― А, да фигня дело, ― фыркнул Кроули, откидываясь на спинку стула. ― Её сын лежал там с аппендицитом, кажется, после операции, я его развлекал по ночам, когда ему не спалось, а он родителям что-то фантастическое наплёл. Поэтому я стараюсь сюда часто не ходить: чувствую, что не заслужил. Всего-то сбегал за врачом, когда ему плохо стало, и всё.
Азирафаэль усмехнулся и лишь покачал на это головой. Он не собирался углубляться в подробности этой истории, но был абсолютно уверен, что Кроули, как всегда, преуменьшает, а миссис Янг наверняка точно знала, как всё было.
― Теперь понятно, ― кивнул он и, усмехнувшись, предчувствуя реакцию Кроули, наконец сказал то, ради чего пошёл с ним сегодня гулять. ― Я и отец приглашаем тебя и Вельз к нам на Рождественский ужин.
Кроули замер с чашкой чая в руках. Казалось, он не верит в услышанное, да и Азирафаэль на его месте тоже бы слабо верил. В глазах Кроули отражался целый ряд эмоций: удивление, искренний шок, надежда и наконец радость. На лице уже сияла улыбка.
― Я не ослышался?
― Не ослышался, ― кивнул Азирафаэль. ― И… Я поговорю с отцом на счёт того, чтобы ты мог остаться у меня с ночёвкой.
― Я говорил, что люблю тебя, ангел? ― спросил Кроули с такой улыбкой, что казалось, она вот-вот вырвется за пределы его лица. ― Больше всего в мире люблю.
― Не ври, рисовать ты любишь больше, ― фыркнул Азирафаэль. А потом перегнулся через стол и заговорщическим шепотом поведал: ― А ещё мне кажется, что отец запал на Вельз.
Кроули начал мелко трястись от едва сдерживаемого смеха. Ситуация действительно выходила презабавнейшая.
― Она его пошлёт. Точно пошлёт… ― пробормотал он и зажал рукой рот, чтобы не заржать в голос.
― Я тоже в этом уверен, ― пробормотал Азирафаэль, не скрывая улыбки. Вернувшись на своё место, он уже более обстоятельно приступил к своему торту, позволяя Кроули насладиться полученной информацией. И пока вне стен уютного кафе стоял зимний холод, а синоптики предсказывали девяносто девяти процентную вероятность снега к Рождеству, они двое были в своём теплом мире.
― Ты в курсе, что меня пригласили на Рождественское выступление в школе? ― спросил Кроули, когда весь чай был выпит и им пора бы было уходить, но хотелось ещё хотя бы немного посидеть в тепле.
― Нет, но ты же вроде как не состоишь в драматическом кружке, разве нет? ― удивлённо задал встречный вопрос Азирафаэль.
― Не состою, но мадам Трейси очень просила. ― Кроули усмехнулся с самым что ни на есть самодовольным видом. ― Придёшь посмотреть? Если отгадаешь мою роль до конца выступления, выполню одно твоё желание.
― Это будет так сложно? ― удивлённо спросил Азирафаэль. ― Ты, знаешь ли, довольно приметная личность.
― Поверь, я очень удивлюсь, если ты угадаешь, ― хмыкнул Кроули с довольной ухмылкой.
― Ну-ну. ― Азирафаэль мог лишь головой покачать на такое. Кроули порой преподносил такие сюрпризы, что можно было только удивляться.
Час спустя, когда за окном потемнело, а машина Кроули отъехала от подъездной дорожки дома, Азирафаэль поплёлся в ванну, отогревать ноги. Обещанный синоптиками снег пока падал на землю в виде дождя и оставлял довольно противные лужи. Отец у плиты мучил книгу рецептов, которую купил у мадам Трейси на днях, и пытался приготовить что-то более-менее сносное из имеющегося в холодильнике. Правда, недавно они выяснили, что его кулинарные способности недалеко ушли от способностей Азирафаэля. Наверное, это семейное. Хорошо, что у отца имелся приличный счёт в банке, и это позволяло ему какое-то время действительно просто расслабляться, а не искать впопыхах работу.
Стягивая с себя свитер, Азирафаэль невольно бросил взгляд в зеркало. У него было немного времени, пока вода наберётся, и это время его мозг решил потратить на мысли о словах Кроули.
«Ты меня возбуждаешь, в сексуальном плане».
Азирафаэль провёл ладонью по голому животу. Сколько бы он ни занимался спортом и ни ездил на велосипеде, фигура «как в журналах» не образовывалась. Конечно, он не слишком любил фехтование, а велосипед в некоторые дни просто ненавидел, но… Но стоило признать, без всего этого он выглядел бы ещё хуже. Легкая полнота никого не красит, не так ли? Он осмотрел свои бёдра и тяжело вздохнул. Сейчас они казались просто огромными, да и сам он весь какой-то… мягкий. Кроули сможет повторить свои слова, когда увидит его без одежды?
Опускаясь в ванную, Азирафаэль недовольно посмотрел на бёдра, которые, кажется, стали ещё больше, стоило ему сесть. Буквально расплылись. Сразу же вспоминалось, почему он не носит обтягивающих вещей. Не то что Кроули…
Откинув голову на бортик ванной, Азирафаэль задумался о Кроули. Тому уж точно ничего не стоило стесняться: тонкий, но не хрупкий, весь состоящий из костей и мышц. Азирафаэль был почти абсолютно уверен в том, что под всеми его свитерами, у Кроули очень даже подтянутый живот. Его бицепсы тоже далеки от того, что пропагандирует глянец, но… Но это красиво. Его руки, ноги, он сам. Вспомнилось то, какие на ощупь его ягодицы: они идеально помещались в ладони, в каждую по одной. Округлые, упругие.
Азирафаэль машинально облизнул губы, когда мысли соскользнули на член Кроули. Это неправильно думать о таком? Или именно о таком думают парни, когда принимают душ?
«Все парни думают о членах, да?» ― ехидно подсказал внутренний голос, и Азирафаэль тихо хихикнул. Нет, нет, это абсолютно нормально, что он представляет своего парня голым, мысленно целует его грудь и… Неважно, что там дальше. Факт оставался фактом, у Азирафаэля стоял на его парня. Но вопрос оставался в том, встанет ли у Кроули на него?
Подобрав колени, Азирафаэль уткнулся в них носом. Ещё в начале этого учебного года он не мог и подумать о том, что его мечтой будет, чтобы у кого-то на него встал.
========== Глава тридцать четвёртая. Рождественский спектакль ==========
Сочельник считался рабочим и учебным днём, но, по большому счёту, любой урок превращался в обсуждение каких-то нудных тем о планах на каникулы или чтение техники безопасности на этих самых каникулах. Азирафаэль хоть и был прилежным учеником, но, как и все остальные в этот день, только то и делал, что зевал и отсчитывал минуты до конца уроков.
В начале недели он узнал, какую же постановку будет ставить драматический кружок в этот день: «Рождественскую песнь» Диккенса. На самом деле он был удивлён таким выбором, классика, конечно, всегда в почёте, но вряд ли это заинтересует его одноклассников. Даже если это обработка мадам Трейси.
Кроули пропадал весь день, но и этому было объяснение: всех актёров сняли с уроков для генеральной репетиции. За всё время обучения Азирафаэль так ни разу и не видел зал для торжественных событий школы, а теперь ему не терпелось заглянуть и узнать роль Кроули ещё до начала. Проходя мимо дверей в зал, он не раз прислушивался к происходящему внутри и, кажется, даже слышал голос Кроули, но вот разобрать слова так и не вышло.
Когда наконец уроки закончились, к его огромному удивлению, ученики не торопились расходиться по домам: наоборот, все потянулись в актовый зал, и Азирафаэль поторопился вместе с ними, надеясь, что ему хватит места. Судя по всему, он недооценивал мастерство мадам Трейси, потому что к началу представления зал был забит до отказа: приехали некоторые родители учеников, тут были практически все учителя и даже директор. Во всём этом чувствовался свой дух Рождества. Рядом с ним сидения заняли Дагон, Генри и Хастур.
― А где Кроули? ― поинтересовалась Дагон, явно не потому, что её это действительно волновало, а скорее чтобы просто скоротать время.
― Он должен выступать, насколько я знаю, ― отозвался Азирафаэль. На него тут же все уставились так, будто бы он сообщил, что мир плоский.
― Он же не состоит в театральном, ― пробормотал Генри негромко. ― Или я чего-то не знаю.
Азирафаэль лишь пожал плечами на это. В последнее время ему было неуютно находиться рядом с Генри: не потому, что тот сказал что-то не то или вёл себя странно, но просто получалось, что когда тот предлагал встречаться, Азирафаэль ему соврал, сказав, что парни его не интересуют. А теперь, кажется, вся школа знала про него и Кроули. Перед Генри было жутко стыдно.
