Кут отмахнулся, давая понять, что его подобное ничуть не страшит.

- Мне и так не поздоровится, когда власть перейдет к Раму.- сказал он спокойно.- Или ты думаешь, Кабет простит мне пропажу завещания? Моё противодействие ей все эти годы?

- Царь тоже подчиняется законам.- возразил Балик.- Думаешь, мне легко ничего не предпринимать? Но эта несчастная девочка совершила преступление. Увы! И не одно в придачу.

-Но не все платят за свои преступления!- горько ответил Кут.- Даже в нашем священном городе. Одним полагается смерть от стрелы, а другим — сан жрицы в храме! На совести Кабет куда больше предательств и смертей!

***

Нагнувшись в три погибели, и, рискуя упасть и сломать себе что-нибудь, Табо пробирался по заброшенным туннелям, пронизывающим древние, выдолбленные в горной породе строения, одним из которых была городская темница. План этих забытых коридоров он отыскал в библиотеке с помощью Камы. И теперь с тусклым светильником в одной руке и картой лабиринта в другой пробирался к тому месту, где находилась темница Брийи. Он уже четвертый раз проделывал этот путь. В том месте, что находилось как раз над камерой переписчицы, Табо пытался продолбить дыру. Но как на зло мягкий в других местах камень здесь поддавался очень плохо.

Примостив светильник на стене, Табо взялся за кирку и начал, вернее, продолжил свою работу. Мелкая каменная пыль летела в лицо. Нос и рот приходилось заматывать шарфом, но глаза нечем было закрыть, и они болели и слезились от пыли. Сейчас бы не помешали специальные очки. Если бы с ними тут был Дин, он бы придумал что-то получше этой долбежки. Не зря же он учился на инженерном. Табо вытер лоб рукавом, переводя дыхание, и тут услышал шорох. Кто-то полз по лабиринту. Табо замер, не догадавшись погасить светильник.

-Тот, кого зовут Табо! -донесся до него голос.

Он узнал одну из амазонок царевны и откликнулся. Скоро стражница выбралась к нему.

- Царевна прислала сказать,- сообщила она.- что Брийю перевели в храмовый карцер. Царевна узнала только что. Верховная жрица что-то заподозрила.

Табо бессильно опустил руки.

- Неужели кто-то услышал удары?- прошептал он.- А как добраться до этого карцера?

- К нему нет прямого хода из этих пещер.- ответила амазонка.- Надо искать другие.

- Но у нас только два дня.- Табо смотрел на выдолбленное углубление. Если бы он потрудился сегодня и завтра, была еще надежда пробиться через потолок к узнице.

-Боги против нас.- покачала головой стражница.- Пойдем отсюда, тут больше нечего делать.

Кама ждала их в саду. Она бросилась к совершенно упавшему духом Табо, схватила его за руку, сама с трудом сдерживая слезы. Они сели на маленькую скамью. Общее чувство беспомощности связывало их в эту минуту. Потому что рухнула последняя надежда, и где взять новую — неизвестно.

- Если бы Дин не удрал домой, он бы точно что-нибудь придумал!- вырвалась у Табо мысль уже не раз приходившая. Он так это сказал, что царевна встрепенулась и глянула на него со смятением.

- Ты думаешь, что Дин остался жив?- спросила она, чувствуя, как что-то затеплилось в сердце.

- Я, наверно, просто хочу в это верить.- признался Табо.- Но будь Дин жив, он бы не ушел вот так, бросив друзей в трудную минуту. Это не в его правилах.

***

Когда Дин пришел в себя, то последнее, что маячило в его памяти, была вечеринка, на которой побывал за два дня до отъезда на раскопки. Картинки с вечеринки крутились перед глазами, как слайд-шоу, и Дин чувствовал себя, словно вчера был там. Больничная палата, капельницы и аппаратура для искусственной вентиляции легких – все это навело его поначалу на мысли, что ему снится кошмар.

Нина пришла в себя немного позже. И с её памятью произошло то же самое. Правда, она помнила, что ездила на раскопки, но вот день, когда её отец нашел останки неизвестного и артефакты, уже расплывался в густом тумане, а уж все случившееся потом – словно отрезано.

Доктора в один голос уверяли самих ребят, профессора Сондерса и приехавших, наконец, из своего кругосветного круиза родителей Дина, что амнезия в данном случае – вещь обычная и ничего в ней страшного нет. И можно лишь радоваться, что обошлось одной потерей памяти.

Сами пострадавшие чрезвычайно хотели бы знать, что произошло с ними. Но всё, что могли сообщить им — это тот факт, что вертолет (начисто стертый из их памяти) сгинул где-то над малоисследованной территорией среди леса, а спустя три месяца рейнджеры обнаружили в заповедной зоне два бесчувственных тела около дымящего костра. Собственно дым и привлек смотрителей заповедника к этому месту.

***

Ба Кабет стояла справа чуть поодаль от зеркала, стояла и любовалась своим сыном самодовольно как никогда раньше. О, до чего же распирала её гордость, что за грандиозные планы сейчас роились у неё в голове! Об этом лишь догадываться можно было по её прищуренным змеиным глазам и змееподобной улыбке на сияющем лице.

Слуга прикалывал золотыми застежками серебристый плащ на плечах лорда Рама. Сам он что-то поправлял на рукавах, изредка лишь бросал взгляд в бронзовое зеркало. На его лице, по-прежнему безупречно аристократическом, подлинном лице царевича древних мифов, стараниями лекарей и молодого сильного организма бледности уже и следа не осталось. Ссадины над самой бровью и на щеке тоже зажили бесследно.

И все же мать, придирчиво разглядывавшая сына, замечала изменения в его лице, не такие заметные, как шрамы, но столь же меняющие его. Что-то неуловимое в глазах, изгибе рта, манере держать себя было новым. Оно просвечивало как будто через привычную для её глаз оболочку сына. Но пока что ба Кабет не придала значения таким мелочам.

- Ты истинный внук великого Игтепа!- изрекла она торжественно, когда костюм Рама был окончательно подготовлен для выхода.- Сын мой, тебя ждет трон нашего священного города. Враги повержены и лежат у наших ног.

- Я на него похож?- каким-то задумчивым голосом спросил Рам, оглядывая бегло своё отражение в зеркале.

- Ты – словно вылепленная с него статуя.- гордо сообщила ба Кабет.- Клянусь Осирисом, славой ты его превзойдешь.

- А на отца?- спросил он столь же задумчиво.

Его мать поменялась в лице и отрубила резко:

-Неуместный вопрос! О чем ты думаешь? Ты не мальчишка уже, а почти что царь! Подумай о важном. О выступлении в суде. И о том, что надо заставить старика побыстрее освободить трон. Сейчас не время чувствительных и бессмысленных воспоминаний. Проклятая девчонка до сих пор не может смириться. Плетет интриги у нас под носом!

Рам удивительно спокойно ждал, пока у матери иссякнет поток упреков, потом сказал:

-В детстве ты наказывала меня за такие вопросы. Но ты права — я не мальчишка. Я имею право знать: кем и каким был мой отец.

Ба Кабет сжала до хруста свои пальцы. Её губы стали тонкими, как прочерченная на лице нить и побледнели. Она пыталась побороть бушевавшее в ней изумление смешанное с яростью. Глубоко вздохнув, сказала холодно и высокомерно:

- Кем был твой отец? Он был супругом дочери царя Игтепа Тридцатого. Каким он был? Он был неплохим воином, только и всего. Твой отец мог быть кем угодно, каким угодно. Главное, что ты — мой сын. Ты понял меня?

- Я понял. Пусть так.- сказал Рам и повернулся к выходу.

***

Заседание суда над переписчицей Брийей происходило в зале совета и при полном составе советников, ввиду тяжести преступления. Никто не ожидал, что суд будет долгим. Факты и так уже были известны. Закон чёток и неумолим. Брийя покусилась на жизнь начальника храмовой стражи, сына верховной жрицы, царского наследника, содействовала самозванцам. Брийя смирилась со своей судьбой и не пыталась как-то бороться за свою жизнь. Табо едва не выдворили из зала. Он, хотя ему не давали слова, умолял казнить его вместе с Брийей.

Царь Нерада поднялся. Если и был старик за что-то благодарен сейчас судьбе или богам, так это за то, что приговор предстояло выносить не ему, а главному пострадавшему и обвинителю.