– Что это значит? – поинтересовался антиквар.

– Что значит? Чтобы было понятнее, я отвечу вопросом на вопрос. Вот вы кто, господин Макгрегор?

– Я Макгрегор, антиквар.

– А что значит Макгрегор?

– Это имя мое.

– А что значит имя?

Макгрегор на секунду задумался.

– Ну, это то, как меня зовут. Называют.

– Позывной что ли? А если не будете отзываться? Значит, уже не вы?

– Нет, это значит, что я не хочу отзываться. Сплю, например.

– А зачем вообще имя нужно, если уже есть такой человек, как вы? Вы вообще один такой или еще есть? А если вы глухонемой и отозваться не можете, и услышать не можете? А если вас зовут, но откликается другой человек?

– Что за идиотские вопросы?

– Ну, вот вам кажутся они идиотскими, а на планете Паспорт эти вопросы – самые что ни на есть очевидные и разумеющиеся.

– Но ведь у каждого человека есть паспорт, по нему и удостоверяется личность, не так ли?

– Паспорт? – снисходительно переспросила Тамара Сергеевна. – Эта бумажка? Какое отношение она имеет к вам?

– В паспорте написано мое имя, есть информация, когда я родился, и главное – вклеена моя фотография.

– А кто решает, что это ваша фотография?

– Да много кто, – не нашелся сразу, что ответить, Макгрегор. Он начинал чувствовать какой-то подвох, слабость своей позиции. – Таможенник на пограничном контроле или нотариус, например. Или космополиция.

– То есть, вы – это Макгрегор или не вы – решает какой-то человек, глядя на бумажку? И, решая, смотрит, похож ты на бумажку или не похож? А «похож», это что значит? Вы не находите это крайне субъективным? Вот смотрите, Макгрегор, – Тамара Сергеевна покопалась у себя в сумочке. Она достала из нее несколько одноразовых пакетиков чая и завернутые в платочек кубики сахара-рафинада.

– Холодновато бывает вечерами, – извиняющимся тоном сказала она, – да и зарплата маленькая, каждый раз в столовую не находишься, а там ведь к чаю хочется еще что-нибудь взять. А так у себя в каморке пью, за экспонатами. Но это к делу не относится, – одернула она себя и разложила на столике Макгрегора рядом со стаканом черен-колы три кубика сахара.

– Представьте, что это – разумные существа. Первого мы назовем Андрей, второго назовем Мухаммед. Представили?

– Представил, – заинтригованно ответил антиквар. – А третьего?

– А третьего у меня День открытых дверей на новой экспозиции! – воскликнула экскурсовод. – Как же я могла забыть?!

Макгрегор ошарашенно уставился на нее.

– Ой, простите, склероз, забыла, о чем речь.

– Вы называли именами кусочки сахара, – напомнил антиквар. – И забыли назвать третий.

– Третий кусочек? – Она налила стакан горячей воды, опустила туда пакетик чая и положила один из кусочков сахара. – Я вообще-то один кусочек всегда в чай кладу. Слишком сладкое мне уже вредно. Возраст, знаете ли.

– Тамара Сергеевна! – не выдержал антиквар, – вы хотели мне что-то объяснить на кусочках сахара! Мы их называли, два успели назвать, а третьего уже нет!

– И как же мы их назвали? – с деланым, как показалось, удивлением спросила она.

– Андрей и Мухаммед.

– И какой же из них кто?

– Этого я не знаю!

– А почему?

– Они же одинаковые! Как их отличить?

– Вот! – торжествующе вскричала Тамара Сергеевна. – Вам кажется, что они одинаковые! Вы даже разные кусочки сахара с разными именами отличить не можете! А ведь они абсолютно разные! У них разная форма, размер, разное число молекул, разные сами молекулы: в одном одни, в другом – другие! Что же вы хотите от других? А если я вам паспорта на Мухаммеда и Андрея дам? С цветными фотографиями этих кусочков? Ну и напишу, какой, когда и на каком сахарном заводе родился? Тогда отличите?

– Тамара Сергеевна! – взмолился под неожиданным напором антиквар. – Ну это же неразумные существа!

– А собак вы можете различать?

– Могу.

– А кошек?

– Пожалуй.

– А мышек?

– Мышек нет, они сильно маленькие.

– Маленькие? – хитро прищурилась смотрительница музея. – А слонов? А коров? По фотографии в их паспорте? А фотография чего должна быть, какой части слона? Слон вблизи или издалека? Глаза его хорошо должны быть видны?

Макгрегор озадаченно молчал.

– Это мы еще с вами не различали муравьев! В муравейнике их десять миллионов живет, сможете по фотографиям каждого отличить? А людей сколько во вселенной? Их как отличать?

– Сто миллиардов, – обреченно произнес Макгрегор. – Хорошо, сдаюсь.

– И насчет разумности существ я бы тоже поспорила, – не унималась Тамара Сергеевна, – это еще доказать надо, наличие разума. Но это я вам только обозначила очертания проблемы идентификации личности. Так сказать, материального характера. Есть еще психологические, но об этом позже. Что касается практических проблем, еще вот некоторые. Как вы уже убедились, делать бумажную фотографию и вклеивать ее в другую бумажку, чтобы на основе этого идентифицировать личность, – это просто смешно и должно быть как минимум унизительно для этой самой личности. У нас в музейном архиве есть случай из двадцать первого века с фотографией на шоколаде «Аленка». Тогда много людей заявляли, что это именно они на шоколадке. Знаете, чем все это закончилось?

– Знаю! – отмахнулся антиквар, – у меня есть в коллекции обертка от новой «Аленки», измененной как раз после того случая.

– Это хорошо, что иногда вы в материале. Слабость такого рода удостоверений очевидна. Да что там говорить, простое выключение света уже не позволит идентифицировать личность. То есть ночью без фонарика вы не сможете доказать, кто вы? Детский сад какой-то. Прямое следствие слабости такого рода удостоверений – слабость доказательства принадлежности именно вам вашей частной собственности. Вы ведь были на предыдущей планете? Там очень серьезно подходят к вопросу собственности, считают все атомы и молекулы в имуществе, но упустили вопрос, как безошибочно определять, кому именно принадлежит это имущество!

– И они решили эту проблему?

– Конечно, иначе они бы не оказались в нашем музее!

– И как же?

– Сейчас расскажу.

Тамара Сергеевна налила себе еще стаканчик кипятка, заварила в нем второй раз чайный пакетик и кинула в чай оставшиеся на столе пару кусочков сахара.

– Вот что может случиться с Андреем и Мухаммедом, если они не смогут доказать, что они – это именно они. Вытащив пакетик, она положила его на блюдечко.

– Вы так экономно расходуете заварку, – решил сделать комплимент антиквар, пытаясь задобрить едкую старуху, – наверное, и в музее у вас полный порядок, никаких лишних трат. Со второго раза заварка ничуть не хуже. Не сомневаюсь, что у вас получится заварить даже с третьего!

– С третьего? – непонимающе уставилась смотрительница на антиквара. – Ах да! С третьего у меня начинается День открытых дверей на новой экспозиции!

– Тамара Сергеевна, – терпеливо сказал Макгрегор, – расскажите, что произошло дальше на этой планете?

Она продолжила дальше рассказ. Сначала на планете были обычные паспорта с фотографиями. Потом паспорта стали биометрические. Потом вместо фотографии стала голограмма. Затем трехмерная объемная голограмма. Параллельно вносились максимально возможные данные о физическом теле. Длина конечностей, их пропорции, всевозможные отпечатки, данные о внутренних органах, о жидкостях тела, пропорциях внутренних органов. Однако с развитием биотехнологий и эти характеристики оказалось возможным подделать. Некоторое время остро стоял вопрос об определении национальности в паспорте, пока не было найдено в конце концов решение.

– А что сложного в определении национальности? – удивился Макгрегор. – Сразу же понятно, кто, к примеру, украинец, кто казах, а кто еврей?

– Вот это как раз и непонятно. Вот вы, Макгрегор, кто?

– Ирландец.

– Вы же говорили, что вы антиквар?

– Ну да, антиквар, ирландец!

– Что-то вы все время разные ответы даете на один и тот же простой вопрос.