычного.

Их языка мне отсюда не расслышать, так что армию какой страны они представляют, сказать не могу. По технике и её количеству на американцев больше тянут, если конечно не пришли с соседнего континента, ведь о нем я знаю только то, что он есть. Да и форма зеленая, вместо любимой янками пустынки. А большее с такого расстояния и не разглядеть и не понять.

Память, встревоженная видам явлением миру средневековой культуры механизмов технологической эпохи двадцать первого века, хоть и взберендила кучу воспоминаний и вывела на поверхность сознания кучу нужной и ненужной информации, все же за двадцать лет жизни в этом мире успела сильно притупиться.

Многих вещей о своей прошлой жизни я уже никогда не вспомню. А другие моменты, которых, скорее всего, никогда и не существовало, наоборот — наплодились. Больна моя фантазия. Например, как я со Свеном на метро катаюсь. Ну и огромный объём информации о детстве в первом мире вообще бесследно исчез, замещенные на куда более яркие, но несомненно более тяжёлые, воспоминание о моем детстве здесь. Например: как я впервые получил свои десять плетей.

А еще, не смотря на огромное количество инопланетян, местные жители тут тоже присутствуют, выполняя для захватчиков самые тяжелые работы. Что-то таскают, что-то пилят или рубят, где-то капают. Большую часть работ конечно делает техника, но например мешки с мукой в дом всё равно приходится таскать руками. Траншею под канализацию тоже, только ручками копать. В тех местах, куда не подъедет техника, в особенности. Да и с прочими мелкими работами без кучи дешевой, дармовой, и рабской, силы, просто не обойтись.

Кстати! Мой плакат так и стоит! Только поверх старой и мирной надписи красуется другая, куда более крупная и жирная, написанная яркой красной краской, на фоне уже выцветшей черной «крови».

ОСВОБОЖДЕНИЕ — гласит самая крупная надпись, не вошедшая даже в длину щита и написанная поперек него, от угла к углу. А в уголках приписки мелким шрифтом: Угнетают? Унижают? Принуждают? — в верхнем, и — Долой тиранию узурпаторов! Долой магию и неравенства! Долой нищенство бедных! — в нижнем.

Ага, так они и «долоют» — усмехнулся я про себя, прочитав видимые от сюда надписи — помоют и еще раз долоют. Вон, вижу я как они долоют — узрел я, как уронившего мешочек мужчину, огрели прикладом — просто заменили одних «узурпаторов», на других, с тем же эффектом и правами, глупые человеки.

— Хапвпа! — донеслось со спины. — Папождл!

Четыре тушки синхронно перевернулись с живота на спину и лицезрели двух «зеленых», тычавщих в нас свои автоматы.

— ВА! Арвыалвыоа! — донесся невнятный воскрик когда один из них увидел лицо Вилки.

— ФАС!

— А что… — еще начала говорить Ложка, когда Вилка уже прыгнула из положения лежа и вцепилась в «зеленого».

— «Тра-та-та-та-та!» — раздалась автоматная очередь, и брызги свинца, от удара в тело «нечисти», сделали во мне пару дырочек, но человека это ни разу не спасло, и эльфа его разрезала на кучку разнокалиберных полосок ударом «ножниц» с двух рук.

— «Тра…» — хотел было запеть второй автомат, но ему не повезло распеться на две части, попутно вырываясь из рук своего хозяина, которому тоже не повезло распасться на пару кусочков от удара второй руки ушастой эльфы.

— Я молодец? — поинтересовалась дроу, осмотрев округу на предмет иных врагов.

— Умница. — похвалил её я, старательно отводя взгляд от еще дрыгающегося месива и зажимая речью приступ тошноты — А теперь бери эту дуру — указал я на тут же надувшеюся Ложку — и дуйте в деревню резать всех таких же как эти — указал я на дергающеюся кашу и понимая, что сейчас все же позорно блевану, и на деревню, в которой уже начался переполох из-за звука автоматной очереди — Только оставите пару на развод, можно и без рук, главное с головой, и чтоб… бле… — под кусток, и утер рукавом рот — болтать мог. Ну и крестьян не троньте, что не в зеленом, и не нападают на вас. С ними я тоже потом побеседую.

— Как пожелаете. — почти хором преклонили колени петы и метнулись в поселение.

— Поднять щит! — врубил поле я, и вместе с женой, на которую близость живой каши не произвела ровным счетом никакого впечатления, вновь залег в траву, наблюдать за начинавшимся шоу.

А шоу действительно начиналось!

Ложка, почти сразу скользнувшая в невидимость, пошла нести смерть из пустоты, пуская фонтанчики крови тут и там, снося головы ничего не понимающих людей одним ударом, и носясь от цели к цели, лишь иногда проявляя свое присутствие, обливая себя алой, или иной, жидкостью, с ног до головы, что в прочем уже при следующем рывке стекала единым шлейфом.

Вилка напротив, пошла танком. Прямолинейно, целенаправленно, куда медленнее, чем могла, и привлекая к себе кучу внимание. Так вызвалась быть мишенью, пока сестра работает. Ей можно, у неё плотность тела позволяет. В неё полетел гранаты, пули, застрочил пулемет.

Я поковырялся у себя в груди, где-то там, в требухе, и кастанул исцеление. Еще бы чуть-чуть, и я бы банально сдох тут на травке, от незначительных ранений, кровопотери, кровоизлияние в легкое и остановки дыхания. Иногда не чувствовать боль — проблема.