― Ты не плохой, ― пробормотал Азирафаэль. ― Просто… Я хотел бы, чтобы ты принимал меня чуть больше. Общался, как с равным… Мне же почти шестнадцать, а я чувствую, что застрял в шестом классе.
― Прости и за это.
Тёплые руки гладили его по спине, и это удивительным образом успокаивало. Раньше Азирафаэль об этом не задумывался, но ведь они с Гавриилом так давно не обнимались. Теперь стало понятно, насколько им обоим этого не хватало.
― Я на тебя не сержусь. Никогда не сердился, ― вздохнул Азирафаэль и закрыл глаза. Если лежать молча, можно было услышать, как билось сердце отца, то самое, которое чуть не остановилось вчера.
― Как только у такого придурка, как я, мог появиться такой сын? ― с улыбкой спросил отец. Азирафаэль не видел, но по тону понял, что тот улыбается.
― Кроули предположил, что я приёмный, ― отозвался он тихо. ― Но я не верю в это.
― Не верь, глупости это всё.
― Ну да.
Они рассмеялись почти одновременно, в унисон. Азирафаэль наконец оторвался от груди отца и, продолжая посмеиваться, сел ровно.
― Я забыл, наверное, стоило бы принести тебе твой ноутбук. Если хочешь, заеду ещё раз сегодня. Скучно же тут, наверное?
― Не стоит, ― покачал головой отец. ― Меня же уволили, помнишь? Лучше… ― он на секунду замялся, словно бы решая, стоит ли озвучивать просьбу. ― Лучше привези мне что-то из твоей библиотеки. На свой вкус.
― Ты же не любишь читать, ― удивлённо заметил Азирафаэль.
― Но я люблю тебя, и хотел бы узнать получше, чем ты увлекаешься, ― усмехнулся отец. ― Мне какое-то время нельзя возвращаться к работе, так что есть время… И я думаю о том, чтобы сменить сферу деятельности потом.
Азирафаэль почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы. Всё удивительным образом налаживалось.
― Хорошо, могу съездить прямо сейчас, Тони меня подбросит.
― Было бы неплохо. ― Отец улыбнулся, а потом резко нахмурился. ― Насчёт этого твоего Тони…
― Что? ― настороженно спросил Азирафаэль.
― Чтобы до шестнадцати никаких постельных экспериментов.
Азирафаэль на секунду завис, а потом начал заливаться краской.
― Пап!
― Я обязан предупредить!
========== Глава тридцать третья. Холод и тепло декабря ==========
Зима началась неожиданно и погодой не радовала. Правда, Азирафаэля это не слишком задевало: он вообще не заметил, как сменил осеннее пальто на зимнее, а шапка стала обязательным аксессуаром при выходе из дома. Кроули всё чаще подбрасывал его от школы до тренировки или до больницы, куда Азирафаэль регулярно возил книги из своей библиотеки. Оказалось, что Гавриил очень даже читает, если подсунуть ему книги о маркетинге или менеджменте, а у Азирафаэля даже такого добра было достаточно.
В школе всё тоже было на удивление гладко, даже после того, как об их отношениях узнал весь класс, а потом и все заинтересованные, с лёгкой руки Кроули. Точнее, не совсем руки. История на самом деле была донельзя забавная: один из уроков пришла заменять мадам Трейси, и занятие превратилось в театральный кружок. Мадам предложила классу узнать, насколько из них хорошие лгуны и сыграть в игру. Один из учеников выходил перед классом, и ему задавали вопросы, на которые он в произвольном порядке отвечал правду или ложь. Если класс определял, когда он врал, ученик проигрывал, а если нет ― побеждал. Удивительно, но оказалось, что лучшей лгуньей была Анафема ― её ни разу не раскрыли. А вот Кроули провалился по полной, когда ему задали вопрос: «Целовался ли ты когда-нибудь с парнем?». Тот Кроули, которого знал Азирафаэль, наверняка бы ответил что-то из разряда: «Нет, но если ты хочешь попробовать, я не против». Но на самом деле Кроули скорчил рожу и начал слишком уж театрально отрицать. Даже ребёнок бы понял. Особенно глупо это было после фотографий Дагон с Хеллоуина, которые хоть и были доступны определённому кругу людей, но при этом слушок о них затронул всю школу. Азирафаэль, конечно, тоже добавил масла в огонь тогда, слишком уж явно хлопнув себя по лбу. Сразу же Кроули задали следующий вопрос:
― Ты целовался с Азирафаэлем?
Кроули даже не нужно было отвечать: его с потрохами выдавало выражение лица. И густо покрасневший Азирафаэль. Наверное, если бы не мадам Трейси, то последующие вопросы превратились бы в попытки выяснить подробности их личной жизни, однако обошлось. Правда, на перемене они двое оказались окружены одноклассниками, которым срочно требовались ответы на вопросы из серии: «ну наконец-то, почему так долго», «был ли уже секс» и «а не противно ли целовать парня».
― А вот сам и проверь! ― огрызнулся Кроули на последний.
― Да брось! Это же не как с девушкой, типа… А если он не побреется? Ну или…
Договорить Кроули интересующемуся не дал. Азирафаэль не помнил, как зовут того парня, но после того, что случилось дальше, запомнил его имя на остаток жизни. Кроули за один шаг преодолел расстояние, которое отделяло его от бестактного парня и, схватив его пальцами за подбородок, резко поцеловал. Пользуясь тем, что парень явно был в глубоком шоке, Кроули поцеловал его так, что Азирафаэль чётко заметил подозрительное шевеление в его штанах.
― Когда девушка наконец даст тебе себя поцеловать, сравнишь, кто из нас лучше! Не забудь сказать мне о результате, Майкл! ― кричал Кроули через весь коридор, пока Азирафаэль тащил его подальше от всего этого сборища, сжимая за предплечье так, что через день на нём появились синяки. Через неделю Майкл прекратил даже смотреть в сторону Кроули, а от одного взгляда Азирафаэля явно чувствовал себя некомфортно, несмотря на то, что они даже не поговорили с тех пор.
Вообще тот день бы был провальным по меркам Азирафаэля, если бы после очередного урока он не наткнулся в туалете на Хастура с Лигуром, которые, видимо, пытались определить, действительно ли с парнем целоваться приятнее. Кроули он, конечно же, не рассказал, решив, что это удовольствие он оставит только для себя.
С отцом тоже всё было хорошо: пролежав в больнице около недели, он вернулся домой, но работу искать не торопился: во-первых, он продолжал проходить реабилитационный период, во-вторых, даже удалённая работа его пока не интересовала. Казалось, он полностью погрузился в изучение Азирафаэля, а точнее, его библиотеки. С усердием студента он читал всё подряд, от корки до корки, целыми днями. Сначала это пугало, но со временем Азирафаэль привык.
Пару раз в день к отцу приходила медсестра ― проверить его состояние. И конечно же, этой медсестрой по какой-то иронии оказалась Вельз, которая не упускала возможности отвесить едкий комментарий по любому поводу. Азирафаэль был искренне уверен, что отец её на дух не переносит, ровно до того момента, как в один прекрасный вечер Гавриил осторожно не поинтересовался тем, как бы Азирафаэль отнёсся к тому, что он начал бы с кем-то серьёзно встречаться. Учитывая, что с момента увольнения Гавриил ни с кем кроме сына и Вельз не общался, вывод напрашивался сам собой.
― Пап, я раньше не замечал за тобой тяги к мазохизму…
Наверное, ещё неделю назад Азирафаэль не решился бы так пошутить при отце, но многое поменялось с тех пор. Гавриил рассказал о том, что Вельз заставляет его по-другому взглянуть на мир, и вещи, которые давно казались известными, при ней открывались с другой стороны. Немного подумав, они пришли к выводу, что стоит пригласить и Вельз, и Кроули на Рождество.
― Соберём ёлку, закажем вкусной еды… Или попросим мисс Наттер приготовить, ― с улыбкой предлагал Азирафаэль, а отец в кои-то веки поддержал его. Оставалось передать приглашение Кроули.
Тот в последнее время всё чаще пропадал на своей уже не такой уж и загадочной работе. С тех пор, как они впервые посещали Гавриила в больнице, у Азирафаэля зародилось подозрение на этот счёт, но Кроули каждый раз избегал этой темы, будто это была очень неприятная, но всё же ерунда. Всё раскрылось, только когда вопрос удалось задать в лоб, без возможности отвертеться.
У Кроули был выходной, и сразу после школы они решили пройти прогуляться. Точнее, гулять не то чтобы вышло, потому что декабрь внезапно вспомнил, что он зимний месяц, и ударил заморозками. Нос Кроули покраснел, и он недовольно ёжился в своём потёртом пуховике. Азирафаэль смотрел на это с непониманием, потому что знал: под пуховиком у Кроули три свитера и очень тёплый шарф. Но как бы там ни было, чтобы не мёрзнуть на улице, они решили заглянуть к миссис Янг на чашечку чая.
