Нет, сейчас не время. Надо успокоиться и всё обдумать. Катерина одним своим присутствием отравляет мне жизнь и делает жизнь адом.

Не стоит общаться с Миленой, пока я истекаю незаживающей болью и ненавистью. Моя женщина будет получать от меня лишь нежность и любовь. Потом.

Сначала я поговорю с отцом. Попрошу его развестись как можно быстрее…

С этой мыслью я и уснул.

Катя меня бесила. Вернее, не так, меня просто корежило от воспоминаний прошлых лет, когда мы все еще жили вместе. Это был ад. Сейчас же, когда моя личная жизнь стала налаживаться, меньше всего я хотел видеть призраков прошлого в своем доме!

К тому же Катя “без тормозов” — всегда такой была. Она не следит за своим языком, позволяет себе достаточно некорректные высказывание и

привыкла быть в центре внимания. Несмотря на то, что не имеет никаких прав на этот дом, ведет себя так, словно является здесь хозяйкой.

Ее наглость и неумелая манипуляция — бесят! Я еле дождался конца, этого импровизированного “семейного” застолья. Прикрывшись работой, сбежал в офис. Милу попросил пока подхватить Ромкин проект, а Кате дал указание приготовить сыну ужин и отвезти его.

Пусть у сына появится стимул быстрее поправиться и сбежать от матери. К тому же будет знать, как махать кулаками по чем зря. И нашел же повод? Шлюха-Алла. Я даже не удивился, что эта девица согласилась на тройничок. Все-таки, в какую элитную упаковку не заверни второсортный продукт, выдавая его за конфетку, он все равно будет дешевкой. Так и с людьми.

Катя тоже недалеко ушла от Аллы, только вовремя сменила ориентиры. А вот Милена… Я улыбнулся и откинулся на спинку стула в своем кабинете. Чистая, нежная девочка с большим сердцем и несгибаемым стержнем внутри.

Появление бывшей жены ее расстроило. Вспомнил, какой грустной выглядела жена, когда я уезжал, и потянулся рукой за телефоном. Мне хотелось просто услышать голос Милены, ее тихое дыхание в трубке и уже почти ставшее традицией “жду дома”.

Раньше наш особняк был просто зданием, теперь он действительно стал домом. Милена вроде бы ничего и не меняла, но комнаты наполнились каким-то теплом, везде чувствовался уют и аромат выпечки. Жена последнее время много готовила неполезных, но таких вкусных на вид угощений: булочки, печенья, даже пирог один раз испекла.

Моя сила воли держалась из последних сил. Будь я двадцатилетним пацаном, наверное, позволил бы себе расслабиться, но в моем возрасте

правильное питание — это основа. Ромка же отрывался на полную, особенно, когда Милена не видела. Он сам съел почти весь пирог, но я прикрыл сына, приписав себе этот подвиг.

Лелея в памяти образ жены, я набрал ее номер, чтобы узнать, как у нее дела. Оказалось, Милена тоже сбежала в офис и уже заняла кабинет Романа, просматривая бумаги по проекту. Спонтанное приглашение на чашку кофе внезапно переросло в свидание.

Моя девочка оттаяла и даже позволила мне обнимать ее, сидя в ресторане. Возвращаться домой совсем не хотелось, и мы решили просто покататься по городу.

Солнце потихоньку садилось, освещая последними всполохами света крыши домов. Мне нравилось молча ехать по дороге, лавировать в потоке машин и улыбаться легкому ветерку, который залетал через открытые окна.

На душе было тихо и спокойно, но, бросив взгляд в сторону Милены, я заметил, что девушка выглядит напряженной. Она то и дело хмурилась и время от времени кусала губы, словно останавливая слова, которые хотели вырваться наружу.

Я грустно усмехнулся. Наверно, все дело в Кате, и Мила не знает, как спросить у меня о первом браке. Что ж, мне скрывать нечего, если небольшая отповедь успокоит мою девочку, то я готов заглянуть в прошлое.

— На Кате я женился, когда был младше Ромы, и нет, это не была любовь или страсть. Я ее даже толком не знал, видел мельком пару раз, даже внимания не обратил на нее.

— Брак по расчету?

— Он самый, собственно, выгоду искали наши отцы, нас никто не спрашивал.

— И ты не был против?

— Мои желания не имели значения, впрочем, я быстро смирился и пытался построить семью. Катя же, напротив, бесилась, провоцировала родителей, устраивала скандалы и закатывала истерики.

Мила нахмурилась еще сильнее.

— Мы с ней всегда были разными, но я благодарен ей за сына. Это единственное хорошее, что мы смогли создать в нашем браке.

— И вы не пытались потом…

— Нет, Катя не та женщина, с которой я хотел бы прожить жизнь. Дело даже не в изменах…

— Изменах? Она была неверна?

— Мила, Катя никогда не клялась мне в любви, требовать верности у женщины, которая не отдала тебе своего сердца глупо и бессмысленно. Да и сама измена — это конец отношений только у максималистов или тех, кому нужен повод для развода. С годами понимаешь, что какие-то вещи можно вычеркнуть из жизни, чтобы пойти дальше.

— Значит, ты смог ее простить? Я думала, такое не прощают.

Я усмехнулся. Моя маленькая наивная девочка. Прощают все, пока любят и хотят быть вместе.

— Если оба хотят быть вместе и готовы забыть прошлые ошибки, то измена не станет на пути. Каждый может ошибаться, главное — сделать выводы из прошлого и решить, чего же ты хочешь. Если свободы и новых

ощущений, то спасать что-либо бессмысленно. Если же, оступившись, ты начинаешь ценить то, что имеешь, боишься потерять избранника и всячески хочешь сохранить отношения, то глупо поддаваться обидам.

Милена неуверенно улыбнулась.

— Спасибо.

Я улыбнулся в ответ. Не за что, ангел мой. Тебе я готов открыть даже самые темные уголки своей души.

Дома нас ждала Катя со слезами на глазах.

— Он меня выгнал! Позволил своим друзьям обозвать меня Кукушкой! — кричала на весь дом женщина, заламывая руки и то и дело вытирая глаза.

Слез там уже давно не было, но она продолжала тереть кожу, отчего та покраснела.

— Баграт, ты меня слышишь? Ты должен с ним немедленно поговорить, объяснить, что так себя вести некрасиво!

Я с силой сжал кулаки. Сука! Некрасиво? Когда она бросала Ромку, убегая со своим испанцем — это было красиво? Мне хотелось рубануть со всей силы в стену, чтобы выплеснуть весь гнев и злость. Я помнил, как сын плакал и звал маму. Его слезы я никогда не прощу Кате. Ромка так нуждался в ней.

— Я тебя слышу, а теперь и ты послушай меня. Ты заслужила все это и даже больше. Роман имеет право на обиду, ненависть и презрение к тебе. В данном случае, он — пострадавшая сторона. Тебе, а не ему придется искать подход и сделать столько шагов навстречу, сколько понадобится, без гарантий на успех. Если ты не готова к этому, тогда собирай чемодан, я тебя отвезу в аэропорт.

Женщина упрямо сжала губы и задрала подбородок, демонстрируя решительность:

— Я остаюсь.

— Твое право, а мое — держаться в стороне.

— Даже не поможешь? — едко поинтересовалась брюнетка, заломив бровь.

— Сама заварила кашу, сама и расхлебывай.

— Ты действительно в это веришь, или тебе просто так спокойнее жить? В развале нашего брака ты виноват не меньше меня.

Я усмехнулся. Конечно, это ведь я гулял с подругами по клубам, ресторанам, менял любовников как перчатки и уезжал в отпуск, сообщая об этом уже из другой страны. Отец тогда предлагал мне радикальные методы — тотальный контроль жены с применением мужской силы, но тогда бы я перестал себя уважать. Хотя, если бы принял его предложение, то, возможно, брак удалось бы сохранить. Вряд ли Кате понравилась та цена, которую б она заплатила. Слава Богу, все в прошлом, и теперь эта женщина не моя головная боль!

— У тебя есть Рикардо, уверен, он сможет дать тебе хороший совет.

Взяв Милену за руку, я повел ее наверх, подальше от этого дурдома.

Едва мы зашли в нашу спальню, как я понял, что нужно делать.

— Мила, собирай чемоданы. Утром мы летим на Бали.

— Что? — ахнула жена. — Но как же Роман, офис, проекты?